орбитальных станций, которые благодаря стараниям медиков смогут гораздо дольше работать на орбите...
Вдруг - такие звуки всегда вдруг! - снова надрывный вой сирены. И снова на табло тревожный транспарант: 'Негерметичен рабочий отсек'. На этот раз, похоже, что-то серьезное, ведь в шлюзовой камере - я твердо это знаю - никто не работал...
- Никто, ни сейчас, ни раньше,- подтверждает Попов, тоже подплывший сюда, к пульту люминесцентной сигнализации.
- Леня, надо поступить по инструкции, быстро измерить давление мановакуумметром!
Прибор в течение минуты определяет, падает ли давление воздуха в рабочем отсеке. Если да, значит, утечка, и тут уже самое время разбегаться по своим кораблям... Засекаем. Семьсот шестьдесят девять миллиметров. Пускаем секундомер. Тридцать секунд... Стрелка прибора стоит. Сорок пять секунд - стоит. Девяносто секунд - нет изменений!
- Уф-ф! Уже легче... Если и есть утечка, то небольшая.
- Наверное, ложное срабатывание датчика!
- Ложное? А может, он просто пошутил?!.
- Ну и шуточки! Давай все-таки еще измерим... В томительном ожидании проходит еще пять минут. Стрелка мановакуумметра стоит не шелохнувшись.
- Прямо какой-то фокус, да и только,- уже облегченно недоумеваем мы. Будем считать, что техника просто захотела нас немного потренировать. Чтоб не теряли бдительность...
...Скоро очередной сеанс связи. И хотя страсти и волнения еще не улеглись до конца, надо готовиться мне к медицинскому эксперименту. Как ни хитрил, но никуда не деться. Берталан с каким-то особым усердием помогает надевать пневмокостюм, подключает аппаратуру. Наверное, радуется в душе, что сейчас его черед командовать: 'Не верти головой, стой спокойно!'
- Ладно, Берци, и это вытерпим. 'Нет проблем!' Как любим мы повторять эту фразу, родившуюся еще в период подготовки к советско-американскому полету.
Стараюсь делать вид, что невозмутим и в жизни нет занятия приятнее, чем испытывать эти резиновые манжеты. Берталан хлопочет над датчиками, а с Земли просят то передвинуть их с затылка на шею, то со спины на грудь.
- Теперь закройте, пожалуйста, глаза и задержите дыхание секунд на десять! 'Орион-2', поддуйте давление до сорока!
- Есть сорок! - тотчас же отзывается исполнительный Фаркаш.
- Поделитесь впечатлениями! Какой у него цвет лица?
- Цвет лица загорелый! - встревает Рюмин, очень довольный, что не он на этот раз попал в заботливые, но такие жесткие руки врачей.
- А вы не шутите, вам всем пример надо брать с Берталана!
У Берци довольная физиономия: что, мол, съели!..
ГЛАВА VIII
ЗА ТЕХ, КТО НА ЗЕМЛЕ!
Тяжкий крест дублерства. - Пресс-конференция 'Космос - Земля'. - Бела Мадьяри - космонавт. - Проблема с усами. - Космические почтмейстеры. Парикмахерская экзекуция.
Сегодня в Центр управления приехали дублеры, и мы, узнав об этом, в один голос попросили Землю:
- Давайте их на связь!
Единодушие наше попятно, ибо не бывает космонавта без дублера, и редкий космонавт не был в свою очередь дублером. Но кто-то, пройдя полный курс весьма нелегкой подготовки, должен остаться на Земле. Кто-то, успешно сдав государственные экзамены - без этого экипаж просто не утвердят,- не прошагает по знойной равнине космодрома последние 500 метров пути к ракете, которая унесет на этот раз его счастливого товарища.
Я помню, как на пресс-конференции незадолго перед стартом наши дублеры Бела Мадьяри и Владимир Джанибеков рассказывали об атмосфере, в которой проходила их жизнь и подготовка к полету. 'Взаимоотношения наши как-то сразу сложились,- сказал Володя о своем напарнике. - И честно скажу, после отъезда наших венгерских друзей на родину нам их будет не хватать, так мы к ним привязались. Привлекает меня у Белы искренность и обостренное любопытство'.
