руки освободились, она оторвала пластырь, которым был заклеен рот, и выпалила:
— Вы что, ребята, совсем рехнулись? Или вы не знаете, что у людей есть еще и естественные потребности?
— И именно поэтому я разрешаю тебе подняться, — сказал он. — Еще можешь позавтракать.
Она перевернулась на спину и села в кровати, не утруждая себя тем, чтобы привести в порядок неглиже.
— Большое спасибо.
— Развязывай ноги.
— У меня онемели пальцы. Паркеру пришлось самому развязать ее до конца. Затем он сказал:
— Там в коридоре на полу лежит мой приятель, но пусть тебя это не волнует. Он не умер. Он хотел убить тебя, потому что ты видела наши лица, а мне не захотелось вешать на себя еще и мокрое дело.
Мейвис была очень бледна, но все же заставила себя криво улыбнуться:
— Тогда я на твоей стороне. Ты не поможешь мне встать?
Он протянул ей руку. Двигалась она медленно, неуклюже переставляя затекшие ноги.
— Ты его вырубил, да? — поинтересовалась она, добравшись наконец до коридора.
— У меня не было другого выбора. Конечно, если ты надумаешь закрыться в ванной и начнешь голосить из окна, то я буду склонен думать, что он был в чем-то прав.
— За меня можешь не беспокоиться, — успокоила его пленница. — Я никому не собираюсь портить жизнь.
— Вот и хорошо.
Пока она была в ванной, Паркер связал Француза, воспользовавшись для этого все теми же чулками, найденными им в комоде. Он не стал возиться с кляпом, а просто отволок Француза в спальню и оставил его там лежать на полу.
Затем он снова вышел в коридор. Через некоторое время Мейвис вышла из ванной. Паркер обратил внимание на то, что она накрасила губы, а ее взгляд наполнился какой-то сладостной истомой.
— Иди и съешь чего-нибудь.
— Я вот тут все думала, — начала она. — Ведь ты как будто спас мне жизнь, да?
— Возможно, — согласился он.
— Ну тогда мне следует найти способ выразить тебе свою признательность. — Сочная блондинка завлекающе улыбнулась. — Даже не знаю. Вряд ли я одна смогу придумать что-нибудь подходящее. Как ты думаешь?
Паркер разглядывал ее, пытаясь решить, в самом ли деле ей так неймется или она хочет попытаться усыпить его бдительность и попытаться бежать. Нет, ее взгляд вовсе не был притворным, но в любом случае она не представляла для него опасности. Тем более, что день впереди еще долгий и ему придется провести все это время в ожидании визита Рея Дженсена.
Паркер улыбнулся ей в ответ:
— Мне кажется, что я смог бы помочь тебе думать над этим.
Глава 8
Дженсен объявился в половине одиннадцатого вечера и был несказанно удивлен встрече с Паркером.
— И ты этим занимаешься? — изумленно воскликнул он. — А Француз мне о тебе ни словом не обмолвился.
— Француз здесь больше никто, — ответил Паркер. — Заходи.
Они с Дженсеном были представлены друг другу и виделись пару раз, но никогда их еще не связывало общее дело.
Дженсен с опаской вошел в квартиру.
— Вообще-то мне кажется, что в отсутствие Француза вряд ли стоит что-либо обсуждать.
— Ты уже читал местные газеты?
— Я приехал прямиком из аэропорта.
— Тогда заходи в гостиную.
Мейвис и Француза он оставил в спальне. У Мейвис снова были связаны руки и ноги и заклеен рот, а Француз лежал крепко связанным на полу. Терпкий аромат все еще витал в воздухе над диваном, где незадолго до этого Мейвис выражала ему свою признательность. Она была немало обижена и разочарована тем, что Паркер все еще ей не доверяет, узнав; что он снова собирается ее связать. Еще раньше вечером Паркер отлучался ненадолго из квартиры, чтобы купить местную газету, внеплановый номер которой вышел в воскресенье и был полностью посвящен состоявшемуся ночью ограблению съезда нумизматов. Именно эту газету он теперь передал Дженсену, который тут же углубился в чтение.
Паркер уже ознакомился с ней. Майнзер и Карлоу были арестованы, а Лемке умер по дороге в больницу. Он также узнал и о том, что охранник, которого он подстрелил, остался жив, но состояние его по-прежнему оставалось критическим. Полиция обнаружила на стоянке их грузовик и теперь усиленно разыскивала микроавтобус, угнанный ночью из того же гаража. А еще он выяснил, что стоимость похищенных монет оценивается в семьсот пятьдесят тысяч долларов.
Уже не из газеты, а из выпуска шестичасовых радионовостей ему стало известно, что рассказанная Клер история, видимо, все же возымела действие и ей поверили. Она стала героиней разыгравшейся драмы, она помогла полицейскому художнику сделать наброски портретов двоих скрывшихся бандитов. И газеты, и радиопередачи выражали официальную точку зрения, что Билли Лабатард, местный торговец монетами, в ходе ограбления застреленный кем-то из членов банды, и был главным организатором и вдохновителем этого преступления.
Дженсен внимательно прочитал все, что имело отношение к делу.
Наконец оторвался от газеты, заметив при этом:
— Знаешь, они всегда все преувеличивают.
— Я беру двести штук.
— Это приличная сумма.
В ответ Паркер лишь пожал плечами:
— Мы неплохо поработали.
— Об этом деле теперь начнут трубить газетчики, — сказал Дженсен. — Для меня это дело слишком рисковое, чтобы браться за него.
— Ладно, придется найти кого-нибудь другого.
Дженсен протестующе поднял руку.
— Я хотел сказать, — продолжал он, — за ту цену, которую ты назначаешь. Двести тысяч долларов...
— Торг здесь неуместен. Цена — две сотни. Дженсен покачал головой:
— Я не возьмусь.
— Тогда извини, что отнял у тебя время, — сказал Паркер, вставая с дивана.
Но Дженсен оставался сидеть. Он сказал:
— Проблема в том, чтобы вывезти все из города. Где товар сейчас?
— Во взятом напрокат грузовике, оставленном на одной из городских стоянок. Пару дней еще может подождать. Карточка у меня, и я готов ее уступить тебе за двести штук.
Дженсен нахмурился.
— Довольно дорогая затея, — задумчиво проговорил он. — Не то чтобы неосуществимая, но все-таки дорогая.
Паркер ничего не сказал на это, он выжидал, Дженсен продолжал сидеть нахмурившись. Наконец, он нарушил затянувшееся молчание:
— И еще трудности с наличными. Я не могу за один вечер набрать такую сумму наличными.
— И сколько времени тебе понадобится на это?
Дженсен поджал губы, нервно зашевелил пальцами и устремил взгляд куда-то вдаль.
— Шестьдесят дней, — сказал он в конце концов.
— А где встречаемся?
— Есть одно место в Акроне.
