мировая война. Но народы Чехословакии, Польши и Восточной Германии так и не привыкли к советской модели коммунизма. Югославия, которая совершила свою собственную революцию, приспособив ее к местным условиям, достигла гораздо большего. С другой стороны, Греция являет собой пример еще одной неудачной попытки навязать правительство извне. Там партизаны в очень похожей на югославов Тито манере вышвырнули нацистов из страны, но сначала британская, а потом американская помощь позволили старому режиму вернуться. И в последующие двадцать лет Греция пыталась выпутаться из положения, подобно Польше и Восточной Германии. Люди в целом были связаны. Принесла ли им адаптация коммунизма к местным условиям какую-либо пользу – вопрос спорный. Но факт остается фактом – жили они хуже югославов, несмотря на неимоверные усилия Запада по оказанию помощи.
– О Господи, Уэнти! – воскликнул с отвращением один из его коллег. – Где ты все это выкопал?
Уэнтуорт Уилкинз испепелил его взглядом.
– В качестве хобби я выбрал историю революций. Настоящую историю, а не кашку, которой мы кормим простофиль. И учитывая наше положение, на твоем месте я сделал бы то же самое.
Он повернулся ко мне.
– В любом случае провести Счастливчика нам бы не удалось, даже если бы мы очень захотели. Он один из нас. А значит – в высшем эшелоне.
– Давай заканчивать, Уэнти, – поторопил тот, что был с часами. – Меня ждет ракетоплан. Хотелось бы убедиться в настроениях мистера Майерса, но у меня, назначено заседание комитета в Денвере и через час оно начнется.
Уилкинз, немного раздраженный, вновь обратился ко мне:
– Я клоню к тому, Счастливчик, что необходимо разработать новый метод захвата власти. Ни один из старых в нашей сегодняшней ситуации непригоден. Насилие с современным оружием под рукой слишком непредсказуемо. Вопрос о новой социоэкономической системе, навязанной извне, учитывая, что ничего хорошего они навязать не склонны, отпадает.
Необходимо было что-то сказать, иначе я выглядел бы совсем глуповатым. Поэтому я поспешил спросить:
– А что не так с выборами?
– Хм-м, – задумчиво посмотрел на меня Уэнтуорт Уилкинз. Я понимаю, что ты имеешь в виду. Но мы тебя обогнали, Счастливчик. Что неудивительно, поскольку мы работаем над этим уже очень долго. Ты, очевидно, осведомлен, что выборы в старом, классическом смысле слова себя изжили. Мы и не хотим возврата к выборам в
– Конечно, – сказал я. А что я мог еще сказать?
– Мы это используем. Как ширму. Мы долго работали, чтобы вселить в избирателей апатию. Теперь, чтобы выиграть выборы, вовсе не нужно иметь большинства голосов среди избирателей. Достаточно иметь большинство среди тех, кто действительно ходит голосовать. Сделай оппозицию безразличной, зарази энтузиазмом своих приверженцев – и ты выиграл выборы. Даже если «твои» составляют лишь пять процентов от общего числа избирателей.
Я чувствовал себя так, как если бы опоздал к началу разговора. Или опоздал, или как если бы каждое третье предложение опускалось. Я вернулся к своей старой тактике – рот на замок и умный вид.
– А это, мой мальчик, равнозначно тому, что мы победим с помощью циничного безразличия со стороны населения. Мы победим потому, что отныне всем все стало до чертиков.
Я постарался, чтобы мои глаза не раскрывались слишком широко.
– Грядет день радикального центра, – сказал он с удовлетворением. – Нации равно наплевать и на правых радикалов, и на левых. Более того, их вообще меньше всего волнует, кто возьмет в руки бразды правления. Они слишком заняты, живя согласно новому моральному кодексу.
– «Уматывай, Джек, и без тебя все в порядке», – пробормотал один из его дружков. Другой холодно улыбнулся и сказал:
– Или «если я не воспользуюсь преимуществом ситуации, это сделает кто-то другой».
Уэнтуорт Уилкинз, уловив общее настроение, добавил:
– «Уделай соседа прежде, чем он это сделает с тобой».
Они посмотрели на меня.
– Вы подразумеваете что-то вроде, – я проглотил ком в горле, – «никогда не суйте булыжник сосунку»?
Все трое рассмеялись.
– Новая мораль, – сказал тот, кого ждал ракетоплан. Но тут же быстро добавил: – Итак, мистер Майере, вы с нами?
– Хорошо, – осторожно ответил я, – какие у меня будут обязанности?
– Обязанности? – протестующе воскликнул Уилкинз. – Мой милый мальчик, на подобном уровне ты не должен мыслить такими категориями. Ты доказал, чего ты стоишь. Ты будешь одним из нас. Ты будешь решать вопросы большой политики и тому подобные вещи. Несомненно, твоя интуиция проявится в виде неординарных идей лишь раз или два в году. Возможно, эти идеи натолкнут нас на верный путь или предостерегут от совершения неверных шагов. Например, что ты скажешь по поводу названия «Демократичные республиканцы» для предполагаемого отражения деятельности политической партии?
Тот, что все время поглядывал на часы, прервал его ровным голосом:
– Прежде чем обсуждать политику радикального центра, хотелось бы знать наверняка – по чью сторону баррикад находится мистер Майерс?
Все это не моего носа дело. Но когда речь одновременно заходит о том, что либо его оторвут, либо ты
