рогульки, повесили котелок с водой, принесенной из недалекого ручья.
Рация, которую развернул 'лейтенант', шипела, попискивала. 'Лейтенант' поднес ко рту круглый, черный, похожий на наушник микрофон и вполголоса начал передавать цифры: 'Двенадцать - восемнадцать, сорок восемь - пятьдесят шесть, тридцать - ноль девять...'
'По-русски дует, гад, - подумал Дмитрий, - под наших работает, чтоб не засекли'.
В это время другие лазутчики молча лежали на куче еловых веток, отдыхали.
'Лейтенант' на минуту затих, что-то торопливо записывая в блокноте. Потом, обратившись к долговязому, что-то сказал ему. 'Ефрейтор' торопливо вскочил на ноги, поежился и подошел к Кедрову. Расстегнул его шинель на груди и начал выгребать из карманов гимнастерки документы. Вот в его руках оказалась солдатская книжка Кедрова, письмо от отца, вырезка из газеты, в которой рассказывалось о знакомом Дмитрию снайпере. И, наконец, последнее - бережно завернутый в прозрачный целлофан комсомольский билет.
Увидев в руках врага серую книжечку, Дмитрий вскинулся всем телом, пытаясь освободить от веревок руки и ноги.
'Ефрейтор' с силой ударил Кедрова ногой в живот. Боль на мгновение заслонила все другие чувства. Но лишь на мгновение. Сейчас, когда у него отняли комсомольский билет, солдатскую книжку, Дмитрий взаправду поверил, что все это не кошмарный сон, каждой клеткой своего тела ощутил нестерпимую душевную боль. Нет больше Дмитрия Кедрова - солдата Красной Армии, члена Ленинского комсомола. Есть пленный Кедров, оторванный от Родины, комсомола, армии.
Дмитрию вспомнилось, как совсем недавно - полгода назад - в разгар битвы за Москву, ему вручили комсомольский билет. Это было перед атакой. Помощник начальника политотдела по комсомолу, всем известный в дивизии капитан Иволгин, передавая Дмитрию эту заветную книжечку в серой обложке, сказал:
- Теперь вы комсомолец. Никогда не забывайте об этом.
'Нет, никогда не забуду! - подумал Дмитрий, глядя, как 'лейтенант', перелистывая его документы, заглядывает в блокнот и подносит к губам микрофон. - Не забуду! И никакой я не пленный, пока на нашей земле. А к себе не уведут, не дамся...'
'Лейтенант' что-то крикнул 'ефрейтору'. Тот снова подошел к Кедрову и спросил:
- Отвечай коротко: из какого полка, дивизии, покажи, где находится штаб дивизии? - И долговязый сунул к глазам Кедрова развернутую топографическую карту.
- Иди к черту! - крикнул Дмитрий и в бессильной злобе плюнул на карту.
'Ефрейтор' невозмутимо вытер плевок о шинель Кедрова и снова с размаху ударил связанного солдата ногой в живот. Потом, обращаясь к 'лейтенанту', что-то спросил по-немецки.
'Лейтенант' махнул в ответ рукой и начал складывать в вещмешок рацию. Время передачи истекло.
В лесу стало темно и сыро. Дмитрий Кедров все лежал на том же месте. Наблюдая за приготовлениями гитлеровцев, он понял, что этой ночью они собираются возвращаться за линию фронта. Только 'лейтенант', казалось, устраивается на ночлег. В его вещмешок были переложены оставшиеся у разведчиков продукты: консервы, галеты, шоколад.
'Остается с радиостанцией здесь. Шпионить будет', - догадался Дмитрий. И ему стало очень обидно за себя, за товарищей. Сколько раз проходили они по лесу, встречали незнакомых людей, и ни у кого не возникало мысли, что среди них может быть враг. Конечно, бдительность соблюдали на марше, в боевом охранении, да и вообще на переднем крае глядели в оба. Но чтобы остерегаться у себя в тылу - такое Кедрову раньше и в голову не приходило. И вот результат: его обманули, как мальчишку, обезоружили и теперь собираются вести в плен.
'Нет, лучше смерть, чем такой позор', - скрипнул зубами Дмитрий.
Ему распутали ноги, помогли встать. Потом завязали полотенцем рот.
- Хайль Гитлер! - приглушенно крикнули 'ефрейтор' и два его помощника 'лейтенанту'.
