- Постоим минуту.
Постояли.
- Теперь, кажется, чисто. Поехали. Я повезу тебя окольным путем, это чуть дольше, но есть шансы, что не будет зрителей.
Мы оставили машину поодаль от дома и уселись на пустующей скамейке, так, чтобы были видны все три подъезда.
- Вы отца Анатолия Анатольевича знаете, работали с ним? - почему-то перешел на вы водитель.
Я неопределенно пожал плечами. Водитель это понял по-своему:
- Да нет, я не потому, что любопытный. Я просто хочу сказать, что с ним тяжелей приходилось. В день порой под тысячу кэмэ наматывал, и разборок полно было. Машины бил... Это сейчас он птица важная, на 'мерседесе'-шестисотке. И хорошо, что меня на 'мерс' не взял. При сыне спокойнее. Но воспитывает он его хорошо, да? 'Денег у меня куча, но кормить не буду, иначе без меня сам жить не сможешь, ищи свой бизнес'. Правильный мужик.
- Сказки! - возразил молодой. - Старик уже внуку дом в Англии купил. Внуку четыре года, а уже свой особняк, и счет небось в банке. Лафа, а не жизнь. Вырастет там, выучится, приедет и станет нашим президентом. Учить нас будет уму-разуму.
- Ты не ехидничай. И станет, и будет не хуже многих наших доморощенных. Наши всего побольше себе урвать хотят, а у него все будет... О, машина подъехала. Не этого ждем?
Двое в черном, одного из которых я узнал сразу по знакомству в сквере, завозились у багажника, вытаскивая оттуда коробки, а из салона 'Волжанки' все еще не спешил вылезать третий. Но я уже нутром почувствовал: он, Белаков. Наконец-то открывает дверцу, выходит, потягивается, разминая косточки. Костюм, галстук, тяжелая квадратная челюсть. Ему бы в боевиках играть стареющих героев.
- Он! Пойдем, ребята.
Мы уже обговорили наши действия. Я мирно и тихо приглашаю Белакова пройтись в глубь двора, в угол, заросший сиренью. Для того чтоб он был при этом более послушен, сжимаю в руке обыкновенный перочинный нож, но с утяжеленной колодочкой. Можно и острием попугать, хоть оно только кожу-то и проткнет; можно вместо свинчатки использовать. Но это на крайний случай.
Когда я просил мальчиков постараться действовать без лишнего шума, они в один голос ответили: 'Обижаешь!' И вот теперь вижу, что действительно обижал. Два ствола одновременно приставляются к хребтам тех, кто у багажника, при этом говорятся тихие, проникновенные, но вряд ли ласковые слова, и я понимаю, что у меня теперь полная свобода действий, что никто мне не помешает.
Кое-что уже видит и Белаков. Замер в зевке, будто воздухом подавился. Прямо хоть силой поднимай ему отвисшую челюсть.
- Пройдемся, поговорить надо.
Ну вот, не хватало, чтоб он сейчас упал и умер. Затряслись губы, побелели глаза.
- Вот туда, к сирени.
Он впереди, я в метре сзади. Подгибает, гад, колени. Может, действительно от страха, а может, готовится извернуться, отпрыгнуть в сторону. На всякий случай не больно толкаю его лезвием ножа в спину:
- Без шуточек!
Он то ли громко икает, то ли всхлипывает и зачем-то поднимает руки на уровень головы, как будто в плен сдается. Ну что ж, хорошо, что поднял.
- Стой!
Провожу у него под мышками. Точно: наплечная кобура, красивый, словно игрушечный, пистолет. Нет, не играть ему героев в фильмах. Мало того, что он об оружии забыл, так еще и... Фу, как дерьмом завоняло!
Я целю пистолетиком в нос Белакову:
- Что ты собираешься делать с Викой?
Тяжелое, всхлипывающее дыхание. Ну надо же, такая мразь! Не встречал людей трусливей. Уже не могу смотреть на его отвисшую челюсть, поднимаю ее кулаком, и засранец кулем валится на землю. Легонько поддаю под ребра ногой:
- Встань!
