посоветовал думать, с кем ссориться. Дару отказали в приеме на работу машинистом сцены театра оперетты. И наконец, пополз по городу слушок, после чего особо впечатлительные знакомые поэта при встрече с ним стали переходить на другую сторону улицы.
Хуже всего, что ничего не делалось в открытую. Стихи вернули? Так газета вообще стихов печатать не обязана, только к праздникам специальные 'датские', места же нет, вы же знаете, как перегружены газетные площади! Рукописи не стали обсуждать? Так дрянь же рукопись, автор - явный Графоман. На работу не взяли? А товарищ по специальности, простите, кто? Актер драматического театра? Так вот пусть по специальности и работает, только не в нашей труппе, у нас комплект. Ах, ближайший театр в соседней республике? Так пусть уезжает! А за слухи вообще никто не отвечает. Мистика прямо. Сильна у нас 'общественность'...
Пусть уезжает... В самом деле, в маленьком городе Дару теперь деваться некуда. Путь один, нахоженный чуть ли не всем нашим поколением, нынешними 'моцартами' - в сторожа и дворники. С глубоким мерси, что не в лагеря и тюрьмы.
Я мстительно свела счеты с обоими гостями Дара: наделила каждого из них стихотворческим даром. Дар от Дара... Ну, небольшим таким талантишком, но назойливым, как болотный комар. Причем один из них должен был писать иронические поэзы в стиле Иртеньева, а второй - деревенские стихи гекзаметром. Посмотрим, как вы теперь покувыркаетесь!
После описанных событий мы долго не виделись. Как-то не тянуло собираться по-прежнему, трепаться беззаботно, читать друг другу новые произведения и всласть их потом топтать. Тягостно было как-то и немного стыдно. Я потихоньку подбирала рукописи для сборника стихов, чтобы впоследствии предъявить его местному издательству как бесспорное доказательство существования в городе новой поэтической волны. По слухам, Дар засел дома, отключил телефон и перечитывает 'Трех мушкетеров'. Матвей опять исчез, подался на Южный Берег, где в бархатный сезон любая компания будет рада барду, стакан вина нальют, кусок хлеба отломят. Стас, как мне донес Кешка, работает над крупной вещью. Смотри-ка, семинар на пользу пошел...
А Санька... поговаривали, что Санька пьет, куражится в городе, поимев уже мелкие стычки с милицией, таскается за Темной Звездой. Вскоре мне пришлось повидать Саньку, и встреча эта меня не обрадовала.
Накануне позвонила Ирина и принялась ныть. Мол, де, она тут, в дыре провинциальной совсем закисла, и хорошо бы посидеть в приличном ресторане, упаси боже, ничего такого, а просто две молодые солидные женщины обедают с шампанским и чинно беседуют, и вообще у нее скоро день рождения. И что это с Иркой? Подобные эскапады отнюдь не в наших правилах. Какие рестораны, что вы! Наше место в дешевых кофейнях...
Но Ирка была так взбудоражена, она принялась так орать в телефон, что чуть не сломала мембрану. Ну уж если ей так хочется... Я заказала столик.
И вот сижу это я в 'Астории' слева от эстрады, прямо за фонтаном, пью ледяную пепси-колу, вызывая кислое удивление официантов. Впрочем, время еще не самое горячее, часов пять, так что они надеются быстренько скормить мне какой-нибудь шницель и выставить за зеркальную дверь, освободив место более стоящему клиенту. Ирка изволит запаздывать, поэтому ужин мне пришлось заказывать на свой вкус. С каждой цитатой из меню лицо официанта менялось, приобретая задумчивое выражение. Он удалился, часто оглядываясь на меня. Ничего, ничего, тащи заказанное, а я посмотрю, как Ирка все это будет есть... Пусть не нарывается.
В ресторане между тем появляется интересная компания. Сабаневский, Темная Звезда, тихий мальчик по имени Сэм - известная в городе личность, ходячий уголовный кодекс и до сих пор на свободе. Ну и еще пара-тройка незначительного народа. Все мрачные, скучные, а Темная Звезда в холодном бешенстве. Садятся они за столик и резво принимают с места в карьер. Через полчаса - буквально дрова. Даже Сабаневский. А Темная Звезда пьет лишь сладкий мускат, щеки ее пламенеют, она желает танцевать и развлекаться. Дудки, в этом городе нет самоубийцы, который отважится танцевать с нею на глазах глубоко нетрезвого Сабаневского. Мужчины за столиками старательно отводят глаза от требовательного взора Темной Звезды и усиленно ухаживают за своими дамами.