- Хайль Гитлер! - ответил тот и, загородив костер плащ-палаткой, улегся на кучу еловых веток.
Кедрова повели по ночному лесу.
В весеннюю пору 1942 года, когда вешние воды заполнили лесные просторы, вытеснили на возвышенности из низин оврагов солдат обеих воюющих сторон, перейти линию фронта было делом не очень рискованным. И это беспокоило Кедрова. Он боялся, что его поведут по болоту, которое раскинулось между левым флангом первой роты и ручьем, носившим причудливое название Чимишмуха. Там широкий, не занятый войсками участок. Правда, есть мины, фугасы развешаны на кустах, но их нетрудно обойти.
Так и случилось. Видно, гитлеровцы неплохо знали расположение нашей обороны. 'Ефрейтор', вслед за которым вели связанного Кедрова, лишь на несколько минут остановился у дороги, по которой проезжала повозка. Переждал и решительно двинулся вперед, забирая влево.
Началось болото, поросшее негустым кустарником. Даже не болото, а затопленный луг. Ноги хорошо ощущали под водой скользкую прошлогоднюю траву, а в одном месте наткнулись на неубранное сено.
Дмитрий зорко оглядывался по сторонам. Надеялся, что заметит где-либо подвешенный фугас. 'В этом спасение', - думал он.
Но, как на беду, минное поле не попадалось на пути. И на переднем крае было тихо. Даже гитлеровцы не бросали, как обычно, ракет. Наверное, знали, что здесь действует их разведка.
Вышли на какой-то голый островок. Вода уже не хлюпала под ногами. Впереди, совсем недалеко, виднелась темная, угрюмая стена леса. Там передний край вражеской обороны.
Вдруг справа ударил пулемет.
- Наши бьют, - обрадовался Кедров. Очередь просвистела совсем недалеко, качнув ветки одинокого куста.
В тот же миг в небо взлетело несколько ракет. Разведчики упали, повалив упиравшегося Кедрова. Вокруг стало так светло, что Дмитрий разглядел расщепленную снарядом сосну на участке своей роты, который находился совсем недалеко.
Один из лазутчиков крепко обнимал Кедрова правой рукой, прижимая его к земле. 'Ефрейтор' лежал несколько правее солдата, который держал пленного.
Очередная ракета горела особенно долго, медленно плывя по ночному небу. И Дмитрий неожиданно увидел перед самым своим носом тонкий проводок. Обыкновенный медный проводок! Он уходил куда-то в сторону - под обнимавшего его немца.
'Не потерять бы, - мелькнула беспокойная мысль. - Нельзя медлить ни секунды'. Каждая струнка в теле Кедрова была напряжена до предела. Он хотел схватить зубами проводок, но рот был плотно завязан полотенцем. Руки тоже скручены.
Тогда Дмитрий как мог вытянул вперед шею и зацепил проводок подбородком. Начал медленно втягивать в себя голову, подаваться назад. Боялся, что лежащий рядом фашист помешает. Но тот, уткнув лицо в рукав, не двигался.
Наконец ракета погасла, и рука гитлеровца на спине Дмитрия ослабла.
Кедров почувствовал, что проводок натянут до отказа. Еще чуть-чуть подался назад и сделал рывок подбородком. В тот же миг послышался щелчок и вслед - оглушающий силы взрыв.
Дмитрий почувствовал, как под ним качнулась земля, как плотная стена горячего воздуха пахнула в лицо. Вспышка ослепила глаза, но он успел заметить, как взметнулось долговязое тело 'ефрейтора'...
Ганс Финке, который в форме советского летчика-лейтенанта остался в глубине леса коротать ночь, на рассвете услышал, как кто-то продирается сквозь кустарник в направлении его стоянки. Финке схватился за автомат. На поляну вышел со связанными за спиной руками Дмитрий Кедров. Его подталкивали сзади Вормут и Шинкер - переодетые в советскую форму немецкие разведчики.
Финке был взбешен. Сегодня он, маршрутный агент, должен был идти по тылам советских войск, а теперь новая забота.
Финке посмотрел на часы и нехотя развернул радиостанцию. Передал в эфир о гибели 'ефрейтора' и о том, что перевести пленного через линию фронта не удалось. Тут же получил ответ:
'Переместитесь в квадрат 51 - 52, в охотничью избу. Выполняйте задание. Во второй половине ночи встречайте самолет, жгите три костра. Герлиц'.
