Лежал я так, и не было у меня сил пошевелить суставом, не то что встать. Глаза мои закрылись, и тело стало врываться в землю, как будто окапываюсь я и земля принимает меня и улавливает. Подумал я – если это смерть, то лучше ее нет. Хотел спросить у товарищей, что они чувствуют, но усталость удержала мой язык.
Лежу я и слышу блеяние козленка на пастбище, не визг турьих рогов и не вопль и рев боя. Успокоилось мое сердце, и опочивал я от войн.
Привиделось мне, что вернулся я домой и нашел дом в сохранности. Приветствовал я их, и они ответили мне приветствием. Расцеловал я их и сказал: слава и хвала Прославленному и Восхваляемому, вот я вернулся к вам и больше не оставлю вас, пока не придет мой конец и не вверюсь своему року. И жил я мирно, утешал семью, родил сыновей, Аллах взвеселил мое сердце и насытил мое желание. Но покой мой не затянулся. Услыхал я звук брани и забыл то, что нельзя забывать, и оставил свой дом, чтобы пойти на врага. И так я шел и разил врагов, пока не выросла куча из их трупов. Стою я по колено в крови, вдруг дрогнула земля, как будто открыла зев свой поглотить меня. Вспомнил я, что покинул свет, а значит, ведут меня в ад, ввергнуть в самую преисподнюю. Напомнил я Всевышнему о том, как я бился с неверными и скольких я поразил, чтоб зачел он мне это на Страшном Суде и грехи мои снял, и воскликнул я: нет Бога, кроме Бога.
Не успел я добавить: и Мухаммед – Посланник Его, как появились два человека, ростом, как кедры, и копья у них в руках – как пальмы, что подпирают небосвод. Понял я, что земля тряслась от грохота их шагов. Сказал я: если пришли с миром – пришли по воле Создателя спасти меня от голода и жажды, а если пришли войной – честь богатырю пасть от руки таких богатырей.
Но Аллах счел своих правоверных достойными узреть тайны мироздания и дал нам силу и мужество оставаться в живых, пока не решит Всевышний вернуть себе наши души. Подымаю я глаза и дивлюсь Божьим творениям. А они склонились над нами, развязали мех с водой и смочили мои губы и что-то спросили. Увидели, что мы без сил, взяли нас на руки и отнесли к себе, в стан – одни шатры, а размером с Дамаск и Стамбул – и спросили нас что-то на языке, похожем на ваш. Глянул я и увидел, что одеты они в шитые и цветные одежды и вооружены всяческим оружием. Понял я, что попали мы к сынам Хайбара,[89] что володеют этими местами, и нет на них ига царского, лишь иго Божье. Благословил я Благословенного Аллаха, что привел меня к ним, ибо завет заключен меж Посланником Аллаха и коленом Хайбара. Если бы продержались наши товарищи еще немного, пришли бы сюда с нами и возвеселили бы свою душу тем, что создал Аллах в мире своем. Но Всевышний Аллах оказывает благо людям по милости своей: кому так, кому – эдак, товарищам нашим выпало по воле Его лечь костьми в пустыне, а нам выпало жить и насытиться Его благами в этом мире.
Пока мы сидели, принесли напиться воды, как утренние росы в горах на вкус. Когда напились мы и поблагодарили Создателя ключей, оживляющих душу правоверных, принесли нам кофий. Много кофию я выпил в жизни, но такого кофия отродясь не пробовал, хоть немало я сиживал у великих Эмиров, держи повыше – у самого Повелителя нашего Султана, да смилуется Господь над ним. А когда мы отдохнули, принесли нам похлебку, не из мяса скота, зверя или птицы, и не из рыбы, гада или погани, но из зелени, потому что все эти лета, что они живут в своем пустынном стане, не простирают они руки на убийство животных, но кормятся от земли и плодов ее. Затем постелили нам мягкие постели, улеглись мы и проспали всю ночь и весь день до заката солнца, пока не стемнело и надо было вновь спать ложиться. Пришли они и накрыли стол для нас и дали нам всяких яств, сегодня – чуточку, завтра – больше, затем – еще больше, пока не наросло мясо на наши кости и не вернулась нам былая сила. Они одели и обули нас и дали каждому плат-кидар и поясок голову обвить.
