— Старый дворецкий говорил с миссис Филд, — ответил Эйб. — Та вроде сказала, что ей там неплохо.
Госпожа Филд была домоправительницей в Комбе.
Оделла подумала, что нужно предупредить нянюшку не говорить миссис Филд о том, кто к ней приехал.
— И надолго ваша светлость думает остаться в замке? — спросил Эйб.
— Понятия не имею, — сказала Оделла. — Все, что я хочу, — это чтобы вы говорили, что не знаете, куда я поехала, за исключением того, что я упомянула, что остановлюсь у друзей.
— Ладно. В округе полно домов, где вас бы с радостью приняли, — сказал Эйб.
Оделла и сама это знала.
Какая удача, подумала она, что владелец замка, в который попала нянюшка, с ней никогда не встречался.
Его родители, которые знали мать и отца Оделлы, давно умерли.
Она вспоминала, на скольких детских праздниках побывала и сколько у нее было друзей с самого раннего детства.
Мать Оделлы, понимая, что ее дочь — единственный ребенок, считала, что у нее должно быть как можно больше друзей среди ровесников.
К счастью, Оксфордшир всегда славился тем, что здесь жили самые благородные семьи графства.
«Если мачеха будет искать меня по всем поместьям, ни на что другое у нее просто не останется времени», — с ликованием подумала Оделла.
До замка, принадлежащего маркизу Транкомбу, они с Эйбом добрались быстрее, чем если бы ехали в экипаже.
Эти места были даже красивее тех, где располагался Шэлфорд-Холл.
По высоким холмам росли густые леса, а долины пестрели весенними цветами.
Желтые лютики и голубые незабудки превращали пейзаж в яркое полотно безымянного, но очень талантливого художника.
И это полотно было великолепнее всех известных картин, которые Оделла видела во Флоренции.
— Я дома! Я дома! — хотелось крикнуть Оделле птицам, бабочкам и пчелам, жужжащим над лепестками цветов.
Но она тут же вспомнила, что ее настоящий дом — Шэлфорд-Холл.
Только если бы она осталась там, мачеха моментально бы утянула ее в Лондон, к виконту.
От этой мысли Оделла вздрогнула. Оставшееся время до замка Комб она молчала.
Когда Оделла увидела замок, у нее перехватило дыхание.
Солнце сияло в его окнах и заливало светом скульптуры на крыше, делая Комб похожим на волшебный дворец.
«Неудивительно, что нянюшке нравится здесь!» — подумала Оделла.
Они пересекли изумрудную лужайку, спускающуюся к пруду, проехали по небольшому мостику; внизу по серебристой воде скользили белоснежные лебеди.
Сад был усыпан цветами и пышной сиренью; бело-розовые лепестки яблонь и вишни превращали его в страну чудес.
Оделла настолько засмотрелась на эту красоту, что даже забыла, зачем сюда приехала. Потом она опомнилась и, соскочив с лошади, побежала к двери на кухню.
Эйб постучал, и ему открыла посудомойка.
— Мы хотели бы увидеть мисс Вест, — быстро сказала Оделла, пока Эйб не ляпнул что-нибудь не то.
— Она наверху, в детской, — ответила девушка.
— Вы не могли бы меня проводить? — спросила Оделла.
Они уже договорились, что, пока Оделла поднимется к нянюшке, Эйб позовет конюхов и отведет лошадей в конюшню.
— Если кто-нибудь спросит, говорите, что я — родственница мисс Вест, — сказала она ему. — И не забывайте, что моя фамилия тоже Вест.
— Не беспокойтесь, миледи, — ответил Эйб. Посудомойка повела Оделлу по лестнице на второй этаж.
Она постучала в дверь и, открыв ее, сказала:
— Вас хотят видеть, няня!
Оделла вошла.
Нянюшка сидела за столом в центре комнаты и что-то шила.
Рядом с ней на полу маленькая девочка играла разноцветными кубиками.
Какое-то мгновение нянюшка смотрела на Оделлу, а потом встала.
Оделла бросилась к ней и обняла.
— Нянюшка! О, нянюшка! Вот и я! Ну скажи, что ты рада меня видеть!
— Я знала, что ты приедешь! — сказала нянюшка. — Только я думала, что все-таки сначала предупредишь.
— Не было времени. Нянюшка, я приехала, потому что попала в ужасно неприятную историю!
— Как это тебе удалось? — хихикнула нянюшка. — Ну-ка, прежде всего сядь и дай мне взглянуть на тебя.
Оделла села и сняла свою дорожную шляпку.
— Ты стала такой же красивой, как твоя мать! — воскликнула нянюшка. — И такая же белокурая!
— Дело, к сожалению, не в том, как я выгляжу, а в том, чем я владею! — сказала Оделла. — О, нянюшка, ты должна мне помочь!
— Что же случилось? — спросила нянюшка. — Я подозревала, что тебе будет нелегко ужиться с ее светлостью, но как ты очутилась здесь так быстро?
— Я убежала!
— Одна? — испуганно воскликнула нянюшка.
— Нет. Я привезла с собой Гетси. Это был единственный человек во всем доме, кто знает меня и кого я могла попросить меня сопровождать.
Оделла на мгновение замолчала, а затем добавила:
— И теперь, когда я приехала сюда, я не намерена возвращаться.
— Что ты такое говоришь? — поразилась нянюшка.
— Я говорю, что должна остаться здесь, с тобой — по крайней мере до тех пор, пока меня не найдут. Тогда мне придется спрятаться еще где-нибудь!
Нянюшка снова села за стол.
— И что же все это значит? — спросила она. — Не могу сказать, что мне нравится то, что я услышала!
— Я знаю, нянюшка, — но ты не понимаешь, что произошло!
Губы нянюшки сжались.
— Дело в ее светлости, я полагаю?
— Да, дело в ее светлости, — кивнула Оделла. — Узнав, что мама оставила мне много денег, она решила выдать меня за виконта Мора!
Нянюшка потрясенно уставилась на нее.
— Не может быть! — воскликнула она.
— Это правда, нянюшка. Я подслушала, как они обсуждали это, через дверь, когда была в папиной спальне. А ты знаешь, что, если моя мачеха что-то задумала, она ни перед чем не остановится!
— Да, я это знаю! — сказала нянюшка почти шепотом.
— Вот я и подумала, что должна ехать к тебе. Ты — единственный человек, который может мне помочь, а если бы я осталась в Лондоне, то вышла бы замуж прежде, чем успела бы сообразить, что случилось.
— Итак, услышав, что ее светлость задумали, — сказала нянюшка так, словно до сих пор не могла осознать всю историю, — ты убежала?
— Мы уехали с Гетси вчера утром и сели на поезд шесть тридцать на Оксфорд. Я переночевала в
