все ей подробно рассказала. Чтобы Зотов, который преследует меня на каждой съемке и в любой командировке, без проблем отыскал нас в Испании.
Хуан де Вальдес Леаль, «Конец славы мира». Жуткая улыбка полуразложившегося трупа, надеюсь, не пугала внутренности моей сумочки. Все-таки, открытка была в конверте. Я думала незаметно оставить конверт на столе, а потом эффектно его «найти» и «испугаться». Но все получилось даже лучше задуманного мною плана – с гитарой, цветами, с Аленкой, заметившей, как из букета (а на самом деле из моих пальцев) выскальзывает жуткая репродукция.
Свою фотографию с аккуратно вырезанными маникюрными ножничками глазами я тоже приготовила заранее, думала оставить ее перед тем, как отправиться на ужин, у зеркала. Но когда я увидела бандерильи... Массивные, с пропитанной кровью быков декоративной отделкой... Димка был в душе, Аленка переодевалась... Я понимала, что это рискованно, что меня может заметить похожая на мисс Марпл соседка. Но если низко пригнуться и прошмыгнуть вдоль кустов, до соседнего домика рукой подать...
Я спрятала восхитительную бандерилью за тумбочкой, а потом, когда мы уже отправились в ресторан, вдруг «забыла» в номере фестал.
Матрасик, проткнутый пилочкой, сдулся слишком быстро, лишив меня возможности сымитировать покушение на мою жизнь не только на суше, но и на море.
Впрочем, соответствующие сюжеты в общем и целом уже были готовы.
Ненавидящая меня Аленка, ненавидящий Диму Зотов.
Напоследок я виртуозно столкнула мужа с предполагаемым любовником. Увидев, что Дима собирается на теннис, послала Саше эсэмэску с просьбой встретиться в аллее возле кортов. Вопли Зотова было невозможно не услышать.
А потом... да, Дима умирает...
Как жаль!
Аленка пыталась спровадить меня на тот свет, но случайно ошиблась и убила папочку?
Саша решил сделать меня вдовой?
В любом случае, я здесь ни при чем.
Так что эта девица. Не Вика. А Лика Вронская, графоманка, плодящая детективы в мягких обложках. Может подозревать все, что угодно.
Но она ничего не докажет. Абсолютно ничего.
И даже теперь, когда мне пришлось разбить бокал с отравленным вином, Дима все равно не будет особо терзаться подозрениями.
Формально у меня не имеется мотивов его убивать.
Любовники? У меня их нет.
Деньги? Их нет у Димы.
Все свое имущество он оставил бывшей жене. Зарабатываем мы с ним одинаково прилично, даже брачный контракт не составляли.
Но!
У Димы есть то, чего у меня не может быть уже никогда. Акции телеканала. Данилов стоял у истоков его создания, он получил такой процент, который теперь купить невозможно.
А я хочу. Я больше всего на свете этого хочу! Иметь свой кусочек телевидения. Это моя боль, мое счастье, моя любовь и затяжная болезнь, от которой я не желаю и не могу излечиться...
И я их все равно получу. Эти вожделенные акции. Не теперь, так позже.
Я готова заплатить за них любую цену, так как они дадут мне возможность делать все: оперативно получать информацию обо всех проектах телеканала, влиять на творческую политику, и – рано или поздно – пробить для своей программы возможность выхода в прямом эфире.
– Дима, можно вас на минутку? – Вронская открыла сотовый телефон-раскладушку. – Взгляните!
Блин! Несложно догадаться, кто на снимке – наверняка я, с прижатой к груди бандерильей.
Да, я всегда была слаба по части спецэффектов.
Будь проще, и к тебе потянутся люди – это не обо мне.
Наверное, Вронская случайно проходила мимо домика фрау Каулитц и увидела меня во всей моей красе. А, ладно. Как-нибудь выкручусь, скажу, что хотела пошутить.
– Но что это? Да это же точно таблетка! У нее под ногтем, – растерянно пробормотал Данилов. – Но... почему?
– Не знаю. – Вронская пожала плечами. – Мотивы действий преступников для меня всегда были темным лесом. Я даже в тюрьмы ходила, чтобы понять, почему те, кто совершает преступления, их все-таки совершает. Но у меня ничего не вышло. Я так и не поняла, как можно убить из-за денег.
– Скажите, может, вы знаете, если как-то собрать это вино, салфеткой, например, – можно узнать, какое вещество все-таки добавлялось?.. Если добавлялось...
У-у-у... Как Дима заговорил!
Еще немного – и в этой корриде со смертью пострадает сам матадор. То есть я.
Как же я ненавижу женские детективы! И бледных инфантильных поганок, которые их пишут!
– Папа, ты только не ругайся, ладно? – Аленка бросила на Диму взгляд нашкодившего кающегося ангелочка. – Это я попросила Минару добавить снотворное! Я! Мы с ней так играли, понимаешь? Попугать тебя хотели. Я жуткий Фредди Крюгер, а-а-а! Тебе не страшно? Прости, пожалуйста...
– Дурацкие игры!
Димкино лицо – как отутюженная рубашка, складочки и заломы страха, негодования и возмущения исчезли.
Он ругается. Он счастлив.
Маленькая фурия выразительно смотрит на меня из-под кудрявой челочки. В голубых глазах – решительность и ненависть.
Что она задумала?!
Шантажировать меня?
Эрна облегченно вздыхает:
– Так это шутка! Дети – такие проказники. Леночка, ты не должна больше так поступать. Иначе папа будет сердиться.
Дима мечет на меня взгляды-бандерильи. Набирает побольше воздуха, и...
– Официант! Срочно вызовите полицию!
Муж все понял.
У нас никогда не было снотворного. Камере нравится свежий цвет лица, мы с Димой давно научились засыпать быстро, где угодно, не обращая внимания ни на обстановку, ни на звуки. Аленка, желая меня спасти, все только испортила.
Что мне теперь говорить? Что девчонка все придумала? Что не было никакого яда? Это не убедит Диму, а вызовет только новые подозрения...
Матадору надо уйти. Я проиграла. Я все равно умру, потому что уже не смогу смотреть на телевизионный экран, как зритель: мне надо находиться внутри телевидения. Коррида со смертью вот-вот закончится. В сумочке, в футляре от солнечных очков, есть еще одна маленькая таблеточка...
Примечания
1
Hola – привет
2
Hola! Por favor... – Привет! Пожалуйста... (