Ирки все еще нет, а на стол уже начинают сгружать первую серию заказанного ужина. И, между прочим, у входа появляется бледный Санька, огрызаясь на швейцара. Темная Звезда делает ему ручкой, и швейцар тотчас же отпускает Санькину куртку. Санька, задевая стулья, подходит к столику. Сабаневский поднимает многодумную голову, смотрит на Саньку, потом наливает ему полный фужер водки. Круто...
Темная Звезда и Санька танцуют на пятачке возле оркестра. Лабухи переглядываются юмористически. Да уж... зрелище. Стервозно-элегантная дама в вечернем туалете с малым количеством бриллиантов и худой мальчишка в жеваном джинсовом костюмчике последнего срока носки, с запущенными грязными ногтями, в драных кроссовках.
А тут еще моя близорукая Ирка, пробираясь ко мне, натыкается на них, наступает на шлейф платья Темной Звезды, мило извиняется и плюхается на стул против меня, очень обижаясь, что я не желаю выслушать ее сию секунду. А Сабаневский, глядя на Саньку змеиными глазами, медленно наливает второй фужер водки. Мне вдруг срочно понадобилось выйти подкрасить губы. Я скольжу мимо столика Сабаневского, задеваю сумочкой фужер, разбиваю его, прошу пардона, исчезаю... Черта лысого... Сабаневский наливает следующий.
Ирка задает мне слишком громкие вопросы. На ее пронзительный голосок реагируют гвардейцы Сабаневского, в результате чего мы оказываемся за их столиком. Официант смотрит на нас мудрыми глазами и усмехается - так он и знал, две шалые бабы пришли в кабак мужиков снимать. Санечка совершенно не рад меня видеть, и пусть это будет на его совести. Впрочем, он в таком состоянии, что совесть его уже лежит в обмороке. Сэм навешивает Ирке чугунные комплименты, Сабаневский, кажется, спит.
Полночь. Нас очень вежливо просят покинуть зад. У входа Сабаневский выражает желание пройтись пешком и отпускает машину.
Черт с тобой, Сабаневский! Я ненавижу тебя, Сабаневский! Я только сниму туфли, Сабаневский...
Процессия растянулась на два квартала. Впереди - висящая на руке Санечки Темная Звезда. Санька вне себя от счастья, читает ей стихи, мечет бисер. Далее - Ирка в кураже и совершенно потерявшийся Сэм. Он явно в первый раз видит выпускницу Лицея Муз. Это зрелище... В хвосте процессии я и Сабаневский, элегантный и страшный. Я топаю босиком и разговариваю с ним весьма вольно. Он безропотно глотает все мои дерзости. Я бы на его месте давно меня убила.
Каблуки туфель Темной Звезды подламываются, она не может дальше идти. Она совершенно пьяна. Санька, не раздумывая, подхватывает ее на руки и исчезает в ближайшем переулке. Но Сабаневский...
Он против ожидания не устраивает погони. Провожает Саньку глазами и поворачивается ко мне. Он абсолютно трезв. Вынимает из кармана пачку дорогих сигарет, щелкает золотым 'Ронсоном' и говорит:
- Мне бы надо с тобой потолковать...
Я вспоминаю давнишний разговор с Даром, и мне становится смешно: захотел-таки Сабаневский со мной толковать!
- Идиотская ситуация, весь город смеется...
- А ты женись на ней, Сабаневский. И тогда вполне официально можешь побить морду Санечке.
- Морду - это не проблема. Не хочу я ему морду бить, не понятно?
- Неужели? Брось, Сабаневский, не поверю я в то, что для тебя моральная победа значит больше, чем физическая.
Сабаневский смотрит на меня с интересом, прищурив блестящие глаза.
- А ты штучка...
Я киваю головой, соглашаясь - еще бы! Конечно, штучка.
И вот так мы мило беседуем, не подозревая, что в эту минуту пьяная Звезда жестоко измывается над Санькой. А тот сидит напротив нее в убогой кухне, молчит и жует собственное сердце.
Я виновата - увлеклась беседой с Сабаневским, незачем мне не нужным, а Саньку проморгала...
Ну какие они все-таки мальчишки. Здоровенный Санечка, всегда нервно-веселый Дар, даже этот инфернальный пижон Сабаневский - мальчишки. И отношения у них, счеты их - мальчишеские. Я чувствую себя гораздо старше их. И как бы ни старалась я понять их, как бы ни пыталась говорить с ними на их языке, жить их проблемами, не получится. Как сказал один мой знакомый фантаст: 'Что вы мне все - марсианцы,
