Дожевывая на ходу, Иван Сергеевич вышел в другую комнату и оттуда позвал ребят:
– Идите сюда! Вот, смотрите, что мне напомнило наш пирожок. Филипп! Тебе будет интересно.
В небольшой рамке над столом висела картинка.
– Какая старая бумага! – удивилась Аня. – Совсем желтая.
– Это папирус, – объяснил Иван Сергеевич. – Самый настоящий египетский папирус. Но не такой уж старый, между прочим. Есть и постарше – раз этак в сто. А этому не больше ста лет.
«Молоденький папирусик!» – хмыкнул про себя Филя.
– Вот он, Осирис, – показал Иван Сергеевич в центр картинки.
На постаменте лежала мумия, из которой густо проросли колоски.
– Что-то, пап, не очень похоже на пирог, – улыбнулся Даня. – Во всяком случае, мне это никогда не приходило в голову.
– Да? – удивился Иван Сергеевич. – Ты так считаешь? Может быть, может быть… Да, наверное, во всем виновата наша студенческая игра. Особенно после экспедиции я начинаю все сравнивать с египетскими вещицами. Так скоро и Каркушку за Ибиса приму.
– А кто это – Ибис? – спросила Аська. – Чибис, да?
– Это мифическая священная египетская птица, – вместо отца ответил Даня, и Аська вздохнула в знак понимания.
– Очень прожорливая, – добавил Филя.
– Спасибо за намек, – обиделась Аська.
– Ты что? – понял Филя свою ошибку. – Никаких намеков. Я вовсе не тебя имел в виду. Просто я читал об этом. Особенно всяких змей любит этот Ибис.
– А где он? – Аська разглядывала папирус.
Они одинаково с Филей приблизили свои головы к рамке и даже стукнулись лбами.
– Ой! – вскрикнула Аська.
Филя не вскрикнул. Он просто вытаращил глаза от изумления… В углу папируса, совсем не замеченная раньше, потому что внимание ребят было приковано к лежащему и проросшему колосками Осирису, сидела… кошка!
Она сидела в самой настоящей лодке. Маленькие фигурки каких-то обезьянок окружали ее.
Глава V. НЕ МНОГО ЛИ СОВПАДЕНИЙ?
Филя смотрел то на Аську, потиравшую стукнутый лоб, то на папирус. Неужели у него тоже началась эта «студенческая игра»? Как у Ивана Сергеевича? Ведь очень похожая кошка была изображена охранником на листке, который они с Аськой подсматривали в будке…
Наверное, и Аська думала об этом. Она вглядывалась в папирус и шептала:
– А почему обезьянки?
Иван Сергеевич засмеялся:
– А почему нет, Ася? Ты кого хотела увидеть?
– Котят она хотела увидеть, – подсказала Аня. – Ей повсюду котята мерещатся. Раз есть кошка, значит, должны быть рядом и котята.
– Наверное, должны, – добродушно хохотнул Иван Сергеевич. – Права Ася. Но здесь изображены именно обезьянки. Павианы.
– А кошка – в лодке? – спросил Филя. – И это – парус?
От волнения у него даже пересохло в горле. Несмотря на только что выпитый чай.
– Я бы сказал, в ладье. И это не парус, это солнце.
Иван Сергеевич опять засмеялся, но сразу же осекся. Конечно же, он понял, что может смеяться сколько угодно, но это будет выглядеть довольно глупо. Надо объяснять, а не смеяться.
– Как ты, наверное, знаешь, Филипп, кошка почиталась в Древнем Египте как священное животное. Потому что истребляла грызунов – врагов урожая. И павианы тоже священные, потому что на рассвете всегда издают радостные крики. Павианы жили при храмах в вольерах с финиковыми пальмами – и приветствовали появление солнца.
– А лодка? – спросил Филя. – То есть ладья… Они плывут?
– Эта картинка, – не удержался все-таки от улыбки Иван Сергеевич, – неправильная, что ли. Какой-то коллаж, мозаика. В одно место собраны совершенно не связанные между собой символы. Поэтому понятно, что этот папирус – никакая не древность. Его нарисовал какой-то шутник. Конечно, знающий Египет. Несомненно… И я думаю, что смысл в этой картинке есть. Наверняка шутливый.
– Почему шутливый? – совершенно серьезно спросил Филя.
Он прямо впился взглядом в картинку. Совсем ему не до шуток сейчас было!
– Я думаю, что это какое-нибудь поздравление или что-то вроде смешного послания, – сказал Иван Сергеевич. – Понимаете, каждый символ сам по себе обозначает нечто отдельное. Соединить их вместе, конечно, можно. Но для этого нужно знать, что хотел сказать автор. А мы можем только догадываться. Это можно расшифровать как угодно.
