Здесь могут быть разные ошибки, но нет ни одного слова лжи.
Потому что я уважаю и пожилых, и молодых, и маленьких. Я хочу быть искренним. Правда всегда выйдет наружу.
Дополнение второе:
Поэт - это такой человек, который сильно радуется и сильно горюет, легко сердится и крепко любит, который глубоко чувствует, волнуется и сочувствует. И дети такие.
А философ - это такой человек, который глубоко вдумывается и обязательно желает знать, как все есть на самом деле. И опять дети такие.
Детям трудно самим сказать, что они чувствуют и о чем думают, ведь приходится говорить словами. А еще труднее написать. Но дети - поэты и философы.
Дополнение третье:
Это рассказ пятилетнего Виктора. Я его уже два раза печатал, да только в книгах для взрослых. Рассказ этот трудно понять потому, что Виктор спешил и, когда он говорил о том, как солдат убивал собаку Фокса, у него далее слезы выступили на глазах.
Рассказ Виктора был такой:
'Яблоки - я вижу яблоки - маленькие такие - а деревья такие большие - молено лечь и качаться - и был такой песик - и как одно яблоко упадет! - а он лежит и спит - мама пошла - а я хочу сам - и там стул - а песик - какой-то другой песик - и так его укусил - зубы у него острые-преострые - значит, спит он, а он его укусил - песика надо побить за то, что он его укусил - а там хозяйка - а у него такие зубы - я забыл, как его звали - Фоксом его звали - и он укусил кр-р-ровь! - он грыз кость - Фокс, пшел, пшел вон - а он вытаращил глаза и укусил - я бросил ему яблоко - сорвал с дерева и далеко бросил - жесткое такое, а сладкое, как не знай что - а он только понюхал - а потом пришел солдат - бац в песика - бац, такой славный - славный - славный'.
А это рассказ девятилетней Стефы:
'Когда мы пришли домой, то там, за забором, где решетка, лежала птичка. Потом Рома хотела ее взять, а я это увидела и сама захотела взять, и взяла с той решетки. А когда мы взяли, все девочки собрались и смотрели. Потом мы принесли ее сюда. Перышки у нее были такие серенькие и беленькие, клювик в крови и глазки открыты. Мы сделали на дворе такую ямку, завернули птичку в газету и засыпали землей. Может, ее какой мальчишка нарочно убил? Клювик перебитый был, и головка качалась. Рутковская чуть не заплакала. Она, как что увидит, так сразу гладит рукой, и уже совсем было заплакала, да не заплакала, только слезы на глазах выступили'.
Такова поэзия юных.
