— Здесь же обыкновенная столовка! — удивился я, так как знал немного топографию. — Пока работала Бородинская панорама, тут кормили заезжих экскурсантов. Кстати, довольно скверно кормили. У знакомых собака околела после того, как ей скормили местную котлету.
— Котлеты придуманы не для собак, — заметил Валерка. — А столовку теперь переделали в кабак. Днем отсюда прекрасный вид на «Бабу с тараканами», — он неопределенно махнул рукой в сторону пика на Площади Победы.
При всем своем блатнярстве, Валерка был верующим и неоднократно базарил по поводу близкого соседства православного храма и «идолища поганого». В общем, мужик был не так уж прост, как казался снаружи.
— Первым к Шамилю не лезь, — предупредил он. — Он не любит, когда за столом дела решают. За столом ты — гость. Ешь, пей, в общем, веселись. А уж потом толковать будете.
Валерка провел меня за стол, Шамиль чуть заметно кивнул, а остальным — их человек восемь — было наплевать.
С едой на столе обстояло простенько — салат с лобстерами, форель, запеченная в сметане, пицца микста, в которую кладется все, начиная от шампиньонов и кончаямоллюсками. Вино было белое молодое в длинных бутылкахзеленого стекла.
Похоже, я попал в ресторанчик с итальянским акцентом.
Компания подобралась разношерстная. Все были чисто выбриты и хорошо подстрижены. Пахло французским одеколоном, а костюмы на многих стоили не меньше билета до Парижа и обратно. Что же касается золотых «Ролексов», перстней и заколок для галстука, то суммарная их стоимость вполне соответствовала цене самого ресторанчика на Кутузовском.
Разве что лица… Не всем удавалось за золотистым загаром, полученным явно не в зимней Москве, сытостью здоровой и вкусной еды, ухищрениями массажистов и визажистов скрыть изрезанность черт, выщербленных колымскими ветрами, и издерганность взгляда, зараженного долгим однообразием лагерной жизни.
Хотя попадались и вполне милые здоровые ряшки, разве что слегка подпорченные наглой безнаказанностью. У них, похоже, все еще было впереди.
— Слышь, мужик, ты на моего кореша похож. Он в Гарварде охранником работает. Тоже побрит плохо, — мужик справа от меня заржал, словно сказал что-то остроумное.
— А я своего сына в юридический пристроил, — сообщил собеседник напротив. — Мне это таких бабок стоило — я бы твой Гарвард на корню скупить мог.
В дальнейшем беседа протекала так же весело и ненавязчиво.
Около полуночи Шамиль встал из-за стола. Сонный официант проводил нас до выхода. На улице Шамиль подошел к своей машине и только тут сделал вид, что заметил меня. Открыл дверцу большой черной машины, махнул мне рукой и влез первым. Валерка же, стараясь не поворачивать в мою сторону головы, сел в другой автомобиль.
— Боксер сказал, у тебя дело? — он вопросительно посмотрел на меня. — Выкладывай.
— В Москве сейчас находится один американец. Его раскручивают на крупную сумму.
— Не, с американцами я не связываюсь, — Шамиль покачал головой. — Они вон Японца замели.
— Этот не станет никому говорить, что на него наехали.
— В чем здесь покупка, а?
— Когда-то, у себя на родине, он был знаком с советским разведчиком. Теперь предполагает, что существуют документы, которые можно истолковать так, что его завербовало КГБ. В Штатах за шпионаж грозит пожизненное. У американца деньги есть. Он готов платить, — выпалил я все.
— И с КГБ я не стану связываться, — хмуро ответил Шамиль.
— На кой мне надо пулю от снайпера получить.
— Американца шантажируют люди, которые уже не работают на Лубянке.
— Связи-то остались, а? — он покачал головой.
— Мы же не будем отбирать деньги силой. С нами поделятся.
— Поясни.
— Мне надо, чтобы вы встретились с боссом ресторана «Красная лошадь».
— А дальше?
— Я с ним поговорю, и он захочет войти с вами в долю.
— С какой стати?
— Это уж я вам обещаю.
— Чего стоят твои обещания?
— Моей головы.
— Твоя голова, — он дунул на раскрытую ладонь, — не стоит даже этой пыли.
— Но ведь это моя голова. Я к ней привык. Можно сказать — дорожу. И не стал бы понапрасну ею рисковать.
Машина резко затормозила на светофоре и я поморщился от боли в спине.
— Ты чего кривишься? — зло спросил Шамиль.
— Позвоночник болит.
— Остеохондроз?
— Да. Застарелый, — я улыбнулся.
— А как лечился? — вдруг заинтересованно спросил он.
— Когда-то делал подводное вытяжение…
— А иглоукалывание не пробовал?
— Нет.
— Меня вот месяц назад прихватило, так очень помогло, — сообщил Шамиль с неожиданно потеплевшим взглядом.
Похоже, он нашел родственную душу.
О`Генри ничего не придумал, утверждая, что радикулит сближает людей. Слишком назойливое заболевание, когда мучительная боль в спине в любое мгновение может сделать тебя беспомощным. Тот, кто этого не испытал, никогда меня не поймет.
— Лучшее средство — стаканчик виски, — сообщил я, вспоминая, что там советовал американский писатель.
— Серьезно? — он поднял брови. — Откуда знаешь, а?
— В книге прочитал.
— Да врут все в книгах, — сказал он недоверчиво. — Они жизни не знают.
— Этот знал. Длинный срок в тюряге отмотал. В американской, — уточнил я.
— В законе, что ли? — с уважением спросил он.
— Наверное, по их понятиям.
— Надо будет почитать. Запиши мне его фамилию, — он на мгновение задумался. — А насчет стаканчика виски — это мы сейчас устроим. Ты ничего не перепутал — именно виски надо?
— он похлопал шофера по плечу и коротко бросил, — В «Красную лошадь».
8. ИГРА НА ПОРАЖЕНИЕ
У входа нас не стали обыскивать. Просто здоровенный мужик в смокинге увидел Шамиля и распахнул перед нами дверь.
— Передай Митрофанычу, я хочу его повидать, — небрежно сказал Шамиль. — Буду наверху, в казино.
Мы прошли мимо дверей в ресторанный зал и поднялись по лестнице на второй этаж. Здесь тоже все было выдержано в багровых тонах. Мягкий вишневый ковер заглушал звук шагов. Одетые в красные строгие костюмы девушки-банкометы за игорными столами, большая рулетка посередине. Целую стену занимала стойка бара, сверкая хрусталем бокалов и стеклом бутылок всех цветов, размеров и форм. Возле стойки
