мира, в котором они живут. Обитатели Ослиной деревни погрязли в корыстных интересах, убогих верованиях, нелепых, унижающих их предрассудках. Филип Траум ведет мальчиков в те уголки деревни, в которые они никогда не заглядывали, в тюрьму, в камеру пыток. Он ведет с ними беседы о несправедливом социальном устройстве общества, ложности религии, неразумности и лицемерии господствующей морали, критикует людей за жестокость друг к другу, за трусливое пресмыкательство перед богатством и деспотизмом.
Он путешествует с мальчиками во времени и в пространстве, чтобы показать им, что несправедливость царит повсеместно; и так было на протяжении веков. Он показывает им будущее хваленой 'христианской цивилизации', заливающей весь мир потоками крови. Он учит мальчиков пренебрегать внушаемыми им ложными догмами, срывать лицемерные маски с людей, обнажать от фальшивых прикрас их жестокие и безнравственные поступки, бесстрашно смотреть в глаза неприглядной действительности. Беспощадная прямота суждении их нового друга сперва ужасает мальчиков. Легкость, с которой он лишает жизни людей, сперва заставляет их считать его бессердечным злодеем. Но Траум объясняет им, что отнимает жизнь у людей только в тех случаях, когда ждущая их судьба, о которой он знает заранее, мучительней и горше, чем мгновенная смерть. А лишив рассудка добросердечного отца Питера, любимого мальчиками старика священника, он разъясняет, что на самом деле совершил похвальный поступок, ибо при тех порядках, которые люди устроили на земле, разум и счастье несоединимы; ясно мыслящий человек слишком отчетливо видит невыносимость условий, в которых он вынужден поневоле существовать.
При всем 'историческом' в повести, что отнесено Твеном к быту и нравам еще не вышедшей из средневековья австрийской деревни, Эзельдорф странным образом напоминает временами читателю знакомый ему по книгам о Томе и Геке Сент-Питерсберг - Ганнибал, и 'Таинственный незнакомец' приходит в очевидную связь с этими книгами Твена. Это важная связь, которую читатель не должен терять из виду.
Несмотря на жестокость изображенной здесь жизни, Ослиная деревня - 'рай для мальчишек'. Деревенское раздолье, детские игры, река. Три мальчугана с немецкими именами бродят по живописным окрестностям, убегают с уроков, тяготятся опекой родителей, курят украдкой, шалят - совсем как Том Сойер и его друзья в Питерсберге.
С другой стороны, косность нравов в Ослиной деревне не столь далеко ушла от быта и нравов тех городков на берегах Миссисипи, которые Гек и Джим посещают в своем путешествии. Самосуд толпы горожан в Эзельдорфе над женщиной, заподозренной в ведовстве, вполне мог бы быть судом Линча в изображенной Твеном Америке. Рассказ в 'Таинственном незнакомце' ведется от имени эзельдорфского мальчика, Теодора Фишера, сына местного органиста. Это наблюдательный, вдумчивый мальчик-подросток. Жестокость окружающей жизни причиняет ему острую боль, и его суждения о людях и об окружающей жизни имеют, как у Гека, недетский характер.
В 'Таинственном незнакомце' нашли выражение многие горькие мысли и настроения позднего Твена. Однако неверно будет видеть в этой повести Твена всего лишь 'пессимистический манифест', как это делают некоторые из американских исследователей. Ищущая мысль писателя далеко не всегда и не во всем совпадает с фаталистической философией, развиваемой таинственным незнакомцем, а порой вступает с ней в явный конфликт. В частности, надо отметить то, что говорится в 'Таинственном незнакомце' о грозной и очищающей силе смеха в борьбе с предрассудками, затмевающими сознание людей.
'...При всей своей нищете люди владеют одним бесспорно могучим оружием. Это смех. Сила, доводы, деньги, упорство, мольбы - все это может оказаться небесполезным в борьбе с управляющей вами гигантской ложью. На протяжении столетий вам, быть может, удастся чуть-чуть расшатать, чуть-чуть ослабить ее. Но подорвать ее до самых корней, разнести ее в прах вы сможете только при помощи смеха. Перед смехом ничто не устоит'*.
