Не теряя времени, Кудрин и Шестов обогнули место, где был расположен вражеский склад, и вышли на опушку. Их взорам открылось небо, усеянное белыми облачками от разрывов снарядов. Между этими облачками тянулась полоса черного дыма. Она с каждой секундой удлинялась, выматываясь из-под брюха подбитого самолета, стремительно несшегося к земле. В воздухе болтались три парашютиста. Ветер относил их на лес, значительно левее того места, где, прислонившись к стволам деревьев, стояли Кудрин и Шестов.
Вдруг над их головами со свистом пронеслись пули, а затем послышалась автоматная очередь. Шестов первым увидел, как по направлению к ним бежали человек восемь автоматчиков. Те спешили к месту приземления парашютистов и случайно обнаружили советских разведчиков.
Разведчики залегли и открыли ответный огонь. Гитлеровцы, прячась за деревьями, продолжали стрельбу. Им на помощь торопились еще несколько солдат.
Положение осложнялось. А когда из села вырвалась группа мотоциклистов и устремилась на лесную дорогу, чтобы перехватить пути отхода разведчикам, Шестову и Кудрину стало ясно, что они в ловушке.
- Бежим к складу! - крикнул Кудрин.
Все произошло очень быстро. В лесу они наткнулись на двух вражеских солдат, охранявших подступы к складу. Застрелили их в упор. Затем бросили гранаты в ближайший штабель, а сами прильнули к земле за стволом могучего дуба: они ждали, что снаряды сдетонируют.
Тяжелый удар потряс землю. Но ящики в этом штабеле оказались пустыми. Взрыв гранат разметал их по лесу, свалил в бесформенную пылающую груду. Шестов и Кудрин вскочили на ноги и перебрались через проволочную ограду, порванную осколками. От склада во все стороны убегали гитлеровцы. Казалось, никто не обращал внимания на советских разведчиков, а они, охваченные мыслью взорвать склад, спрыгнули в ровик, снова метнули в штабеля гранаты. И тут обжигающей волной дохнул на них лес, качнулась под ногами земля, что-то тяжелое навалилось на плечи...
2. О ЧЕМ НЕ ЗНАЛ ПАВЕЛ КУДРИН
Полевой госпиталь, с весны обжившийся в белорусской деревеньке Бугры, готовился к страдным дням. Вот-вот начнется наступление наших войск, а это значит - многие сотни раненых... И госпиталь готовился. У каждого врача, медсестры, санитара были свои дела, заботы, и люди в белых халатах непрестанно сновали между домами, в которых размещались отделения госпиталя.
Неразлучные подружки Сима Березина и Ирина Сорока, сдав свою смену, бежали через школьный двор в столовую, как вдруг внимание привлек надсадный металлический гул в вышине. Они сразу насторожились: гул незнакомый. Сима первая разглядела в голубизне июньского неба плывущий к фронту огромный косяк четырехмоторных бомбардировщиков. Рокот моторов усиливался.
Все, кто был на школьном дворе, глядели сейчас в небо. Даже шофер, с утра копавшийся под машиной, вскочил на ноги и поднял вверх лицо.
- Американские? - с любопытством спросила Сима. - А истребители наши! Видишь, как купаются в небе?..
Действительно, это были американские бомбардировщики, летевшие к линии фронта под прикрытием советских истребителей.
- Сквозным полетом идут, - заметила Ирина тоном знатока.
Вчера она читала раненым свежую газету, в которой рассказывалось, что американские бомбардировщики поднимаются с баз Италии или Англии, летят на Румынию и Германию, затем садятся на советской территории. Заправившись горючим и бомбами, самолеты идут в обратный рейс. С наших аэродромов американцев сопровождают советские истребители, а потом их встречают 'мустанги' - американские истребители дальнего полета.
Хотя Симе все это было известно, Ирина скороговоркой продолжала объяснять:
- Понимаешь, челночные операции делают. Как челнок у ткацкого станка.
- Да-а-а, - промолвила Сима. - Вот и увидели наконец мы своих союзников. Наверное, на самый Берлин летят...
Ирина не переставала глядеть вслед удаляющимся бомбардировщикам. Потом вдруг спросила:
- Как думаешь, видно им оттуда наше Олексино?
