Секретарша взяла трубку и набрала пару цифр.
– К вам пришел Дегтярев, – после чего, выслушав ответные слова, положила трубку.
Через несколько минут щелкнул замок и дверь кабинета открылась. На пороге стояла полуголая девица, одетая лишь в нижнее белье. Она, бросив томный взгляд на единственного мужчину, находящегося в приемной, произнесла игривым тоном:
– Проходите, пожалуйста.
Несколько удивленный, Дегтярев перешагнул порог кабинета директора швейной фабрики.
В момент, когда Дегтярев находился в приемной директора, Шатен и Азиат вышли из своей машины и направились к проходной.
– Интересно бы знать, кем работает здесь этот Ганошников, – проговорил Шатен.
– Ничего, отыщем, – ответил Азиат. – Главное, мы знаем, что он сейчас здесь.
– Да никуда он не денется, – подтвердил Шатен, – но надо поторапливаться. Этот Дегтярев уже наверняка его нашел.
Они подошли к стеклянной кабинке, где сидел охранник.
– Нам нужен Ганошников, – сказал Азиат.
Охранник, оторвавшись от газеты, которую читал, посмотрел на двух людей, одетых в кожаные куртки.
– А вы по какому вопросу?
– Это мы с вами обсуждать не намерены, – проговорил Шатен.
– Да, – подтвердил Азиат, – у нас конфиденциальная беседа.
– А пропуск?.. – спросил охранник. – Пропуск на фабрику у вас есть?
Шатен и Азиат переглянулись, после чего Азиат вынул из кармана красную книжечку:
– Мы из Генеральной прокуратуры.
Охранник ошарашенно посмотрел на нежданных гостей, потом на удостоверение, которое Азиат приложил к стеклу, и все-таки сомневался:
– Шеф мне о вас ничего не говорил. А это значит, что он вас не ждет.
– А нам не надо, чтобы нас ждали, – усмехнулся Шатен. – Это наша работа, милейший, приходить тогда, когда нас не ждут.
– Иначе бы нам никого не удалось взять за задницу, – подтвердил Азиат. – Все наши подопечные смогли бы заранее подготовиться к встрече.
Угроза, прозвучавшая в словах Азиата, заставила охранника нахмуриться:
– Минуточку, я все же доложу о вас директору фабрики, насчет вас он меня не информировал.
Пока охранник набирал номер на диске телефона, Шатен и Азиат переглянулись. Они поняли, что Ганошников и есть директор фабрики.
– Слушай, ты, дядя, открывай свою вертушку, пока мы не арестовали тебя за препятствие в работе следственных органов, – с угрозой в голосе проговорил Шатен.
– Ты что, давно в тюряге не сидел?! – добавил Азиат. – Мы тебе мигом тридцать суток устроим.
Охранник, испуганно глядя на посетителей, нажал на кнопку и разблокировал вертушку. Киллеры миновали ее и уже оказались в коридоре, когда Азиат крикнул:
– На каком этаже кабинет директора?
– На третьем, – проговорил охранник, – триста пятая комната.
Едва Дегтярев переступил порог кабинета, впустившая его девица закрыла дверь.
– Ива-ан! – донесся до него радостный выкрик Ганошникова. – Это ты! Надо же, какие гости – и без охраны.
Дегтярев с удивлением вытаращился на Ганошникова, который возлежал на диване голый по пояс, в обнимку с двумя полностью обнаженными девицами.
Они прижимались к Вадиму, лаская его тело набухшими сосками своих пышных грудей. И улыбались, игриво глядя на вошедшего Дегтярева.
– Да уж, – протянул Иван, – вот они, тяжелые трудовые будни директора.
– Тебе что-то не нравится, Иван? – спросил, морщась, Ганошников.
– Да нет, все отлично. Я только не соображу, зачем тебе три бабы.
– Ты ничего не понимаешь, – ответил Ганошников. – Чем больше народу, тем веселее. К тому же, боюсь, ты никогда не читал Камасутру. Там много всяких затейливых комбинаций описано.
– Да, не приходилось, – согласно кивнул головой Иван. – Я, знаешь ли, люблю больше практику.
– Так присоединяйся, – радостно воскликнул Ганошников и подмигнул девице, стоящей сзади Ивана, той, которая открыла ему дверь.
Девушка подошла к Дегтяреву и обняла его, положив руки на плечи.
– А это что, твои новые швеи-мотористки? – спросил Иван, скосив взгляд на девицу, прильнувшую к нему.
– Нет, – блаженно улыбнувшись, протянул Ганошников, прижимая девиц. – Эти девочки из сферы досуга и презентации.
– Похоже на то, – проговорил Иван, – что наши бабки, которые тебе дали в виде кредита, в значительной своей части пошли не в сферу производства, а именно в эту самую сферу досуга.
– Брось, Иван, не занудствуй, – ответил Ганошников. – Просто у меня сегодня праздник. Я договорился о крупном заказе для моей фабрики. Городское ГАИ заказало мне аж тысячу комбинезонов для сотрудников. И если все будет нормально, то это далеко не последний заказ от ментов.
Дегтярев вспомнил, что на днях Потапов через Горчакова пытался пролоббировать интересы своего должника и подвинтить тому не слишком сложный в техническом исполнении, но достаточно большой заказ на пошивку униформы для городской милиции.
– Знал бы Сергей, – вслух проговорил Иван, – когда пробивал тебе заказ, на какую широкую ногу ты отмечаешь это событие. Как много оно для тебя значит. Он бы, наверное, тоже порадовался.
Ганошников посерьезнел и произнес:
– А я знаю, что это Серега мне помог. Мне менты так и намекнули, что им порекомендовал меня Потапов. Надо бы и его пригласить сюда – отметить это дело.
– Боюсь, что ему сейчас не до праздников, – проговорил Иван. – Ну ладно, кончай трепаться, оставь телок в покое, мне с тобой надо поговорить по важному делу.
– Какому еще делу? – поморщился Ганошников. – Давай в другой раз.
В этот момент где-то у него под ногами зазвонил телефон, валяющийся на полу. Ганошников неохотно протянул за трубкой руку и, поднеся ее к уху, произнес:
– Да, слушаю… Какие еще двое?.. Из прокуратуры? Генеральной прокуратуры…
Брови на лице Ганошникова удивленно взлетели вверх.
– А что им надо-то?.. Не сказали, – растерянно произнес Вадим.
Ганошников отключил трубку и бросил аппарат на пол.
– Вот еще какие-то мужики из прокуратуры прутся сюда поговорить. Вы что, все с ума сегодня посходили, что ли?! У меня праздник, а вы здесь со своими разговорами лезете!
Иван был удивлен не меньше хозяина кабинета.
– Какая, к черту, прокуратура?! Они что, именно так и представились?
– Да, – ответил Ганошников, – охранник сам прочитал документ. Именно генеральная… двое.
Слегка пьяный Ганошников никак не мог въехать в ситуацию и лишь растерянно добавил:
– Уже идут сюда.
В глубине души у Ивана зародилось подозрение. Он не чувствовал опасности для жизни, но опасность для исполнения его планов существовала определенно. Его смущало, что эти люди из Генеральной прокуратуры.
