меня сразу заинтересовала пританцовывающая у микрофона певица. Это была крашеная блондинка, одетая в темно-зеленое платье. Оно облегало ее как перчатка и держалось на одной единственной пуговице. И как бы девица ни поворачивалась, взору открывались две великолепные смуглые ляжки. Это заманчивое зрелище заставило посетителей забыть о своих бифштексах. В песенке говорилось о трех симпатичных мальчиках, но, к сожалению, в ней было только два куплета, так что, к неудовольствию публики, ножки промелькнули последний раз и скрылись. Но девица тут же, без передышки, начала другую песню и на этот раз начала так крутиться, что чуть не выскочила из своего платья. Публика выла от удовольствия. Правда, и эта песенка быстро кончилась. Певица раскланялась и под бурю аплодисментов исчезла за занавесом.
– Ну как, понравилось? – поинтересовался Луи.
– Очень, – отозвался я.
Луи одарил меня широкой улыбкой и довольно похлопал себя по животу.
– Да, Уэнди сегодня в ударе. Она просто великолепна! Думаю, скоро она сделает сногсшибательную карьеру.
– Она сделала ее давным-давно, – пробормотал я.
– Так и есть. Но только здесь ей нравится, и она не хочет уходить. К тому же, плачу я ей по-королевски. Чудесная девушка! Так что, Поп, вы с приятелем хотите отведать?
– Ну, конечно, пару бифштексов, но сначала неплохо бы выпить. Мы сядем вон там, за тот столик в углу.
Столик оказался спрятанным за пальмой в кадке. Выпивка появилась на нем мгновенно, и едва только мы успели с ней разделаться, как возник официант со второй порцией.
– Послушай-ка, Поп, и часто ты здесь проводишь вечера?
– Время от времени человеку требуется разрядка.
– Отличная мысль. Но, может быть, за эти годы ты успел стать владельцем автобусной линии?
– Черт возьми, Джонни, но это вовсе не дорого. Один мой приятель поставляет Луи мясо со скидкой, а тот в свою очередь берет с нас вполне умеренную цену. А бифштексы тут необыкновенные.
Так оно и оказалось. Бифштексы и правда были потрясающими. Я и не подозревал, что до такой степени проголодался, пока не обнаружил, что передо мной стоит пустая тарелка. Насытившись, я закурил и откинулся на спинку стула. Неожиданно из-за пальмы появилась блондинка, и окурок сигареты обжег мне губы.
Она переоделась, но и это платье сидело на ней не хуже зеленого. Правда, когда я рассмотрел получше, то понял, что дело вовсе не в платье, а в том, что под ним скрывалось.
– Привет, старина! – сказала она глубоким, чуть хрипловатым голосом и, заметив меня, сморщила носик.
– Привет, Уэнди! Познакомься, мой друг, Джонни.
Мне нравятся женщины, которые, знакомясь, крепко по-мужски пожимают руку. Таким образом вы получаете возможность сразу же понять, из какого теста они сделаны. С этой было все в порядке.
– Привет, Уэнди! Мне очень понравился ваш номер.
– А я думала, вы разочарованы.
– Пожалуй, чуть-чуть, поскольку все время надеялся, что нитки, на которых держится пуговица, лопнут.
– Ну, тогда мне стало бы очень холодно, – заметила она.
– Я бы вас уж как-нибудь согрел.
– Только попробовал бы, Джонни, – хрюкнул Поп. – Присаживайся, Уэнди. Ты ведь уже освободилась?
– Да, на сегодня я закончила и собираюсь домой. Ты меня не подвезешь?
– Обязательно. Подброшу до вокзала, а Джонни отвезет тебя дальше.
Это было очень мило с его стороны.
– Великолепно! – воскликнула Уэнди. – А мне не придется с вами драться?
– Не беспокойтесь. В тот день, когда мне придется подраться с девушкой, я непременно повешусь.
Она оперлась подбородком на кулачок и улыбнулась. У нее было чудесное личико с огромными страстными глазами и чувственным ртом.
– Да я просто так спросила. В наши дни трудно угадать, чем дышат мужчины, а у вас такой вид, как будто сегодня вам уже порядочно досталось.
– Вы имеете в виду повязку?
– И повязку, и пиджак. Поп отодвинул тарелку и допил свой стакан.
– Это ему досталось от копов, милочка. Улыбка мгновенно испарилась с ее личика.
– От копов?
– Его зовут Джонни Макбрайд, – сообщил Поп.
– Ты хочешь сказать…
– Полицейские пытались мне доказать, – прервал я девушку, – что я кое-кого прикончил.
– Им это удалось?
– Можете справиться у них лично. Уэнди растерянно взглянула на Попа, затем на меня.
– Взгляни на его руки, девочка.
Я повернул руки ладонями вверх и показал ей кончики пальцев. В этом зрелище не было ничего отталкивающего: работа на нефтепромыслах помогла избавиться от обесцвечивания кожи и, в общем, теперь это были пальцы как пальцы, разве только чуть тоньше обычных.
Уэнди хотела что-то сказать, но Поп ее опередил:
– Он ненормальный.
Я убрал руки и вновь закурил.
– Уверяю вас, я совершенно нормален. Голос мой прозвучал резче, чем мне бы того хотелось.
– В чем дело, Джонни? – насторожился Поп.
– Зачем ты меня сюда притащил? В городе навалом и других ресторанов. Он ничего не ответил.
– Перед тем, как мы пошли к машине, ты звонил куда-то. Этой блондинке? Зачем?
У Попа от удивления отвалилась челюсть. Он пришел в себя лишь через несколько секунд и с укором произнес:
– Ты подслушивал?
– Черта с два я подслушивал! Я просто догадался и, как видишь, совершенно точно.
– Да, Джонни, – призналась блондинка, – он действительно звонил мне.
– Звонил, – подтвердил Поп, – могу объяснить, зачем. Мне кажется, что с твоей стороны чертовски глупо открыто шататься по городу, но это твое дело. Я не собираюсь вмешиваться, однако Уэнди охотно приютит тебя.
– Все?
– Все. Теперь скажи, что тебя беспокоит?
– Ничего. Абсолютно ничего.
– Ну, не знаю. Старики мало чем могут помочь молодым людям. Когда ты был совсем мальчишкой, именно я помогал тебе мастерить бумажных змеев и распутывал узлы на леске твоей удочки. С тех пор, как ты попал в беду, я с ума сходил от беспокойства. Ну, а теперь пошли отсюда.
Так вот оно что: еще кусок моей биографии двадцатилетней давности. Предполагалось, что, как и большинство мальчишек, я в детстве околачивался на станции, скорее всего, даже знал наизусть расписание поездов. Теперь можно было не удивляться, с чего это старик воспылал ко мне такими дружескими чувствами. Чертовски приятно все-таки разобраться во всем этом, особенно если учесть, что я никогда раньше не встречал этого старика.
Уэнди взяла шляпу и сумочку, и мы покинули ресторан. На переднем сиденье машины могли поместиться только двое, так что мне пришлось устроиться сзади. Никто из нас не проронил ни слова до самого вокзала, где старик вышел и предложил мне сесть за руль.
– Конечно, – буркнул я, – сейчас пересяду, Поп.
Он дернул себя за ус и сердито уставился на меня.
– И прекрати, пожалуйста, называть меня «Попом». Ты ведь знаешь мое имя не хуже, чем я сам!
– О'кей, мистер Ник Гендерсон.
