Роберт Говард
Куда ушел Седой Бог
1
Среди сумрачных гор раздавалось раскатистое эхо. По ущелью, расколовшего пополам исполинскую скалу, метался, рыча, точно угодивший в западню волк, беглый раб Конн. Это был рослый, стройный юноша с широкой волосатой грудью и мускулистыми руками. Черты лица Конна были чертами истинного варвара: тяжелый, упрямый подбородок, низкий лоб с копной взъерошенных рыжеватых волос. Ледяные синие глаза смотрели недоверчиво и твердо. Рваная, грязная повязка едва прикрывала бедра. Конн, привыкший вести жизнь дикого зверя, не страшился буйства стихий. В те тяжелые времена даже господам жилось непросто, что уж тут говорить о рабах...
Неожиданно Конн пригнулся, взяв меч наизготовку, и издал тревожный, почти звериный крик. Из ущелья ему навстречу выступил высокий незнакомец.
Он кутался в плащ, под которым поблескивала кольчуга. Тень от низко надвинутой широкополой шляпы падала, закрывая лицо незнакомца, так что виднелся лишь один глаз, сверкавший холодно и недобро, точно серое море.
— Конн, раб сына Вулфгера Снорри? Куда бежишь ты, человек, обагривший руки кровью своего хозяина? — вопросил незнакомец низким властным голосом.
— Я не знаю, кто ты такой, — прорычал Конн. — Не знаю, откуда тебе известно мое имя. Если собрался схватить меня, кликни собак, и покончим с этим. Но прежде чем я умру, они отведают моего стального клинка.
— Болван! — в зычном голосе незнакомца звучало презрение. — Я не охотник за беглыми рабами. Дикие земли велики. Но разве ты ничего не чувствуешь в запахе морского ветра?
Конн повернулся к морю, плескавшемуся далеко у подножия скалы. Могучей грудью он вдохнул морской воздух. Ноздри его тревожно раздулись.
— Я чувствую запах соленой пены, — отозвался Конн.
В голосе незнакомца слышался лязг мечей:
— В этом ветре аромат крови, мускус страха и предсмертные крики.
Конн в замешательстве тряхнул головой:
— Обычный ветер...
— У тебя на родине идет война, — сурово продолжал незнакомец. — Копья Юга поднялись против мечей Севера, и землю вместо солнца освещают огни пожаров.
— Откуда тебе знать? — заволновался Конн. — Вот уже несколько недель ни один корабль не приходил в Торку. Кто ты такой? Откуда тебе известно о войне?
— Разве ты не слышишь стон волынки и стук топоров? Неужели не чувствуешь запах войны, который несет ветер? — спросил незнакомец.
— Нет, — ответил Конн. — От Торки до Эрина много лиг. Я слышу только, как воет ветер в скалах и кричат на мысу чайки. Но если идет война, я должен быть вместе с воинами моего клана. Хотя это опасно, ведь за мной охотится Мелаглин: в ссоре я убил его человека.
Незнакомец замер, не обращая внимания на Конна, и смотрел вдаль на бесплодные горы и туманные волны.
— Будет страшная битва, — промолвил он так, словно говорил сам с собой. — Смерть соберет кровавую жатву и унесет многих воинов и вождей. Мрачные кровавые тени наползают на мир. Ночь опускается на Асгард. Я слышу крики давно погибших героев. Они взывают из пустоты, как и голоса забытых богов. Для каждого создания определен свой срок. Даже боги должны умирать.
Внезапно он выпрямился и с яростным криком вытянул руки в сторону моря. Огромные тучи заволокли небо. Надвигался шторм. Из тумана налетел сильный ветер. Он гнал по небу стаи грозовых туч. Неожиданно Конн закричал.
Из пролетающих над головой облаков вынырнуло двенадцать фигур, призрачных и ужасных. Как в ночном кошмаре, увидел Конн двенадцать крылатых коней со всадницами — женщинами в сверкающих серебряных кольчугах и крылатых шлемах. Их золотистые волосы развевались на ветру, холодные глаза уставились на что-то, чего Конн не видел.
