— Я ц-могу… Только во мне сейчас пусто. Минька присел и погладил Мухтара.
— В нем сейчас тоже сделалось пусто. Он запросит есть и пить. Он ведь не мы…
Аленка ухватилась двумя ладонями за веснушчатый подбородок, насупила брови. И… на каменном полу появилась глиняная плошка с молоком.
— Им в таком возрасте молоко полезнее всего, — сказала Аленка.
Минька поскреб затылок:
— А годится ли для него придуманное? Мы не знали. Но Мухтар решил, что годится. Вылакал все. И вылизал плошку. Помахал хвостом-мизинцем.
В этот момент резко потемнело. Словно быстрая туча пробежала под солнцем.
Но никакая не туча!
Это спустился с неба и сел на воду рядом с нашим кораблем пиратский клипер.
Мы ничего не успели сделать. Даже подумать ничего не успели! Вдоль черного борта полыхнули огни. На нашем корабле разлетелись надстройки, посыпались реи, рухнула вперед фок-мачта, обрушила своей тяжестью бушприт.
Еще залп — и вообще не осталось мачт!
— Коптилка! — заорал Голован. — Чего ты стоишь как пень! Стреляй!
Коптилка будто проснулся.
— Помогите!
Мы вдвоем с ним закатили в орудийный ствол зеркально-блестящее ядро. Коптилка навел орудие.
— Огонь!
Но я же говорю: в этом мире были другие законы. Здешняя пушка не хотела выплевывать ядро по команде незнакомого мальчишки.
— Нужен заряд! — догадался Голован. Коптилка уронил руки:
— У меня нету…
И тогда Минька Порох впервые в жизни придумал порох. Кажется, настоящий. Когда-то с соседскими пацанами они баловались у костра вот с такой серой крупой (крупинки взрывались упругими огоньками). Потом пришел папаша мальчишки, который наковырял порох из отцовских охотничьих патронов, и… но это уже другая история. Минька рассказал ее после. А пока он просто поставил перед Коптилкой красное пластмассовое ведро с чем-то вроде крупного песка.
Коптилка наклонил ствол, выкатил оттуда снаряд. Снова поднял дуло. Встал на цыпочки, высыпал в него из ведра порох (ведро опять сделалось полным, когда оказалось на полу). Сорвал через голову голландку, затолкал в пушку вместо пыжа. По плечо засунул в жерло ствола руку, утрамбовал заряд.
— Вовка, давай ядро!
Потом сбоку подошел к задней части ствола, насыпал в ямку запала серую щепотку…
— Отойдите подальше! — И чиркнул придуманной зажигалкой.
Ух, шарахнуло! В сто раз сильнее, чем на корабле. Ядро по дуге ушло к черному кораблю и начисто снесло там бизань-мачту.
Но мы не закричали «ура».
Какое там «ура», если наш собственный корабль, наш золотой клипер медленно уходил на дно.
И ушел.
Остались над синей водой лишь расщепленные обломки мачт.
Стало очень тихо.
В этой тишине заплакала Аленка. А Доня Маккейчик отчетливо сказал:
— Коптилка, отомсти этому мерзавцу.
И Коптилка опять плеснул в пушку ведро пороха. А Голован подал ему придуманный деревянный пыж. А Доня — ядро…
И Коптилка навел орудие поточнее.
Но я крикнул:
— Подожди! Он плывет сюда!
Рыкко в своем волосато-пиратском обличье плыл к берегу. Он стоял в шлюпке, которая сама собой махала веслами.
— Чего ждать-то… — тяжело просопел Коптилка. — В самый раз… Щас из него будут одни брызги.
Но вмешался Кирилка:
— Не стреляй! У него белый флаг!
— Да хоть серый в яблочках… хоть розовый в полосочку, — сказал Коптилка полузнакомые какие-то слова. — Отойдите!
— У него же белый флаг! — отчаянно повторил Кирилка. — Нельзя же!
— Тьфу! — Коптилка плюнул так, что зажигалка погасла. У Рыкко был не флаг, а целая простыня на жерди. Он ей размахивал изо всех сил.
Шлюпка ткнулась в берег там, где каменная площадь уступами спускалась к воде. Отовсюду понеслось гавканье, повизгиванье, скулёж. Некусачие собаки негодовали на появление пирата. Но издалека.
Рыкко выпрыгнул на гальку широченными морскими ботфортами. Левой рукой оперся о жердь с простыней, правой подбоченился. Заорал как в мегафон:
— Что, лягушки! Хорошую я вам устроил битву при Трафальгаре?! Ха! Ха!
Смотрите-ка, он знал и про Трафальгар! Но, наверно, не помнил, чем там кончил непобедимый адмирал Нельсон. Впрочем, эта мысль у меня едва мелькнула.
Глаза Рыкко горели, как угли среди черного хвороста. Торчащий, как дыня, нос побагровел и был похож теперь на великанский продолговатый помидор. Даже издалека от Рыкко разило самодовольством, будто запахом гнилой картошки.
Мы вылезли через амбразуру наружу. Кирилка сложил рупором ладошки:
— Что вам опять надо от нас?! Зачем вы утопили корабль?! Это же несправедливо!
— Гы-ы-ы, «несправедливо»! Великий и непобедимый, черный и многолапый, бесстрашный и беспощадный… и вообще всякий-всякий Рыкко Аккабалдо выше понятия о справедливости! Он — носитель Мирового Зла!
— Вы, Рыкко, сукин сын, — отчетливо сказал воспитанный Доня Маккейчик. Уже после и он, и все мы сообразили, каким неуместным было это ругательство на Планете Некусачих Собак. Но сейчас никто не осудил Доню, даже Кирилка.
Рыкко обиженно завопил:
— А еще музыкант! Сын интеллигентных родителей! Лается как на базаре! Тьфу!.. Когда поймаю, тебе это припомнится особо!
— Хватит психовать, давай ближе к делу, Рыкко! — потребовал начальник экспедиции Голован. — Чего тебе от нас надо?
Рыкко шумно подышал, поскреб пятерней-граблей в дремучей макушке и выдохнул на весь берег, на всю бухту:
— Хочу… вашего щенка! Собаки в отдалении завыли.
— Чего-о? — тонко возмутилась Аленка. И покрепче прижала к груди Мухтарчика, перепуганного выстрелами.
— Зачем тебе щенок, Рыкко? — официальным голосом спросил Голован.
— Зачем, зачем!.. Не ваше дело… Какие хитрые! Улетели, а я там живи один, да?! А так хоть собака будет! Я научу ее рычать на всю Вселенную и кусать каждого, кто прилетит.
— Много хочешь, ящерица! — крикнул Коптилка.
— Отдайте щенка!.. Тогда я больше не буду нападать! И даже помогу вам починить корабль!
— Фиг ему, — тихонько сказал Минька Порох. — Аленка, не отдавай.
— Да я и… никогда в жизни! — Она опять покрепче прижала к матроске Мухтара.
— Можно бы и отдать, — посоветовала Сырая Веранда. — Их тут вон сколько…
На Веранду глянули так, что ее глаза сразу намокли.
— Отдайте щенка! — снова прокричал Рыкко.
Локки вскочил на низкий разрушенный парапет, повернулся к Рыкко спиной, нагнулся и похлопал себя
