И я ступил прямо в капкан. У него было отличное положение, кинжал он держал наготове, на его стороне было преимущество полнейшей неожиданности. По всем правилам я должен был умереть — не в своей постели, а прямо у ее основания.
Переступив порог, я уловил краешком глаза движение, понял, что в комнате кто-то есть, и что это должно означать.
Поднимая руку, чтобы отвести удар, я уже понимал, что опоздал. Но прежде, чем клинок впился в меня, мне бросилась в глаза странная вещь: убийца двигался слишком медленно. Он обязан был действовать молниеносно, вложив в удар все напряжение, накопившееся за время ожидания. Тогда я не успел бы даже понять, что происходит, до тех пор, пока все не кончилось бы. А тогда, скорее всего, некому было бы и понимать. У меня не должно было хватить времени повернуться и так далеко выбросить руку. Красная дымка затуманила мои глаза, и я почувствовал, как моя ладонь ударила его по выброшенной вперед руке. В тот же миг сталь коснулась моего живота и вонзилась в него. Мне показалось, что в красноте возникли неясные очертания Космического Лабиринта, по которому я прошел сегодня утром. Я сложился пополам и упал. Я уже не мог думать, но на какое-то мгновение оставался в сознании. Лабиринт стал четче, приблизился. Я хотел спастись бегством, но мой конь… мое тело… споткнулось. И конь сбросил меня…
Глава 7
Каждый человек в жизни должен пролить немного крови. К сожалению, снова подошла моя очередь, и на сей раз, похоже, крови было не так уж и мало. Я лежал на правом боку, держась обеими руками за живот. Я был весь мокрый и время от времени что-то стекало по складкам живота. Слева внизу, чуть выше пояса, я напоминал небрежно вскрытый конверт. Таковы были мои первые ощущения, когда сознание вновь возвратилось ко мне. И первой мыслью было: «Чего же он ждет?». Очевидно, убийца решил не наносить решающий удар. Но почему?
Я открыл глаза. По всей вероятности, я находился без сознания довольно долго и они полностью адаптировались к темноте. Я повернул голову. В комнате никого не было. Но произошло что-то странное, и я никак не мог сообразить, что именно. Я закрыл глаза и опять уронил голову.
Что-то не в порядке, но с другой стороны — все в порядке.
Матрас! Я лежал на своей кровати! Сомнительно, чтобы я смог забраться на нее без посторонней помощи. Но пырнуть меня ножом, а потом помочь улечься в постель — что за бред?
Моя постель… она была одновременно и не моя. Я сжал веки и скрипнул зубами. Ничего не понятно. Я понимал, что был близок к шоку, что кровь скапливается внутри, а потом стекает. Но все же попытался заставить себя мыслить четко. Это было нелегким делом.
Моя кровать. Просыпаясь, вы всегда знаете, что лежите в собственной постели. Даже когда сознание еще не включилось. Так оно и было со мной, но все же…
Я подавил желание чихнуть, потому что почувствовал, что просто разорвусь пополам. Пришлось сжать ноздри и начать дышать через рот, коротко и отрывисто. Я не знал, что со мной. На вкус, на запах, на ощупь я чувствовал вокруг себя пыль.
Щекотать в носу перестало, я открыл глаза и вдруг понял, где нахожусь. Я не понимал, как я очутился здесь и почему, но я снова был в доме, который никогда больше не ожидал увидеть.
Я опустил правую руку, оперся на нее, приподнялся.
Спальня в моем доме. Старом доме. Доме, который принадлежал мне давным-давно, когда я еще был Карлом Кори. Меня вернули в Тень, в тот мир, где я провел годы ссылки. В комнате было полно пыли. Кровать не заправлялась с тех самых пор, как я спал на ней в последний раз, а с тех пор прошло больше пяти лет. Я знал, в каком состоянии находится дом, потому что всего лишь несколько недель назад заглядывал сюда. Я еще немного приподнялся, с трудом перекинул ноги через край кровати, соскользнул на пол. Потом вновь скорчился и сел. Было очень больно.
Хотя пока мне не угрожали дальнейшие покушения, я знал, что этого мало. Мне была необходима помощь, а я был не в состоянии помочь сам себе. Я даже не представлял, надолго ли мне хватит сил не терять сознания. Поэтому мне нужно было встать и выйти из дома. Телефон, конечно, отключен. Домов поблизости нет. Придется спуститься к дороге. Я мрачно вспомнил, что построил здесь дом именно потому, что по этой дороге редко кто-нибудь ездил. Я люблю одиночество, иногда, по крайней мере.
Правой рукой я подтащил к себе подушку и стащил с нее наволочку, вывернул наизнанку и попробовал сложить ее, плюнул на это дело, скомкал ее, сунул под рубашку и прижал к ране. Потом я долго сидел в неподвижности, держа наволочку на животе. Все это потребовало огромных усилий. Я обнаружил, что боль не позволяет мне глубоко вздохнуть.
Через некоторое время я потянул к себе вторую подушку, положил ее на колени и подождал, пока она сама не вывалится из наволочки. Я собирался махать этой наволочкой проезжающим автомобилям, потому что, как всегда, был одет в черное. Но когда я попытался засунуть ее за пояс, мое внимание привлекло странное поведение самой подушки. Она еще не долетела до пола. Я выпустил ее, ее ничего не держало, подушка падала, но очень медленно, точно во сне.
Я вспомнил, как падали ключи, которые я выронил у порога в свои апартаменты. Я вспомнил о своем нечаянном рывке на лестнице, так удивившем Рэндома. Я вспомнил слова Фионы и Камень, все еще висевший у меня на шее, пульсируя теперь в такт с биением у меня в боку. Видимо, он спас мне жизнь, пока, по крайней мере. Да, если Фиона не ошиблась, так оно и было. Когда убийца нанес мне удар, Самоцвет помог мне выиграть мгновение, которого мне хватило, чтобы повернуться и выбросить руку. Может быть, он и перенес меня сюда. Но обо всем этом я подумаю в другой раз, если у меня будет время на этот другой раз. А сейчас, если Фиона не ошиблась, Самоцвет надо снять. Да и мне пора было пошевеливаться.
Я засунул вторую наволочку за пояс и попробовал встать, держась за край кровати. Пустой номер! Слишком больно, и голова кружилась. Я вновь опустился на пол, с трудом сохраняя сознание. Я отдохнул и затем медленно пополз. Ползком, ползком…
Главный вход, как я вспомнил, был забит наглухо. Что ж, выберемся через заднюю дверь.
Я добрался до дверей спальни и остановился, опершись на косяк. Во время отдыха я снял с шеи Самоцвет и обмотал его вокруг кисти. Нужно было где-то спрятать его, но мой кабинет с сейфом находился слишком далеко. Кроме того, за мной оставался кровавый след. Любой, кто обнаружит его, наверняка заинтересуется содержимым сейфа, и без труда вскроет его. А у меня не было ни времени, ни сил…
Я выбрался из спальни и добрался до задней двери. Для того, чтобы открыть ее, мне пришлось подняться и напрячь все силы. Я сделал это, предварительно отдохнув, и в этом была моя ошибка.
Я очнулся, лежа на пороге. Ночь была холодная, тучи закрывали почти все небо. Сильный ветер шумел в ветвях над двориком. На моей выброшенной вперед руке было несколько капель влаги.
Я приподнялся на руках и выполз наружу. Снегу оказалось дюйма на два. Ледяной воздух помог мне прийти в себя. Почти с паническим ужасом я понял, насколько туманен был мой разум во время путешествия из спальни. В любую секунду я мог потерять сознание.
Не медля ни секунды я пополз к дальнему углу дома. По пути туда я отклонился от курса, подполз к куче компоста, разрыл ее, опустил Самоцвет в ямку и закрыл ее кустом сухой травы, вырванным из кучи. Закопав тайник снегом, я пополз дальше.
За углом ветра не было. Я полз вниз по пологому склону. По дороге я еще не раз отдыхал. Только что мимо проехала машина, и я видел, как исчезли вдали ее задние фары. Других машин не наблюдалось.
Я снова пополз дальше. Кристаллики льда обжигали лицо, колени промокли насквозь и горели от холода. Двор моего дома сначала постепенно, а затем резко, спускался к дороге. Ярдах в ста правее была впадина, где водители обычно тормозили. Мне казалось, что если кто-нибудь будет ехать оттуда, то я буду находиться в свете фар на несколько мгновений дольше одна из мелких зацепок, за которые всегда хватается разум, когда дело плохо. Аспирин для чувств. Трижды остановившись для отдыха, я спустился на обочину, подполз к большому валуну с номером моего дома. Я уселся на него и прислонился спиной к насыпи. Вытащив вторую наволочку, я положил ее к себе на колени. Я ждал, чувствуя, как затуманивается сознание. Кажется, я несколько раз выключался и вновь приходил в себя. Всякий раз, поймав себя на этом, я пытался навести в мыслях хоть какой-то порядок, обдумать все происходящее в свете того, что произошло