А вот что вспоминал Бела: 'По приезде нас встретили Береговой, Климук, Николаев. Они подхватили мою дочку и принялись ее буквально чуть ли не вырывать друг у друга из рук. Этим, как говорят у вас, они купили меня на корню. Потом Леонов дает нашим женам два ключа и говорит: 'Мужья будут работать, а вам - жить. Поэтому вы и выбирайте квартиру'. Вошли в квартиру, а там еще пусто. Зато все, чтобы отметить новоселье, уже стояло...
К экзаменам мы готовились каждый день, до самого позднего вечера. У людей, которые с нами работали, и семьи есть, и отдохнуть хочется. Но никто домой не торопился, ни малейшего раздражения на лицах мы не видели, лишь готовность помочь.
За два года мы сдружились с Володей. Особенно подкупало меня в нем доверие, с которым он относился ко мне, поручая проводить самые сложные работы'.
Как правило, основной и дублирующий экипажи предварительно определяются с самого начала подготовки. Дублер постепенно вживается в свою роль и привыкает к ней. Конечно, лучше всего, когда дублирующий экипаж становится помощником основного, но роль у дублера трудная. Ведь тот, кто летит, получает все: это и радость полета, успешно выполненного дела, и сознание, что годы подготовки не потрачены зря. К тому же это и известность... Остающемуся на земле - ничего, почти ничего...
Обидно? Да, конечно. Если ты затратил столько же усилий и времени на подготовку, если ты уверен, что можешь выполнить задание не хуже своего товарища, трудно смириться с мыслью, что лететь не тебе, а другому...
Прошел через эти испытания и я. Первый раз был дублером Алексея Елисеева, когда мы готовились к полету, в ходе которого был выполнен переход из одного корабля 'Союз' в другой. Я назначался дублером и еще несколько раз, в частности при полете советско-польского экипажа по программе 'Интеркосмос'. Признаюсь, в начале своего пребывания в отряде я считал, что дублер нужен тогда, когда что-то случится с основным экипажем; кто-то, например, серьезно заболел или просто признан негодным по состоянию здоровья. Такие случаи бывали, и вместо основного экипажа летели дублеры.
Возможно иной читатель скажет: а почему бы не решить 'проблему' таким образом, чтобы летел тот, кто лучше подготовлен, кого выберут по объективным оценкам инженеры-инструкторы, занимающиеся нашей подготовкой.
На первый взгляд все логично - в полет пойдут лучшие из лучших. Но, согласитесь, в таком случае между экипажами сразу неизбежно возникает далеко не безобидное соперничество. Это может отразиться и на взаимоотношениях людей, создает неспокойную обстановку, психологически изматывает экипажи еще до старта. Так что, я думаю, все же правильнее, когда уже в самом начале подготовки назначаются основной и дублирующий экипажи. Вот и у нас сразу были определены дублеры - Володя Джанибеков и Бела Мадьяри. Хотя и они не теряли надежды полететь - такое чувство всегда теплится в душе у дублера,- я видел, как был удручен Бела Мадьяри после заключительного заседания комиссии. Когда объявили, что наш экипаж по-прежнему рекомендуется в качестве основного, Бела от расстройства даже изменился в лице: до последнего момента надеялся, а вдруг...
И эти чувства оправданы: ведь точно заранее не предскажешь, всегда может что-то произойти и порой происходит. Готовился же Валентин Лебедев полететь в паре с Леонидом Поповым, но в последний момент его заменили Валерием Рюминым...
Бела Мадьяри с большим чувством ответственности нес ношу дублера: он не прекратил свою работу - хотя и мог бы - уже после выхода нашего экипажа на орбиту. Настоящие дублеры, а они у нас именно такие, считают, что должны, оставаясь на земле, быть рядом с теми, кто в полете, помогать им, несмотря на разделяющие их тысячи километров. И не случайно, наверное, Бела и Берци относятся друг к другу с большим уважением.
Еще в 1967 году одна венгерская газета писала о восемнадцатилетнем планеристе Беле Мадьяри: 'Кто знает, может быть, он станет космонавтом?' Что ж, журналисты как в воду смотрели: вместе с Фаркашем Бела отлично подготовился к полету, и если космонавт - это человек, обладающий совокупностью необходимых для полета качеств и знаний, то Белу можно с полным правом считать космонавтом.
На пресс-конференции перед стартом журналисты спросили:
