презрительном жесте.
— Не думаю, что было бы честным осуждать девчонку, которой ты была, когда ребенок родился. Но ты должна понимать, что в споре об опеке тебя будут сравнивать со мной, а даже злейший враг не назовет меня незрелым и безответственным.
Это звучало ужасающе убедительно. К тому времени, когда завершил свою речь, Ник успел безумно перепугать Пенни. Споры об опеке? Никаких сомнений в том, что перевесит на весах закона — его богатство, могущество, респектабельность или ее нищета и неприкаянность, — не было.
— Ничего не понимаю… — Пенни пыталась взять себя в руки. — Едва ты выяснил, что Алан твой сын, как немедленно стал угрожать мне отобрать его…
— Нет, это не входит ни в мои желания, ни в мои намерения. Но ирония заключается в том, что именно так собиралась поступить ты, — спокойно произнес Ник. — Неужели ожидала, что я запрыгаю от радости, услышав, как ты тоскуешь по дому и рассуждаешь вслух о возвращении в Нью-Йорк?
Пенни смущенно отвела взгляд.
— Нет… но… Хорошо, возможно, это была угроза, — вполголоса пробормотала она.
— Спасибо за признание. Но хотя ты и сообщила мне, что Алан мой сын, похоже, ты не имеешь ни малейшего представления о том, насколько это меняет наши жизни.
— Но почему что-то должно меняться? — спросила Пенни. — Пожалуйста, встречайся с ним сколько угодно…
— Будь добра, объясни, почему ты не можешь поверить в то, что мой сын не менее желанен для меня, чем для тебя? — спросил Ник, казалось, с искренним непониманием.
— Разве я могла подумать, что тебя обрадует результат нашего дурацкого брака? Я полагала, ты придешь в ярость, узнав о моей беременности! Потребуешь, чтобы я прервала ее! Я считала, ты разозлишься на меня за то, что я создала непредвиденные проблемы!
— И ты сделала самые дикие выводы и действительно создала огромные непредвиденные проблемы, поступив в высшей степени бессмысленно, — со странной полуулыбкой признал Пик. — Впрочем, все, что ты делаешь, кажется мне бессмысленным, так что это не имеет значения. Имеет значение то, что ты, похоже, очень расстроена.
Пенни проглотила рыдание, готовое вырваться наружу.
— И, кажется, удивлена? — Ник медленно шагнул к ней. — Как я могу быть отцом Алана, живя так далеко от него? Я не могу согласиться на это. Возможно, я был слишком горяч и резок, но причина в том, что у тебя есть привязанности в Нью-Йорке, а мне бы хотелось, чтобы ты оставила их в прошлом.
Пенни недоуменно заморгала. Привязанности? Какие привязанности? Что она должна оставить в прошлом? Четыре часа беспокойного сна не освежили голову, и она соображала с трудом.
— Я имею в виду Джонни, — пояснил Ник. — Я не могу стоять в стороне, позволяя случайному любовнику занимать мое место рядом с сыном.
Она едва не сказала, что никогда не спала с Джонни, но злость на Ника и гордость пересилили желание быть честной. Это не его дело! Со сколькими женщинами спал он с тех пор, как она уехала отсюда? Возможно, Джордан Брэм и старая история, но это не означает, что Ник хранил обет воздержания. И какое право имеет мужчина, который хочет развестись с ней, диктовать, как ей жить? Право сильного, предупредил рассудок. Ник уже сказал, что обратится в суд, если она попытается увезти сына, и ей как минимум не дадут это сделать.
Ник взял ее крепко стиснутые руки и попытался притянуть к себе.
— Когда-то ты сказала, что единственное, чего хочешь в жизни, — это быть моей женой. И что без меня будет не жизнь, а просто существование, лишенное тепла и красок, а в таком случае тебе лучше бы умереть…
Пенни застыла. Ее записка, прощальная записка, написанная полтора года назад! Даже под страхом смерти она не смогла бы посмотреть Нику в глаза. Как жестоко было напоминать, ей эти слова сейчас!
— А ты еще спрашиваешь, почему я прочесывал сетью дно пруда, — мягко пробормотал Ник. — Но теперь я прошу тебя вспомнить одну старую истину: от добра добра не ищут. Пенни недоуменно захлопала глазами.
