Герцем». Чи делала последние приготовления, скорчившись у неуклюжей груды аппаратуры. Наконец она коснулась ключа. Через щель разрядника пролетела искра: Чи начала передавать кодом Лиги. Невидимые, всепроникающие радиоволны полетели в пространство.
Теперь все зависело от того, сумеет ли она правильно определить частоту. Времени оставалось немного: через одну-две минуты дверь поддастся. Фалькейн занял свой сторожевой пост.
Задвижка отлетела, дверь распахнулась. Сверкая мечом, ворвался земец. Фалькейн скрестил с ним лезвие своей сабли. Зазвенела сталь. Как и следовало ожидать, земец был новичком в фехтовании. Фалькейн мог его убить за тридцать секунд, но не хотел этого. К тому же, удерживая парня у двери, он мешал ворваться остальным.
— Хочешь повеселиться? — спросил он своего неопытного противника. В нем постепенно нарастал гнев.
…Точка, точка, тире, точка… Лететь в Рангакору… Приземлиться в пятидесяти метрах от южных ворот города. Точка, тире, точка…
Земец подставил бок для удара, Фалькейн не воспользовался этим. Тот отскочил, и рядом появился второй земец. Фалькейн, удерживая первого, одновременно нанес ногой жестокий удар второму. Тот захрипел и упал на руки стоящих за ним. Повернувшись, Фалькейн успел отбить очередной удар и сам сделал выпад. Лезвие его сабли погрузилось в руку первого нападавшего. Он повернул клинок, чувствуя, как рвется живая плоть, и услышал звон упавшего меча противника. Не освобождая своего оружия, он развернулся и едва избежал удара третьего воина. Дэвид сделал шаг вперед и применил прием каратэ. Рывок, треск, и земец с серым лицом и сломанной рукой опустился на колени, а Фалькейн высвободил саблю. Она зазвенела, отбивая удар следующего противника.
Фалькейн судорожно поглядывал из стороны в сторону. Человек, которого он ранил, уже отполз. Кровь, струящаяся из раны, оставила необыкновенно яркую дорожку. Второй раненый без чувств лежал у стены. Фалькейн взглянул на своего очередного противника (юноша с покрытыми пушком щеками, он сам недавно был таким) и сказал:
— Если ты будешь держаться в стороне, я позволю оказать помощь раненым.
Парень выругался и двинулся на него. Фалькейн отбил удар.
— Ты, младенец, хочешь умереть? — спросил он. — Спокойно. Я не укушу тебя. Я миролюбивый человек, пока меня не трогают.
Он оторвался от противника и опустил саблю. Парень некоторое время смотрел на него, потом отступил в толпу земцев и икрананкийцев, заполнивших коридор. Фалькейн пнул раненого.
— Уходи, — сказал он.
Раненые поползли мимо него.
Вперед выступил Хаф Патрик. В его руке была сабля, но он опустил ее. Лицо его было искажено.
— Как ты можешь? — прохрипел он.
— Очень страшная магия, — сказал Фалькейн. — Я перебью всех, если вы не оставите меня в покое.
…Точка, тире, точка, тире…
— Чего ты хочешь от нас? — спросил Патрик.
— Для начала напиться. Потом поговорим.
Фалькейн попытался облизать сухие, потрескавшиеся губы. Черт бы побрал этот воздух!
— Да, поговорим, — сабля Патрика опустилась еще ниже. Затем в мгновение ока он ударил ею по ногам Фалькейна.
Тренированное тело отреагировало раньше, чем он успел осознать опасность. Фалькейн высоко подпрыгнул — тяготение здесь было всего две трети земного. Металл свистнул под подошвами его башмаков. Дэвид опустился на пол прежде, чем противник успел убрать оружие. Тяжесть его тела вырвала саблю из рук Патрика.
— Дурак! — крикнул Дэвид. Его левый кулак устремился вперед. Патрик упал на спину, нос его превратился в кровавую рану. Фалькейн подумал про себя, что Хафу потребуется пластическая операция, если фактории Ван Рийна когда-нибудь организуют соответствующую службу.
Икрананкиец метнул в него копье. Он перехватил его в воздухе и этим выиграл еще минуту.
Еще одна минута, пока Патрик встал и исчез в толпе. И еще одна — толпа молча смотрела на него. Затем он услышал трубный голос Боберта Торна:
— С дороги! Лучники! — и понял, что его конец близок.
Толпа расступилась направо и налево. С полдюжины икрананкийских лучников принялись налаживать свои самострелы. Когда перед ними появилась и Стефа, он адресовал ей самую дьявольскую улыбку из своего репертуара. Она остановилась и с изумлением посмотрела на него:
— Дэвид! Ни один человек в мире не смог бы… я даже не подозревала…
— Теперь ты знаешь. — Поскольку ее кинжал был в ножнах, он рискнул потрепать девушку по щеке. — Я умею не только обращаться с машинами. Меня научили и многому другому.
Слезы показались в ее серых глазах.
— Все равно вы должны сдаться, — умоляюще попросила она. — Что вы еще можете сделать?
— А вот что, — сказал он, бросая саблю и хватая Стефу. Она вскрикнула и попыталась вырваться, но он был сильнее. — Уходите, вы, недоноски!
Запах ее волос ударил ему в лицо. Чи невозмутимо продолжала передачу. Стефа внезапно смолкла. Он почувствовал, как она напряглась в его руках. Затем звенящим голосом с гордостью девушка произнесла:
— Нет, вперед и стреляйте!
— Этого не может быть, — пробормотал он.
— Может, — она слабо улыбнулась ему. — Или вы думаете, что земцы боятся смерти больше вас?
Лучники прицелились. Фалькейн покачал головой.
— Что ж, — сказал он и даже заставил себя рассмеяться, — когда ставки высоки, игроки блефуют. Конечно, я не использую вас в качестве щита. Я — отъявленный лжец, а для вас можно найти лучшее применение…
Он поцеловал девушку, она ответила. Ее руки легли ему на плечи и обвились вокруг шеи. Это было приятно и к тому же давало выигрыш в несколько лишних секунд…
— ДЕМОН! ДЕМОН! — кричали земцы и икрананкийцы. Громовой рев сопровождался шумом падающей штукатурки и камней. Стефа не присоединилась к паническому бегству. Но она высвободилась, в руке ее сверкнул кинжал.
— Что это? — вскрикнула девушка.
Фалькейн облегченно вздохнул. Голова его кружилась. Каким-то образом он умудрился ответить ровным голосом:
— Это наш корабль. Он приземлился, взял на борт Адзеля и теперь демонстрирует перед вами свою силу, — он взял ее за руку. — Идемте. Выйдем на такое место, чтобы он смог взять нас на борт. Я смертельно хочу сухого мартини.
11
Конференция состоялась на нейтральной территории, в независимой чекорской деревне, находящейся между катандаранской и рангакорской землями (независимость состояла в том, что деревня платила дань и тем, и другим). Заботясь соблюсти все формальности и никого не обидеть, Фалькейн предложил, чтобы председательствовал на конференции вождь этой деревни.
Церемонии были бесконечными. Взгляд Фалькейна, оторвавшись от причудливых рисунков на плетеных стенках хижины, перешел на местных туземцев, сидящих на корточках рядом со своими копьями, — своего рода почетный караул — и задержался на президиуме конференции, восседавшем за каменным столом. Он очень хотел бы оказаться в другом месте. Сдержанный шум и беготня доносились
