цветок танцовщице. А может, гвоздика тоже не понравилась.
— Нет, — она покачала головой. — Вы сидели спиной, а я видела. Этот человек хотел подойти к вам в темноте, пока шло выступление. Но ему помешала официантка. А потом зажгли свет, и он разыграл из себя пьяного.
— И все это вы видели в темноте?
— Я хорошо вижу в темноте. Зато когда читаю газету, одеваю очки.
У нее были карие глаза удивительного оттенка. Как у ведьмы. Вполне возможно, ведьмы неплохо видят в темноте.
— Вам не пойдут очки, — убежденно сказал я.
— Поэтому я ношу их только на работе.
— Простите, а где вы работаете? Мне показалось, управляющий с бантиком на шее испытывает к вам горячие чувства.
Я имею ввиду уважение.
— Референт, хозяйка офиса. Деловая переписка, телефонные звонки и все такое прочее. В фирме, которой принадлежит в том числе и этот ресторан.
— Скажите, а ваш шеф — дальтоник, или это нездоровая тяга к определенному цвету? — я провел ладонью по красной скатерти.
— Он не занимается мелочами. Просто вкладывает деньги. Важно, чтобы предприятие приносило прибыль. А всем остальным занимаются партнеры. Вот из-за одного такого партнера я потеряла сегодня вечер.
— Как так?
— Иностранец, впервые в Москве. Полагается культурная программа. Театр, музеи, ужин в ресторане. У нашего президента жена еще с тех пор, когда он служил в чине лейтенанта. Любит иногда за столом спеть про ромашки. Вот я и вынуждена играть роль дамы на таких ужинах. Заодно и заказывать столик, выбирать меню.
— Приятное с полезным.
— Но сегодня ни шеф, ни его гость не пришли. Наверное, изменили план, но про меня забыли, — она слегка нахмурилась.
К нашему столику подошел Василий.
— Больной от госпитализации отказался, — нервно ухмыляясь, сообщил он. — Когда приехала «скорая», он попытался заехать дежурному врачу в челюсть, а потом сообщил старушке фельдшерице, что знаком с ее матушкой. Пришлось его урезониватьта померла, когда он еще не родился. Доберешься сам до дома?
— спросил Василий. — Эта машина с нашей подстанции, у них сейчас пересменок, я бы тоже съездил туда.
— Разве у тебя сегодня дежурство?
— Нет, но как раз сейчас должна заступить на дежурство одна хорошая девчушка, медсестра. Последнее время у нас с ней смены никак не совпадают.
— Понимаю, лети к своей медсестре. Вечер все равно уже не удался.
— Вот именно. Мы еще не созрели до современного общества.
Учти, следующий раз будем выпивать на дому. Только забери у меня этот проклятый коловорот!
В гардеробе я помог женщине надеть шубку. Шубка была белая и невесомая.
— Вы на машине? — спросила она.
— Нет. Подвозил товарищ, но сейчас он пошел своим путем. Вернее, поехал.
— Метро уже закрылось. А мужика ночью вряд ли кто подбросит.
— Вряд ли кто, — согласился я.
— Мне в Бескудниково. И я бы вас взяла, если по пути.
— Честное слово, по пути.
— Тогда садитесь.
Я обошел машину, отрыл дверцу и наклонился, чтобы сесть…
Неожиданно из салона донеслось глухое рычание и прямо над ухом клацнули зубы. Здоровенные такие клыки.
— Марта, фу, — сказала женщина. — Не бойтесь, садитесь.
— Грозная у вас собачка, — промямлил я. — она что, сидела все это время в машине?
— Без нее я вряд ли взяла вас в попутчики. — она стала разогревать мотор и прислушивалась, как он работает. Я украдкой ее изучал. Неплохо смотрится в профиль: чуть вздернутый носик, на высокий лоб упала челка.
— Так что скажите ей спасибо. Вообще я с Мартой практически не расстаюсь. И хотя знаю, что морозы ей не страшны, всегда переживаю, когда она ждет меня в машине.
— Спасибо, Марта — я обернулся.
Овчарка глухо зарычала.
— Фу, — одернула женщина.
Машина тронулась с места.
— Погода мерзкая, сегодня будет много аварий, — заметил я.
— А вы слышали грозу? — она на мгновение оторвалась от дороги и посмотрела на меня. — Не к добру, верно?
Мне понравилось, что она думает также, как я.
Женщина очень внимательно следила за дорогой, а я старался больше не глазеть на нее. Только заметил, как на левой руке, лежавшей на руле, блеснул ободок обручального кольца.
Дама с собачкой, почему-то пришло в голову. Конец ХХ века. Романтика здесь больше не живет.
Интересно, куда они запирают такую собачку, когда занимаются с мужем любовью?
— Черт, — сказала женщина. — Черт, черт, черт.
Стукнула кулачком по рулю:
— Слышите?
Мотор странно хрюкал.
— Так я и знала. Придется толкать.
Последние несколько метров мы проехали по инерции. Раз за разом она запускала стартер, но впустую.
Я посмотрел в окно. Лихоборы. Мы остановились как раз возле обгоревших деревьев. Одно из самых страшных мест в Москве. Когда-то здесь горел троллейбус, и деревья с тех пор стоят черные. Некоторые из них уже спилили, а возле тех, что остались, появляются венки из искусственных цветов.
Если стоять в ветер пор этими деревьями, то кажется, что слышишь крики. Проклятое место.
— Вы не разбираетесь в моторе? — спросила женщина.
Я отрицательно помотал головой.
— Значит, влипла.
Собака на заднем сиденьи заскулила.
— Не горюй, придумаем что-нибудь, — сказал я собаке.
Женщина улыбнулась.
Я протолкал автомобиль метров пятнадцать, но мотор ни в какую не собирался заводиться.
— Будем добираться другим транспортом, — я расстегнул дубленку и достал платок, чтобы вытереть пот со лба.
— Не брошу же я машину здесь?
— Оставьте собаку охранять.
— Еще чего?! — она возмущенно посмотрела на меня. — Я ее оставляю только на охраняемой стоянке. — Женщина потрепала овчарку между ушей.
Та открыла пасть и зевнула.
Я поймал себя на том, что мне очень нравится смотреть на свою спутницу. Карие, чуть раскосые