— Да, вспомнить это — и забыть все эти душещипательные сантименты… О нет! — Ник нахмурился, когда она внезапно попыталась освободиться от его хватки. — Ради нашего сына я призываю тебя забыть Джонни и попытаться возродить наш брак, — натянуто проговорил он. — Может быть, это покажется тебе чрезмерным требованием. Но, возможно, даже если тебе не удастся вернуть прежний пыл, со временем ты снова почувствуешь себя счастливой со мной.
Ради нашего сына… Возродить наш брак… Только две эти фразы и смогла понять Пенни.
Остальное с таким же успехом могло быть обращено к стене. Так вот что ему нужно: целиком завладеть Аланом и ею в придачу в качестве полезной помощницы по дому! Гнев и обида охватили Пенни.
Ник уже не хотел развода. Но она не играла никакой роли в перемене его решения. Все, чего она хотела и о чем молилась эти долгие полтора года, он готов был дать ей, после того как провел всего полчаса с их сыном! Это было невероятно жестоко.
— Тебе холодно? — встревоженно спросил Ник. — Почему ты дрожишь?
— Бесчувственный чурбан! — воскликнула она, вырываясь из его рук и устремляясь к двери. — Как смеешь просить об этом после всего, что заставил меня пережить? Может быть, в своей компании ты и непревзойденный светлый ум, но во всем остальном ничего не смыслишь!
Ник первым оказался у двери и быстро захлопнул ее, одновременно пытаясь понять, что такого он сказал. Он обдумывал свои слова, пока играл с Аланом, и полагал, что удастся обойти острые углы. Он мог бы сказать, что ее великая любовь к Джонни будет столь же недолговечной, как и любовь к нему. Что в вопросах верности на нее невозможно положиться, поэтому, коли уж случилось быть ее мужем, он не рискнет выпускать ее из виду. Но он тщательно избегал подобных высказываний и теперь искренне не понимал, почему Пенни смотрит на него безумным взглядом и кричит.
— Успокойся, — ровным тоном сказал он.
— Уйди с дороги или я чем-нибудь запущу в тебя! — пригрозила Пенни.
— Если бессмысленное разрушение доставляет тебе удовольствие, — пожалуйста, — предложил Ник.
Этот ответ привел Пенни в ярость.
— Ты хуже вращающейся двери!
— Вращающейся… двери? — Черные глаза с холодным удивлением смотрели на нее. — Ну, давай, не держи меня в неведении! Чем вдруг я напомнил тебе вращающуюся дверь?
— В одно мгновение ты рядом, а в следующее — тебя уже нет. Ты без конца меняешь решения, и у меня уже кружится голова! — возмущенно выкрикивала Пенни. — Не думаю, что ты сам знаешь, что тебе нужно, но только я начинаю хотеть, чтобы ты снова был со мной, — опять отталкиваешь меня…
— Держи себя в руках! — приказал Ник.
— Держать себя в руках? — повторила Пенни на целую октаву выше. — Боже, ну и дела! Держи себя в руках, но не смей делать этого в постели. Ты хочешь, чтобы я превратилась в застегнутого на все пуговицы извращенца, вроде тебя? Думаю, ты даже не понимаешь, что творится в твоей собственной глупой голове. Думаю, когда ты рядом со мной, твоим поведением руководят только сверхактивные мужские гормоны! И тебе это не нравится, не так ли? Это дает мне власть над тобой, верно? И это чертовски тебя раздражает, Ник Блейн!
Она увидела гнев в его глазах, и это подействовало на нее как алкоголь. Наконец-то ее удар достиг цели и, если не ранил его, то хотя бы разозлил. А это уже какая-то человеческая реакция — возможно, единственная, которой можно добиться от Ника. Он внезапно отошел от двери, освободив ей дорогу. Решив, что Ник побежден, ошеломленный столь неожиданной атакой, Пенни с видом триумфатора открыла дверь. Выйдя, она остановилась и бросила на него прищуренный взгляд через плечо.
— И мне для этого ни к чему быть высокой изысканной блондинкой, не так ли? И это достает тебя больше всего, да?
— Если хочешь узнать, что я думаю на самом деле, тебе нужно замолчать, — проскрежетал Ник.
Пенни, уже пройдя несколько шагов по холлу, снова обернулась.
— Держу пари, что ты был бы счастлив видеть меня твоей женой, если бы я…
