— Ждите здесь, — сказал он. — Я обещаю, все будет хорошо.
Он отпустил ее и пошел к двери.
Когда она закрылась за ним, Оделла услышала, как повернулся в замке ключ.
Она закрыла лицо руками, теряясь в догадках, как мачехе удалось ее отыскать.
Этого не должно было случиться!
Потом Оделла предположила, что, вероятно, всему виной Фред Коттер.
Он знал, кто она такая, а слух об его аресте наверняка достиг Шэлфорд-Хауса.
И все же Оделла не могла поверить, что ее мачеха в эту минуту действительно здесь, в замке Комб.
Она вернулась к камину, но села не в кресло, а на диван, который стоял ближе к огню.
Отсюда она могла видеть дверь и в случае чего успела бы спрятаться — за штору или куда-нибудь еще.
Оделла была так напутана, что вновь начала молиться, и ее молитвы были даже более пылкими, чем те, которые она возносила в подвале Фолли.
По крайней мере тогда они с маркизом были вместе.
Если бы мачеха забрала ее, она была бы совершенно беспомощна в ее руках и, не успев даже опомниться, вышла бы за виконта.
— Помогите мне, мама… Помогите мне! — молилась она. — И позвольте мне остаться… с маркизом!
Она подумала, что ради этого готова на все, что угодно, даже согласна стать служанкой у него в доме.
Зато она была бы под его крышей и чувствовала бы себя в безопасности.
— Я люблю… его! — сказала Оделла вслух. Она знала, что он попытается ее спасти. Но хватит ли ему силы бросить вызов ее мачехе, которая всегда добивалась того, чего хотела?
Оделле казалось, что прошла вечность. Она уже начала смиряться с мыслью, что мачехе удалось убедить маркиза и сейчас она заберет ее назад в Шэлфорд-Холл.
Потом Оделла услышала шаги и вскочила на ноги.
Прежде чем ключ повернулся в замке и открылась дверь, она была уже в дальнем конце библиотеки и спряталась за темно-красной бархатной шторой, откуда наблюдала за Фредом Коттером.
Маркиз вошел в комнату. Он аккуратно закрыл за собой дверь и направился к камину.
— Оделла! — позвал он мягко.
Молчание.
Потом Оделла осторожно выглянула из-за шторы, желая удостовериться, что он один.
А убедившись в этом, с радостным криком бросилась к нему.
Маркиз протянул ей навстречу руки, и она упала в его объятия.
Он начал целовать ее — страстно, неистово, требовательно.
Оделле казалось, что он поднял ее из ада неуверенности и вознес на небеса.
Страх исчез — остались только восторг и наслаждение, которого не опишешь словами.
Он целовал ее до тех пор, пока библиотека и сам дом, казалось, не начали качаться.
Маркиз прижимал Оделлу к себе все крепче, и она слышала, как бешено стучит его сердце — так же бешено, как ее.
Только когда восторг достиг предела, за которым его уже невозможно было выносить, Оделла пробормотала что-то невнятное и спрятала лицо у него на груди.
Маркиз отнес ее к дивану и сел, баюкая ее на руках, как младенца.
Потом он принялся целовать ее снова, пока они оба не начали задыхаться.
— Почему вы не сказали мне раньше? — спросил он наконец. — Как вы могли позволить этой женщине угрожать вам?
— Вы отправили ее… прочь? — Оделла запнулась.
— Я отправил ее прочь, сказав, что завтра утром привезу вас домой.
Оделла окаменела.
— Вы… так ей… сказали? Как вы могли… сделать такое?
Маркиз улыбнулся.
— Мы приедем к ней, — сказал он, — но она не сможет заставить вас остаться.
— Она… сможет! Сможет! — вскричала Оделла. — И она заставит папеньку… дать согласие… на мой… брак… с виконтом!
— К сожалению, у нее не будет возможности это сделать, — покачал головой маркиз.
— Что… вы имеете в виду? Он согласится… Если моя… мачеха… настаивает…
— Вы очень не сообразительны, моя драгоценная, — улыбнулся маркиз. — И опять не доверяете мне. А ведь я все же умнее, чем ваша мачеха!
— Но… как? Что вы… говорите? Я… я не понимаю! — воскликнула Оделла.
— Я избавился от них, — объяснил маркиз, — сказав, что уже слишком поздно и вы спите в детской с моей племянницей, которая не очень хорошо себя чувствует.
Оделла подумала, что это был умный ход, но вслух ничего не сказала, и он продолжал:
— Они узнали, что вы здесь, потому что Фред Коттер проклинал вас во всю глотку, когда полиция вела его через деревню.
Оделла тихо вскрикнула от ужаса, но маркиз как ни в чем не бывало сказал:
— Я убедил вашу мачеху, что вы в полном здравии и завтра я привезу вас в Шэлфорд-Холл, где она и, разумеется, безумно влюбленный в вас виконт будут вас ждать.
— Значит… вы поверили в то, что она… говорила! — прошептала Оделла упавшим голосом.
— Она откровенно врала! — воскликнул маркиз. — И я не поверил ни единому слову!
— Тогда… почему вы… хотите… отвезти меня… назад?
— Потому что к тому времени — не говоря уж о том, что мне хочется снова увидеть вашего замечательного отца, моя драгоценная маленькая принцесса, — мы с вами будем женаты!
Не веря своим ушам, Оделла уставилась на него.
— Женаты? — прошептала она.
— Женаты! — подтвердил маркиз. — Я уже послал своего секретаря к священнику с просьбой, чтобы завтра в десять часов утра он обвенчал нас здесь, в моей собственной часовне. — Он улыбнулся. — После этого, моя красавица, мы отправимся в свадебное путешествие и только заедем к вам домой, чтобы вы представили меня своему отцу.
— Я не могу… в это поверить! — воскликнула Оделла. — Это правда? Вы действительно меня… любите?
Другие вопросы были готовы сорваться у нее с губ, но маркиз вновь притянул ее к себе.
— Ты сомневаешься? — спросил он. — Я обещаю тебе, Оделла, что докажу это, как только ты станешь моей.
Он хотел поцеловать ее, но Оделла спрятала лицо.
— Вы… уверены, — спросила она приглушенным голосом, — действительно уверены, что я… вам нужна? Я люблю вас! Я люблю вас всем сердцем, но я… не хочу… чтобы вы… женились на мне… из жалости.
Маркиз засмеялся счастливым смехом.
— Ты и впрямь думаешь, что я способен сделать такую глупость? — сказал он. — Если бы ты вдруг исчезла, моя восхитительная, я нашел бы тебя в любой части мира, где бы ты ни скрылась, и вернул бы себе!
Его голос стал глубоким.
— Ты нужна мне! Ты нужна мне, как ни одна женщина раньше не была мне нужна, и я уверен, что после того, что мы пережили вместе, мы будем счастливо жить здесь с нашими лошадьми и, конечно же, с нашими детьми.
Он почувствовал, как дрожит Оделла в его руках, и, когда она подняла голову, начал целовать ее сначала мягко, а потом все настойчивее и сильнее.
Его поцелуи обжигали, но она уже не боялась.
Она знала, что это любовь, о которой она молилась.
Любовь, которая бывает не только мягкой и нежной, но сильной, требовательной и
