ВЕРА. Вся компания на кухне. Я там устроила сцену, наговорила всякого вздору. Немного легче стало. Когда же, наконец, начнется этот опрос свидетелей...или кто мы там?
АННА. Когда она умерла?
ВЕРА. Утром, часов в десять или около того. Мы до последней минуты не понимали, чем это может кончиться.
АННА. А вчера вечером что здесь было?
ВЕРА. Пир горой и танцы.
АННА. Она обо мне ничего не говорила?
ВЕРА. А что она могла говорить?
АННА. Понимаешь, это в некотором смысле Евина дача. Я узнала об этом только вчера.
ВЕРА. Ты у Евы сняла дачу? Как же ты узнала об этом только вчера?
В холл входит Никита и стоит в дверях незамеченный.
АННА. /устало/ Ни у кого я ничего не снимала. Это мой дом. Не смотри на меня так. Я нарочно сказала всем, что я его сняла. Мне как-то неловко было погружаться на собственной даче.
ВЕРА. Анюта, я ничего не понимаю.
АННА. Думаешь я понимаю? Одно мне ясно - если она покончила с собой, то это не без моего участия. Смешно...как в старой мелодраме./после паузы/ Вчера вечером Ева пришла ко мне, встала в дверях, смотрит на меня испытующе, а потом вежливо так говорит: 'Неужели вы меня не узнали? Но имя-то мое..?' А какое имя? Она для меня мадам Лекер, писательница из Марселя. Потом как пелена с глаз - это же Ева!
ВЕРА. Ну Ева...И что?
АННА. Ева - первая жена Ефима.
ВЕРА. Твоего Ефима? Но ведь это было безумно давно!
АННА. Я вообще забыла, что она существует. Она и на похоронах не была. Не мудрено, что я ее не узнала. Мы виделись с ней всего один раз в жизни, она мне сказала одну единственную фразу, а вчера она как бы продолжила наш разговор, словно и не было этих двадцати лет: 'Ну как, мадам, вы были счастливы все эти годы?' Она назвала меня 'мадам', я уверена, без злого умысла, меня здесь все так называли, но в ее устах это 'мадам' прозвучало обидно, почти оскорбительно.
ВЕРА. Не могла она никого оскорбить.
АННА. А мне захотелось выплеснуть ей в лицо всю правду, но язык к гортани прилип. Что-то я ей ответила - не помню, а дальше разговор пошел у нас странный, весь на подтексте. Она говорила о каких-то рукописях, просила какие-то книги, тут же извинялась. Потом стала уверять меня, что дача ей совсем не нужна, что она меня вполне понимает, и что, мол, кто ж еще хозяин дачи, как не Димка. А сама все движется по комнате: картинку поправит, стены погладит. Вот тут я разозлилась: 'Это не вам решать, дрожайшая мадам Лекер!' А она спокойно так: 'Разве Ефим не оставил завещания?'
ВЕРА. А он оставил?
АННА. Я Еве так и сказала: 'Глупость какая! Кто в наше время оставляет завещания?' А она мне: 'Но ведь он знал, что обречен. Это он вас с Димкой пугать не хотел'. Я так и встала соляным столбом. Откуда ей могло быть это известно?
ВЕРА. Мало ли...
АННА. Я ничего не стала уточнять, не задавала никаких лишних вопросов. Я только попыталась объяснить, что ничего не знаю ни о каком завещании. Бред! Недвижимая собственность, как у Бальзака. А она смотрит на меня и не видит. Говорит: как мы счастливы были на этой даче! Понимаешь, ей совершенно все равно - есть это завещание, нет ли его... И тут я подумала: а может оно и вправду есть, лежит где- нибудь в старых бумагах. Я ведь ничего толком не разбирала. Вобщем я бросилась в город, домой. Перерыла все, даже тайник в шкафу нашла.
ВЕРА. Ну и что?
АННА. Не было там никакого завещания./вдруг нервно, горлом всхлипывает/.