______________
* Напомним известные строки Герцена: 'Смех - одно из самых сильных орудий против всего, что отжило и еще держится бог знает на чем, важной развалиной, мешая расти свежей жизни и пугая слабых' (А.И.Герцен. Собр. соч., т. 13, М., 1958, стр. 190).
Важно отметить и то, что, невзирая на аллегоричность повести и на то, что ее действие отнесено в далекое прошлое, в 'Таинственном незнакомце' в той или иной мере затронуты основные социальные и политические проблемы, волновавшие Твена в последние годы жизни.
По всей повести проходят как лейтмотивы ненависть к угнетателям и эксплуататорам, резкий антирелигиозный и антиклерикальный протест, страстный призыв к справедливости.
11
Выдающимся проявлением общественной активности Твена в этот поздний период были устные и печатные антиимпериалистические выступления девятисотых годов. Они составляют блистательную страницу в его писательской деятельности и были важным прорывом к борьбе за социальную справедливость.
Проблема колониализма и империалистической агрессии входит в поле внимания Твена уже во время его кругосветного путешествия 1895-1896 годов, когда он побывал в Азии, в Африке и в Австралии. В публицистических главах его книги об этом путешествии 'По экватору' отзывы Твена о колониальной политике европейских держав еще противоречивы. Сочувствие Твена на стороне угнетенных колониальных народов, но он не всегда свободен еще от влияния некоторых ходовых мнений буржуазных историков и публицистов.
Событием чрезвычайной важности для прояснения политического сознания Твена, как и многих других американцев его поколения, было открытое выступление Соединенных Штатов на мировой политической арене в качестве империалистического агрессора.
К концу XIX столетия американский капитализм входит в монополистическую, империалистическую стадию развития. Под давлением монополий правительство США резко активизирует свою колониальную политику. На протяжении 1890-х годов США производит аннексию Гавайских островов и после войны 1898 года с Испанией накладывает руку на Пуэрто-Рико, Кубу, Гуам, Филиппины, выдвигаясь, таким образом, в направлении Дальнего Востока и создавая опорные пункты в Тихом океане.
Экспансионистские действия американских империалистических лидеров были непопулярны в широких массах; потому они старались прикрыть их маскирующей пропагандой, выдавая свои захваты чужих земель за гуманную, цивилизаторскую и 'христианскую' миссию. 'Филиппины, как и Куба и Пуэрто-Рико, доверены нам промыслом божьим...' - заявил американский президент-империалист Уильям Мак-Кинли. Ему же принадлежит заверение, что США захватили Филиппинские острова во имя того, чтобы 'воспитать, поднять и цивилизовать филиппинцев и привить им христианские идеи, ибо они наши собратья по человечеству, за которых также умер Христос...'
Однако долго скрывать свое истинное лицо насильников и захватчиков американским империалистам не удалось. Опозоренным в глазах передовых людей во всем мире оказался и американский народ.
Характеризуя позднее этот период в истории США, Ленин писал в своем известном 'Письме к американским рабочим':
'Американский народ, давший миру образец революционной войны против феодального рабства, оказался в новейшем, капиталистическом, наемном рабстве у кучки миллиардеров, оказался играющим роль наемного палача, который в угоду богатой сволочи в 1898 году душил Филиппины под предлогом 'освобождения' их...'*.
______________
* В.И.Ленин. Полное собрание сочинений, т. 37, стр. 49.
На протяжении всех девятисотых годов Марк Твен в речах, газетных интервью, журнальных статьях борется с американской империалистической пропагандой. Порой он наносит удары и за пределы США. Так, в 1905 году он публикует памфлет 'Монолог короля Леопольда в защиту его владычества в Конго', где говорит о зверствах бельгийской колониальной администрации в Африке. Однако основная энергия Твена направлена на борьбу со 'своими', отечественными империалистами. Разоблачая прямой разбой американской военщины на Филиппинах, он в то же время клеймит замаскированные формы и методы империалистического проникновения в зависимые и отсталые страны, как, например, деятельность американских миссионеров в Африке и на Дальнем Востоке. В историю антиимпериалистической публицистики в США прочно вошли такие статьи Твена, как 'Человеку, пребывающему во тьме' (1901), 'Моим критикам-миссионерам' (1901) и 'В защиту генерала Фанстона' (1902). Едва ли не самыми поразительными по своей прямоте и силе протеста являются записи Твена,
