— Нет, не стоит.
— Почему?
— Потому что, если инициатива исходила от тебя, я назову это вмешательством в мои служебные дела.
Мой смех прозвучал не очень убедительно, но Пат, кажется, поверил.
— Ты же знаешь меня, — сказал я.
— Именно поэтому я и боюсь.
Заведующий справочным отделом газеты был скрюченный старичок, который когда-то считался одним из лучших репортеров, пока не пришла старость. Теперь он довольствовался тем, что проводил время среди журналистских “атрибутов”, постоянно сетуя на молодое поколение и на то, как им легко все достается.
— Привет, Бифф, — сказал я, и он, прихрамывая, проковылял мне навстречу, на ходу водружая на нос очки.
— Майк Хаммер собственной персоной, чтоб я пропал. — Он протянул мне морщинистую руку, и я пожал ее. — Как мило с твоей стороны, что ты зашел проведать старика, — сказал он с улыбкой. — Немало я выдавал по твоему адресу эпитетов в былые времена.
— Да, и, признайся, некоторые были не слишком лестны.
— По стратегическим соображениям, — засмеялся он. — Ты всегда был отчаянным парнем. Но объясни: как же ты все-таки ухитрялся выходить сухим из воды, черт тебя возьми?
— Это уже моя стратегия, — ответил я.
Он обошел вокруг стойки и закурил изжеванный окурок сигары.
— Чем могу быть полезен, Майк?
— Здесь был недавно Митч Темпл...
Он вдруг закашлялся и с удивлением посмотрел на меня.
— Ты тоже заинтересовался этим делом?
— До некоторой степени. Ты умеешь хранить тайну?
— Разумеется. Я не болтун.
В нескольких словах я обрисовал ему мою встречу с Митчем Темплом и высказал предположение, что его смерть может быть связана с делом, над которым я сейчас работаю. Бифф понимал, что я рассказываю ему лишь часть того, что знаю, но это само собой подразумевалось, и он не был ко мне в претензии. Когда я уйду, он нарисует полную картину.
— Все, что я могу сказать тебе, это только то, что говорил уже другим, — проговорил он. — Митч заходил и провел здесь некоторое время, просматривая картотеку. Я был занят своим делом и не обратил на него внимания. Он у меня ни о чем не спрашивал и ничего не рассказывал сам.
— Но ведь в его репортажах помещались фотографии.
— Да, а уж если они и были, то всегда самые свеженькие, из какого-нибудь пресс-агентства. Потом их обычно присылают ко мне.
— В какой секции он работал?
— Черт побери, Майк, мне отсюда виден только первый ряд стеллажей, так что Митч все время был вне поля моего зрения. Ты не первый задаешь мне этот вопрос. Я слышал, как он выдвигал ящики, и не знаю больше ничего.
— Кто-нибудь заходил, когда он работал здесь?
Бифф подумал минуту, потом сказал:
— Я знаю, где он не был. Все картотеки кабаре и “шоу”, а также материалы по Бродвею стоят вон там, слева. А Митч был где-то у задней секции, там, где общая картотека. Но дело в том, что эти карточки стоят по алфавиту, соответственно профессиям и т. д. Черт возьми, Эл Кейси, знаешь, тот, который пишет детективы, даже пытался обнаружить на стеллажах отпечатки пальцев Митча, но ничего не обнаружил. Не знаю я, где он там копался.
Я не обратил внимания на старичка, который подметал пол, как вдруг он сказал:
— Я знаю совершенно точно, где был Митч.
Мы медленно повернулись и уставились на него. Он невозмутимо продолжал уборку. Я выдавил хриплым голосом:
— Где?
— В секции Р — Т. Он, черт его возьми, рассыпал карточки, и мне пришлось собирать их.
— Почему же ты об этом никому не сказал? — спросил Бифф.
— А меня никто не спрашивал, — проворчал старик.
— Покажи-ка мне это место, — попросил я.
Бифф повел меня в задний угол, где от пола до потолка громоздились стеллажи с папками. В секции Р — Т оказалось сорок ящиков. Каждый был набит доверху и каждый был глубиной не менее чем в четыре фута.
— Ты знаешь, сколько тут фотографий? — спросил Бифф.