— Те, Кто Выбирают из Мертвых! — прогремел голос незнакомца. Он широко раскинул руки, словно звал всадниц к себе. — Они скачут на север! Крылатые кони копытами разгоняют надвигающиеся тучи. Паутина Судьбы сплетена. Ткацкий станок и веретено сломаны! Смерть взывает к богам, и ночь падет на Асгард! И в ночи прогремят трубы Раганарока!
Ветер раздувал его плащ, открывая могучую, облаченную в кольчугу фигуру. Шляпа слетела. Спутанные волосы развевались на ветру. Конн отпрянул, когда глаз незнакомца блеснул в свете молнии.
Там, где должен был находиться другой глаз, Конн увидел пустую глазницу. Вот тогда-то он и испугался, повернулся и нырнул в ущелье, словно человек, убегающий от демона. Бросив назад осторожный взгляд, Конн увидел фигуру незнакомца в развевающемся плаще с воздетыми к небу руками.
Беглому рабу показалось, что человек на краю утеса чудовищно вырос и теперь громадой возвышается среди туч над горами и морем. И еще, что он неожиданно стал седым, словно в один миг постарел.
2
Шторм утих. Небо очистилось и сделалось ярко-синим, море казалось спокойным, словно заводь, и только разбросанные по берегу обломки и щепки напоминали о недавнем буйстве стихий.
По берегу во весь опор скакал всадник. Шафрановый плащ развевался у него за спиной, ветер трепал густые волосы.
Внезапно всадник осадил своего горячего скакуна, так резко, что тот поднялся на дыбы и истошно заржал. Из-за песчаных дюн поднялся высокий, могучий варвар.
— Кто ты такой? У тебя в руках меч вождя, но на шее ошейник, — спросил его всадник.
— Я — Конн, молодой господин, — ответил варвар. — Я был изгнанником, потом стал рабом, но всегда и везде оставался слугой короля Бриана. Я знаю тебя. Ты — Дунланг О'Хартиган, друг Мурроха, сын Бриана, принц Даль-Каса. Скажи мне, добрый господин, идет ли здесь война?
— Сказать по правде, сейчас король Бриан и король Малачи стоят в Киллмэйнхэме возле Дублина. Я выехал из лагеря нынче утром. Со всех земель викингов король Ситрак собрал рабов. Гаэлы готовы вступить в бой. Такой битвы сам Эрлик никогда прежде не видывал.
Взгляд Конна затуманился.
— Клянусь Кроном, как раз об этом и говорил мне Седой Человек, — прошептал он как бы про себя. — Но откуда он мог узнать об этом? Или все это просо почудилось мне?
— Как ты попал сюда? — спросил Дунланг.
— Из Торки в Оркни я приплыл на лодке. Волны прибоя разнесли ее в щепы. Давным-давно я убил Мета — ратника Мелаглина, и король Бриан рассердился на меня из-за нарушенного перемирия, поэтому я и бежал. Да, жизнь изгоя тяжела. Потом меня поймал Торвальд Ворон из Хибрид, когда я ослаб от голода и ран. Он надел мне этот ошейник. — Конн притронулся к тяжелому, медному кольцу, висевшему на его бычьей шее. — Потом он продал меня сыну Вульфгера Снорри в Торку. Неприятный мне достался хозяин. Я работал за троих, сражался рядом с ним, когда он ссорился с соседями. За это я получал от него лишь корки со стола, вместо постели — голый земляной пол — и глубокие шрамы на спине. Наконец я не вытерпел, набросился на него в его собственном скалли и разбил ему башку поленом. Я забрал его меч и бежал в горы, предпочитая скорее замерзнуть или умереть с голоду, чем сдохнуть под плетью... Там, в горах... — Тут в глазах Конна появилось сомнение. — Думаю, я видел сон... Я встретил высокого седого человека, говорившего о войне в Эрине. Еще я видел... валькирий, скачущих на юг по облакам... Лучше умереть в море, в добрую бурю, чем сдохнуть с голоду в горах Оркни, — продолжал Конн более уверенно. — Случайно нашел я лодку рыбака с запасом пищи и воды. На ней я и вышел в море. Клянусь Кромом! Я и сам удивлен, что все еще жив! Шторм схватил меня в свои лапы прошлой ночью. Я сражался с морем, пока лодка не затонула; потом с волнами, пока не потерял сознание. Придя в себя, я был поражен. Уже рассвело, и я