ВЕРА./неожиданно жестким тоном/ Ну и все, и успокойся. Умерла первая жена твоего мужа. Это бывает. Первые жены не бессмертны.
АННА. Меня не оставляет чувство вины.
ВЕРА. У живых перед мертвыми всегда есть чувство вины. А что мужа у нее увела, так не ты первая...В конце концов Ефим сам от нее ушел./подходит к окну/ Снег идет.../после паузы/ Ты следователю об этом что-нибудь говорила?
АННА. Он меня об этом не спрашивал.
ВЕРА. Меня он тоже об этом не спросит./после паузы/ Бедная Ева...
АННА./замечает Никиту, теряется/ Мне надо идти наверх. Там дела еще не закончены. /поспешно поднимается наверх/.
ВЕРА./оглядывается/ А, месье Лебрен./вслед Анне/ С ним ты можешь быть вполне откровенна. Очень преданный тебе человек. И порядочный, это по глазам видно. /Анна закрывает за собой дверь/.
НИКИТА./подходя к Вере/ Зачем вы это сказали?
ВЕРА. Что вы преданный и порядочный? Чтобы облегчить вам задачу. Вы ведь хотите, чтобы об этом знала мадам?
В холл входит женщина в шубе и меховой шапке. Это мать Дани.
МАТЬ. Здравствуйте, я мама Даши Прошкиной. Я сюда попала? Где она?
ВЕРА. Здравствуйте. Сейчас я узнаю. Кажется она ушла куда-то. /зовет/ Алеша...месье Мартен!
НИКИТА. Сейчас я его позову./выходит/
МАТЬ. Ева Сергеевна правда умерла?
ВЕРА. Умерла.
Входит Алексей.
ВЕРА. Это Дашина мать.
АЛЕКСЕЙ. А она вас встречать пошла. Наверное вы разминулись на дороге.
МАТЬ. Я на такси сюда приехала. Мне надо немедленно увезти Дашу отсюда.
АЛЕКСЕЙ. Боюсь, что мадемуазель Клодин еще может понадобиться следствию. Здесь такая каша заварилась.
МАТЬ. /решительно/ Вот вам ее и расхлебывать. А Дашенька ни в чем таком участвовать не может. - Она несовершеннолетняя.
АЛЕКСЕЙ. То есть как?
МАТЬ. Ей шестнадцать исполнится только через полгода.
ВЕРА. Не слабо...как говорит наш милиционер.
В комнату вбегает Даша, бросается к матери.
ДАША. Мы на повороте с тобой столкнулись. Как ты меня не заметила? Я бежала за тобой всю дорогу. Мама, Ева Сергеевна уснула и не проснулась представляешь?
ВЕРА. А вы оказывается дите, мадемуазель Клодин?
Даша насупленно смотрит на всех и молчит.
МАТЬ./Даше/ Где твой чемодан?
ДАША. Наверху, там эти люди.
МАТЬ. Нас никто не смеет задерживать./решительно поднимается вверх по лестнице/.
ВЕРА. /вдруг смеется, глядя на Алексея/ Сумасшедший дом! Гражданин Ален Мартен, как порядочный человек вы теперь должны жениться!/смеясь уходит/.
АЛЕКСЕЙ. /внимательно рассматривая Дашу/ Ты в каком классе то учишься?/ Видно, что он очень смущен/.
ДАША./с вызовом/ В девятом.
АЛЕКСЕЙ. Зачем же тогда..? Ты мне все врала.
ДАША. Вы мне тоже, между прочим, врали, что преподаете в Сорбонне
А что делать в вашем Париже пятнадцатилетней. Я не виновата, что аксельратка.
АЛЕКСЕЙ. Но я виноват, что осел! Хорошо еще.../хватается за голову/.
ДАША. Алеша, не сердитесь на меня./всхлипывает/. Все это не важно. Если б вы знали...Только это тайна. Я наверное только маме об этом скажу...а может быть не скажу, она бестолковая мама. Я вообще жалею, что сюда ее вызвала, но я очень испугалась.