Сима с грустью вздохнула: 'Одним бы глазком посмотреть, что делается дома, в родном селе...'
С запада, куда только что ушли самолеты, донеслась яростная дробь пулеметных очередей. Завыли на виражах невидимые истребители.
Где-то далеко в небе начался воздушный бой. Он был скоротечным, и девушки снова направились было к столовой. Но вдруг со стороны синевшего за большаком леса низко над землей показался тяжелый бомбардировщик, похожий на те, которые несколько минут назад проплывали над деревней. Возле бомбардировщика вились два наших 'ястребка'.
- Неужели 'мессеры' подбили? - И девушки, встревоженные, остановились.
Самолет, выпустив шасси, начал снижаться за речушкой Быстрянкой на луг...
Из дверей школы выбежал дежурный по госпиталю - высокий подвижный капитан медицинской службы. Он метнулся по двору, кого-то разыскивая. Увидев девушек, крикнул:
- Березина! Сорока! Захватите санитарные сумки и бегом к машинам! Дежурный махнул рукой в сторону приземлявшегося самолета.
Через минуту на луг умчались две 'санитарки' - легкие автобусы с узкими продолговатыми кузовами.
Капитан Гарри Дин - командир экипажа 'летающей крепости' - сидел в автобусе на боковой скамейке между Симой Березиной и плечистым пожилым санитаром. Автобус слегка потряхивало, а американец что-то выкрикивал, придерживая правой рукой забинтованную левую руку. Сима, вслушиваясь в незнакомую речь, догадывалась, что капитан ругается, и попыталась успокоить раненого:
- Не волнуйтесь, пожалуйста, вам вредно, - и девушка прикоснулась к его повязке.
- Вредно? Вы говорите, мне вредно волноваться? - с раздражением переспросил Дин.
Услышав от американца русские слова, Сима с удивлением и даже растерянностью посмотрела ему в лицо.
- Вы удивлены? - улыбнулся капитан. - Русский язык я немного знаю. Пять лет изучал, год во Владивостоке жил... Но как не волноваться?! Подбили же меня мои коллеги! Когда ваши истребители дрались с 'мессерами', мы, не меняя курса, тоже палили из пулеметов. И какая-то скотина из соседнего бомбардировщика, когда тот сделал крен, не успела убрать руку со спуска пулемета. Влепил мне целую очередь! Один мотор заклинило, приборы в штурманской кабине разбиты, и мне пуля в руку досталась. И еще сесть заставили черт знает где. Мог же я свободно дотянуть до вашего аэродрома! Так нет! Эта жирная свинья приказала мне по радио сесть на луг.
- Кого же вы так величаете? - с любопытством спросил санитар, хранивший до сих пор молчание.
- Есть у нас такая птица в полковничьих погонах. Доллингер - командир авиакрыла.
Капитан Дин не отличался сдержанностью. Высказавшись, он в сердцах отвернулся к окошку, за которым убегала назад покрытая воронками и убранная зеленью русская земля. Капитан постепенно остывал и с любопытством осматривал новый для него ландшафт.
На обочине дороги мелькнул указатель с красным крестом и надписью: 'ХППГ'. Санитарная машина мчалась в том направлении, куда указывала стрелка.
Въехали в село. На стене соседнего со школой дома углем выведено: 'Сортировочное отделение'. Здесь машина остановилась.
Сима первой выскочила из автобуса, откинула заднюю ступеньку и подала руку раненому. Капитан Дин прищурился от света, хлынувшего в раскрытые дверцы, и, взяв руку девушки, поставил ногу на ступеньку. Взглянув при свете на Симу, американец на мгновение замер, приятно пораженный миловидным лицом девушки.
- О-о-о! - выдохнул он. - Простите меня ради бога. Ругался я, точно на скотном дворе. В машине не разглядел, что еду в обществе такой прекрасной феи...
- Выходите же! - нетерпеливо прикрикнула Сима, чувствуя, что щеки ее заливает румянец.
- Позвольте, позвольте... - не унимался капитан, - а перевязывали меня тоже вы?
- Ну, я...
Дин схватился здоровой рукой за голову и застонал:
- Какая дубина! Проклятый темперамент! Был зол как дьявол и ничего вокруг не замечал...
