Стефа заставила своего зандара приблизиться к Фалькейну.
— Мне не хотелось бы, чтобы вы попробовали убежать и сдаться им, — улыбнулась она.
— О дьявол! — сказал Фалькейн, который как раз собирался так и сделать.
Она привязала веревку от своего седла к узде его зандара. Другая девушка привязала веревку к его ноге.
— Боевое построение, — скомандовал Патрик. — В атаку! — Его сабля сверкнула.
Зандары рванулись вперед. В рядах императорских солдат барабаны забили тревогу. Кавалерийский отряд поскакал наперерез прорывающимся. Их копья ярко сверкали.
8
Столь же склонные к нарушению общепринятого порядка, как и большинство других рас, икрананкийцы нуждались в тюрьмах. В тюремном помещении с одной камерой, расположенном вблизи рыночной площади, вместо двери была вделана частая решетка из прутьев, закрытая с внутренней стороны занавесом. Если узнику хотелось больше света, он мог отдернуть занавес. В камере не было ничего, кроме соломенного матраса и нескольких глиняных чашек. Чи разбила одну из них и безуспешно попыталась перепилить решетку осколками. Это свидетельствовало о том, что ее тюремщики могли быть сумасшедшими, но не были глупы.
Звон и бряцанье оторвали ее от грустных размышлений. Чья-то рука отдернула занавес, открыв пурпурный диск солнца. Сверкнули очки Гудженджи.
— Я как раз думала о вас, — сказала Чи.
— Правда? — Голос чиновника звучал ровно. — Могу я спросить, что именно вы думали?
— О, нечто веселое, связанное с кипящим маслом и расплавленным свинцом. Что вы хотите?
— Я… ук-к-к… могу войти? — занавес отдернулся шире. За спиной посланника Чи увидела несколько вооруженных стражников, а еще дальше — горожан, спешащих за покупками. Карантин сократил торговлю до минимума. — Я хочу выяснить, достаточно ли хорошо с вами обращаются.
— Что ж, в дождь крыша не протекает.
— Но ведь к западу от Субхардаты дожди вообще неизвестны.
— Верно, — взгляд Чи коснулся сабли на боку Гудженджи. «Может, остаться с ним наедине и попытаться… Нет, он парирует атаку и позовет на помощь». — А почему мне не дают мои сигареты? Это огненные палочки. Вы видели, как я брала их в рот.
— Они в вашем доме, благороднейшая, и хотя ваш дом не протестует против охраны, он отказывается впустить нас внутрь. Я уже специально поинтересовался…
— Доставьте меня туда, и я отдам приказ.
Гудженджи покачал головой.
— Нет, к сожалению. Вы можете использовать неизвестные нам силы. Когда настоящее… ак-крр… прискорбное недоразумение разъяснится, тогда — да, благороднейшая. Я отправил курьеров в Катандаран, и вскоре должен прийти ответ.
Решив, что разрешение войти получено, он прошел в камеру. Солдаты закрыли неуклюжий висячий замок.
— Тем временем появится бедный Адзель и будет убит вашими горячими головами, — посетовала Чи. — Задерните занавес, вы, дурень! Я не желаю, чтобы эти ослы глядели на меня.
Гудженджи повиновался.
— Теперь я с трудом вижу, — пожаловался он.
— Это не моя вина. Садитесь. Да, вот здесь матрас. Хотите выпить? Мне дали полный кувшин.
— Э-к-к… гм… я не должен.
— Давайте, — настаивала Чи. — Пока пьем вместе, мы, по крайней мере, не являемся смертельными врагами. — Она налила крепкий напиток в глиняную чашку.
Гудженджи выпил и позволил налить вновь.
— Я не вижу, чтобы вы сами пили, — сделал он тяжеловесную попытку пошутить. — Может, хотите напоить меня?
Чи со вздохом подумала, что не стоит и стараться. Она все более напрягалась, ее мозг усиленно работал. Потом она расслабила мышцы и сказала:
— Здесь нечем заняться, не правда ли? — Чи взяла чашку и выпила. Гудженджи не видел выражения ее мордочки. — Фу! Вы клевещете на нас, — продолжала она. — У нас самые дружественные намерения. Однако, если мой друг будет убит, ждите отмщения.
— Кррр-ек… Он будет убит, только если придет в ярость. Против воли коменданта Лалнакха я послал гонцов, которые должны предупредить его, чтобы он оставался на месте. Надеюсь, он будет достаточно разумным.
— Но что вы собираетесь с ним делать? — спросила Чи. — Он же должен что-нибудь есть, — Гудженджи моргнул, а Чи сказала: — О, выпейте еще.
— Мы, ак-крр… мы сможем приготовить помещение. Все зависит от указаний, которые я получу из столицы.
— Но если Адзель отправится сюда, он скоро прибудет. Пейте, я вам снова налью.
— Нет-нет, для такого старика, как я, уже достаточно.
— Но я не люблю пить одна.
— Но вы совсем немного выпили, — сказал Гудженджи.
— Я меньше вас. — Чи осушила свою чашку и наполнила ее снова. — Но я хочу, чтобы вы восхищались моими способностями.
Гудженджи наклонился вперед.
— Хорошо, в доказательство моего искреннего стремления к дружбе я присоединяюсь к вам.
Чи легко прочла его тайную мысль: «Пусть напьется, может, что и выболтает». Она утвердила его в правильности этой мысли, изобразив легкое икание. Он отпил еще, и Чи добавила. В продолжение следующего часа речь его становилась все более бессвязной. Но, вопреки ожиданиям Чи, он, казалось, сохранил трезвость мысли. Он все пытался убедить ее, что именно Фалькейн — организатор беспорядков в Катандаране. Когда она с гневом отвергла это обвинение, он сменил тему разговора.
— Давайте поговорим о чем-нибудь другом, — предложил он. — О ваших способностях, например.
— Я с… способнее вас… — сказала Чи.
— Да-да, конечно.
— Нам… м… ного.
— Да, и вы это доказали.
— И я кр… сивее…
— Ук-к… вкусы различаются, вы знаете, вкусы различаются. Но должен признаться, что вы очаро…
— Разве я… не п-прекрасна?… — усы Чи дрожали.
— Наоборот, благороднейшая. Пожалуйста, прошу вас…
— Я х-хорошо пою… Слушайте… меня. — Чи встала, держа в руке чашку, размахивая хвостом и покачиваясь. Гудженджи зажал уши.
Чинг, чинг, гули, гули, васса, Чинг, чинг, гули, гули, бум!
— Какая чудесная мелодия. Боюсь, мне пора идти, — Гудженджи пошевелился, сидя на матрасе.
— Не х-хдите… стар… ик… дружище, — попросила Чи. — Не остав… ляйте меня одну…
— Я скоро вернусь… Я…
— Упп! — Чи покачнулась и навалилась на него. Чашкой она задела его очки, и они свалились с клюва. Чи попыталась их схватить, но свалилась вместе с чашкой. Раздался звон.
— Помогите! — закричал Гудженджи. — Мои очки!
— Простите, прос… ти… те! — Чи барахталась среди осколков.