Он подхватывается невероятно быстро.
- Где Вика?
- За городом, - тонкий голосочек евнуха. - С ней ничего... Надо подлечиться...
- Тебе самому надо подлечиться, - говорю я. - Болезнь генерала Власова, да? Когда страшно, очко не держит?
Глупейшая, жалкая улыбка в ответ.
- Или тебе еще не было страшно? Ты только других страшил? Получил власть и страшил, да?
- Не убивайте! - пролепетал Белаков.
Он не сводил глаз с пистолета, и я сунул оружие себе в карман.
- Да кому ты нужен. Слушай меня внимательно и останешься целым. Первое: тронешь Вику пальцем - достану из-под земли, теперь ты знаешь, что я это смогу сделать. Второе: веди к ближайшей автобусной остановке, как можно скорее и чтоб без глупостей.
Белаков опять поколыхался чуть впереди, при каждом шаге тонко всхлипывая. Мы оказались в темном, плохо освещенном переулке. Метров через двести вышли к магистрали. Остановку я увидел сам. И увидел подходивший автобус. Времени у меня оставалось как раз на то, чтоб успеть сказать прощальную речь члену правительства:
- В телевизоре ты лучше смотришься. А на деле - дерьмо.
И от души съездив его по так раздражавшей меня челюсти, пробежал десяток метров, впрыгнул на ступеньку чуть не уехавшего без меня автобуса.
Пассажиров было мало, но я не стал садиться. Через остановку выскочил, перебежал на другую сторону и запрыгнул в троллейбус. Береженого Бог бережет! Нет желания ехать в гости к Толику, нет у меня для него хороших вестей. И дома появляться нельзя. Спать не хочется, но, чувствую, день завтра будет непростой, и надо отдохнуть. Где? Будто есть выбор. Конечно, у Насти.
38
В этой квартире уже появляется уют. Женщина хозяйничает, и этим все сказано.
Долго отмываюсь в душе, потом сажусь за накрытый стол. Яичница, колбаса, мой любимый кефир, бутылка кислого сухого вина.
- Я днем как раз стипендию получила, первую...
Глаза Насти светятся от счастья. Она рада стипендии, рада мне, рада тому, что у нее есть крыша над головой.
- Вы с Викой такие люди, такие люди! Вы столько сделали для меня! Я раньше почему-то считала, что москвичи сплошь черствые, злые, что тут бандит на бандите. Особенно когда со мной это случилось... А вот ты, Костя, добрый, ты рыцарь.
- Рыцарству не обучался, - бурчу в ответ.
- А этому не учатся, ты просто родился таким!
Знала бы она, каким я родился! Не туда идет наш разговор. Потому откровенно зеваю и прошу:
- Настя, я на кухне на раскладушке лягу, ты утром меня не буди, беги на занятия. Буду уходить - дверь захлопну. И не стесняйся: кипяти чай, готовь, что надо - я крепко сплю.
Спал я действительно крепко и долго. Проснулся - Насти уже нет, на столе - свежая булочка, кефир, утренние газеты. По старой привычке начал с чтива. 'Структурные избиения': 'Вчера ночью было совершено нападение на высокопоставленного чиновника властных структур. Несколько неизвестных, вооруженных холодным оружием, напали на него, когда тот возвращался домой. Скорее всего, члена нашего правительства хотели просто ограбить, но он сумел сам себя защитить и обратил нападавших в бегство. Правда, при этом получил ссадины, ушибы, с легким сотрясением мозга оказался на больничной койке.
Рядовой, казалось бы, случай, говорит о том, что даже таких людей мы не можем защитить от разгула бандитизма. Что же тогда говорить о рядовых наших гражданах?..'
Заметка эта мне понравилась, особенно строки о самозащите Белакова. Смех вызвал аппетит, я выпил весь кефир, ополовинил запасы сыра, колбасы, но компенсировал все это Насте тем, что оставил ей