Так провели мы с ними две недели, и видал я такое, что и рассказать нельзя. И все же немногое из виденного поведаю тебе. Они многочисленны, как песок пустыни, и одеяния их почетны и нарядны, окутаны они шерстяными покрывалами с кистями по краям, и ездят верхом, и соседи покорны им и платят дань, но не как рабы, а как послушные домочадцы. И каждый из них – богатырь супротив десяти богатырей. Есть из них такие, что берут в руки бедуина с конем и бросают их вверх и ловят по очереди – подбросят всадника, словят коня, подбросят коня – словят всадника, и не дают им коснуться земли. Днем идет человек в поле, в виноградник, к пальмам или стадам своим, а ночью сидит пред старцами и внимает Закону Моисея, наставника вашего, а жены и дочери по шатрам – варят и пекут, и доят животину, и сбивают масло и сыр, и шьют и вяжут и прядут, и веревки вьют, и лиц своих вовне не показывают, чтоб людей до греха не довести, затем что Аллах украсил их члены превыше всех женщин и дал им многие прелести. У одних тело хорошо, да прелести нет, у других прелесть есть, да тело нехорошо, а у других и тело хорошо, и прелесть обильна, из них одни – как солнце сияют, глянешь – глаза слепнут, другие как луна чисты, глянешь – лунное безумие находит; и не покрывают лиц, как наши жены, которым дал Аллах чадру достоинства и скромности, чтоб не увидали их посторонние.
Все встают спозаранку на молитву и возносят три молитвы в день и в час молитвы обращают лица к Иерусалиму, а по субботам не выходят из шатров, сидят там день и ночь и славят Всевышнего, давшего им Субботу для отдыха. И к Субботе они добавляют и чуток от будней.
К Субботе они снимают будние одежды и надевают шитое золотом платье и откладывают оружие, затем что Суббота защищает их, и зажигают лампады с елеем, каждый две лампады, а в шатре молитв – двенадцать лампад. И встречают Субботу, как встречает человек царя у себя в доме: дает в его честь пир и на пиру поет хвалебные и величальные песни. На первой субботней трапезе они поминают имя Авраама Возлюбленного, мир праху его, на второй трапезе – имя Исаака, мир праху его, и на третьей трапезе – имя Иакова, мир праху его. А на исходе Субботы все собираются воедино и пьют, и едят, и веселятся, и носят золотой трон и золотую корону всю в драгоценных камнях и Маргаритах, усаживают на трон одного старца в одеяниях, шитых червонным золотом-фениксом, и шесть десятков мужей бегут за ним и ревут, и трубят в рога и во все музыки, и восклицают: царь Израиля Давид жив вовеки. И тут весь Израиль выходит из шатров и подхватывают: царь Израиля Давид жив вовеки. А женщины поглядывают на него из окошек. А он хлопает в ладоши и говорит: 'Господу царствие'. И тут выходят два старца, один приносит ему посох, а другой – котомку, и он сходит с трона и идет в ясли задать корм козлятам и ягнятам, затем снимает с себя порфиру и корону с головы, закутывается в молитвенное покрывало, идет к старикам и говорит: 'Лишь учиться я пришел'. И в этот миг откладывают богатыри сабли, одеваются в буднее платье и идут на свое поприще, кто в поле, кто в виноградник, кто к стадам и табунам, и так – пока Господь не вернет им Субботу.
Так жили мы у сынов Хайбара и видели их силу и мужество, и праведность, и щедрость, и милость, пока не забыл я все бранные стрелы, и все свои победы, и славу свою в странах Правоверных, и радовался я, что занесло меня к достойнейшим избранникам Бога Авраама, Благословенный благословит благословляющих благословениями своими. Но все можно забыть, кроме родной кровли, под которой тебя мать родила на свет. Немного дней прошло, и стал Господин сновидений являть мне мой дом и печную Трубу, и понесло на меня запахом родного варева, и так потянуло меня отведать его, как женщину на сносях. То, что случилось со мной, случилось и с моими товарищами. Изо дня в день все больше тянуло их вернуться домой, напиться из своего колодезя, отведать масла своих овец и научить сыновей добрым свойствам, которым научились в стране Хайбара.
Аллах прочел в наших сердцах. Однажды привели нас в шатер краше прочих шатров. Сидели там три старца, и сияние лиц их – как свет первого дня творения, и бороды их – как грозди фиников. Охватил нас страх пред ними, упали мы ничком и целовали прах их ног, и сказал я: ваши рабы пред вами.
Увидел я, что не понимают они по-нашему, я пробовал говорить с ними на всех ведомых мне языках, покачали старики бородами, и я понял, что слаще им голоса зверей, скота и птиц, чем языки неверных. Но по лицам их видно было, что зла на нас не таят.
Отлегло у нас от сердца, поблагодарили мы Того, Кому все Благодарности, и снова поцеловали прах их ног и сказали: Господь – крепость мужам, и старцам Его – почет.
Не вышел день, как посадили нас на быстрых верблюдов и возвратили нас в наши места, может, в три часа, может, в два часа, может, в одночасье – на расстояние нескольких недель ходу, и расстались с нами миром. Крепостью им Господь и мир Его с ними.
Пришел я домой и сказал: мир вам, сыновья, но ответа не получил. Пока меня не было, ушли сыновья и не вернулись, и друзья не пришли проведать всем один конец выпал, и сыновьям моим, и братьям, и те, и эти пали на войне. И наш Государь Султан возвратил душу Властителю Душ.
