Раздался гудок. Это сигналили катера, и мы отправились на пароход.
Вокруг нас бурлила вода, мчались рядом судёнышки — не таинственные пиратские, а натруженные джонки, баржи, на которых вместе со взрослыми деловито раскачивались в такт волнам дети. Они ворочали тюки с хлопком, швыряли сетки макулатуры, раскатывали тяжёлые рулоны бумаги.
Постепенно Гонконг удалялся. Пропали из виду улочки, скрылись причалы, и всё за кормой становилось снова ярким, весёлым, праздничным.
НАДО ГОТОВИТЬ КРЮЧКИ
Мы шли через Сиамский залив в Бангкок, столицу Таиланда. Я и думать не думал попасть в эту страну, хотя слышал о ней давно, ещё когда она называлась «Королевство Сиам». По её джунглям пробирались самые страшные кобры. В болотах таились крокодилы, а её король выезжал во время праздников на белом слоне…
Иван Савельевич, довольный, пробежался по судну, сообщил:
— Порядок! Тайфунов не предвидится.
Я взял матросский инструмент — швабру, ведро, — но тут хлестнул тёплый тропический ливень, смыл с судна всю пыль и грязь почище заправского боцмана, выровнял волны, и по воде во все стороны зачиркали хвостами стаи летучих рыб.
На палубу выбралась вся команда.
Радисты монтировали антенну. «Чудеса ботаники» высаживал в банку новую рассаду, а боцман — молодой, высокий — прохаживался рядом и насмешливо приговаривал:
— Палуба — это железо, металл! Всё на ней должно быть железным! — И он показывал мозолистую ладонь, будто она тоже была из железа. — А тут на тебе! Чудеса ботаники, трав-ки-муравки…
Но Валерий Иванович спокойно продолжал своё дело. В дверях появился Фёдор Михайлович:
— Правильно, Валерий! Боцман ещё спасибо скажет! Боцман хотел что-то ответить, но посмотрел на помощника и воскликнул:
— Вот это другое дело!
Фёдор Михайлович, держа несколько крючков, спаянных вместе, обматывал их красными тряпицами.
— Кальмарницу готовлю. Кальмаров ловить, — сказал он.
— Эх и половим кальмарчиков! — обрадовался Ваня. — А потом их на сливочном масле, с лучком, а? — Глаза под очками сверкнули. — Всю команду накормим. Да ещё с жареной картошечкой… Объедение!
Видеть кальмаров я видел, а вот чтобы тянуть на крючке, этого мне не приходилось. Так бы и я половил!
«Чудеса ботаники» вдруг подпрыгнул, как мальчишка, схватил фотоаппарат и бросился к борту:
— Дельфины! Какие дельфины!..
Что дельфины! Надо готовить крючки. Впереди — кальмары.
ПОДПИСЬ КАЛЬМАРА
Как-то под вечер по правому борту возникли и скоро исчезли голубые прозрачные острова. А впереди открылся странный берег. Прямо из воды торчали жёсткие кусты, кое-где они поднимались над водой на спутанных корнях, будто на лапах.
Тут и там посреди залива одиноко стояли пальмы.
Вот сверкнул впереди огонёк на каком-то судне. Мигнул одинокий маяк.
Капитан дал на берег радиограмму, что мы подходим к Бангкоку. В ответ сообщили: «Ждите. В порт поведём утром». На баке загрохотала цепь. Плюхнулся в воду якорь. И всё стихло.
В распоряжении у нас была целая ночь. И после ужина вся команда повалила на корму за Фёдором Михайловичем.
Я притащил большую электролюстру, вывесил за борт и включил. В воду упал луч света, и сразу с трёх сторон вниз полетели кальмарницы.
Лиловое небо стало совсем тёмным. Из прибрежных джунглей уже доносились неясные ночные звуки, цверенчали цикады. Над мачтой всплеснулась тень — порхнула, закружила летучая мышь.
Фёдор Михайлович сказал:
— Ничего, сейчас совсем стемнеет, пойдут кальмарчики. И вдруг кто-то крикнул:
— Смотрите!
Мы перегнулись через борт и увидели, как из глубины всплывает бурая вьющаяся лента. Она подняла над водой плоскую голову и ушла вглубь. У меня мороз побежал по коже.
— Змея! — крикнул боцман. — Дёргай!
— Я её сачком! — сказал Валерий Иванович. Но к борту подошёл капитан:
— Не трогать, она ядовитая.
Змеи выныривали одна за другой, а кальмаров всё не было.
Фёдор Михайлович зевнул. Дёргать леску ему надоело, и он отдал её мне.
Я налёг на борт и потянул крючок на себя. В воде блеснуло что-то прозрачное, как целлофан. А матросы вокруг меня закричали:
— Да что же ты, дёргай, тяни! Осторожно…
Я торопливо стал тянуть леску. Внизу за бортом кто-то затрепыхался. Но я подтянул добычу выше, и рядом со мной зафыркал живой прозрачный мешочек. На меня смотрел маленький злой глаз, дёргались короткие щупальца.
Я сбросил мешок на палубу, нагнулся, чтобы рассмотреть, и вдруг он подскочил, хрюкнул и стрельнул в меня из острого хвоста чёрной жидкостью. Вся палуба вокруг стала чёрной, а но моему лицу и но рубахе поплыли чернильные пятна.
— Что, есть? — раздался рядом радостный голос, и звякнуло ведро, которое Ваня принёс для кальмаров.
— Есть! — крикнул я, бросая добычу в ведро, и показал на рубаху. — Не видишь?
— Ишь, — рассмеялся Ваня, — это они дымовую завесу устраивают. Обманывают. Чтобы ловили чернильное пятно, а не их.
Теперь маленькие моллюски шлёпались на палубу один за другим и выбрасывали струйки чернил. Ваня осторожно складывал кальмаров в ведро, отодвигаясь как можно дальше.
Но вот джунгли осветила яркая зарница, над берегом поплыло мохнатое душное облако, дотянулось до нас. Небо треснуло от молнии на несколько гигантских кусков, и на весь залив рухнул гулкий тяжёлый ливень.
Ваня подхватил ведро, нырнул в камбуз. За ним бросились другие. Громыхал гром, светились молнии, сверкали струи дождя. Я весь промок. Но кальмары носились в воде, как маленькие снаряды, и я всё дёргал леску.
— Может, хватит? — сказал наконец Фёдор Михайлович. С чуба у него струйкой текла вода. — Да и рубаху надо выстирать. А то так и вернёшься в Москву с кальмарьей печатью и подписью.
НА СПИНЕ УДАВА
Дождь прошёл. К утру небо очистилось, и последние облака, как прозрачная стайка кальмарчиков, скользнули за горизонт. Протолкнулся сквозь воду край солнца, и вдруг всё ожило, заговорило.
