сказать ему еще было нечего. А если у самого Генди вдруг окажутся какие-нибудь новости для него, то с этим можно вполне подождать до утра.
Паркер поднялся к себе в номер. Он не стал включать свет, а просто подошел к кровати и, не раздеваясь, улегся на нее. Неподвижно лежал на спине, глядя в темноту перед собой.
Он не мог назвать ни одного места, где ему хотелось бы оказаться, но в то же время знал наперед, что не сможет заснуть, не решив прежде, куда отправиться завтра. Он подумал и о том, что было бы неплохо снова пойти пройтись, а заодно и присмотреть себе женщину, но в час ночи посреди недели, да еще и в Индианаполисе, это не легко.
Он перебирал в памяти все известные ему города и городишки от Майами до Сиэтла и от Сан-Диего до Нью-Йорка, где ему только довелось когда-либо побывать, и не мог сказать ничего хорошего ни об одном из них.
Он лежал на спине, устремив взгляд в потолок, и его душу уже вновь начинало одолевать прежнее беспокойство...
Глава 5
Ночной визитер, который настойчиво стучал в дверь его номера, уходить явно не собирался. Выдержав паузу, Паркер встал с кровати и отправился открывать. Решил хотя бы посмотреть, кто там. Он не стал зажигать свет, ему было положительно все равно, кто и что о нем подумает.
За дверью стояла Клер!
— Я подумала, что ты спишь. Портье сказал мне номер твоей комнаты. — Ее взгляд был устремлен в темноту комнаты у него за спиной, и наверняка она уже отметила про себя, что он был один.
— Твой Билли решил подложить тебя под меня и таким образом завлечь обратно? — сказал Паркер. — Можешь передать ему, пусть катится к черту.
— Билли никуда меня не посылал, — покачала головой Клер. — Не надо о нас так думать.
— Да я вообще, если хочешь знать, не собираюсь о вас думать. Уходи.
Но Клер не спешила уходить. Она стояла на пороге, придерживая дверь одной рукой.
— Ты что, действительно решил, что все это придумал сам Билли? Да его куриных мозгов не хватит даже для того, чтобы сообразить, который час.
Паркер снова покачал головой:
— Мне нет дела до того, чья это идея: его или чья-то еще. Потому что все это лажа.
— Не все так просто, я в этом уверена. Дай мне войти, давай поговорим.
— Без толку, — сказал он, тем не менее, чувствуя, как мятущаяся душа берет верх над логикой и разумом. Он вовсе не собирался возвращаться обратно и становиться частью дурацкого плана Билли Лабатарда, но теперь ему захотелось просто провести время с этой женщиной, слушать ее голос, затащить в постель на час или около того, прежде чем он сможет наконец уснуть.
Она почувствовала его нерешительность, скорее всего не догадываясь о ее причинах, и перешла к делу, подаваясь немного вперед и продолжая рукой удерживать дверь.
— Просто давай поговорим всего пять минут. Только пять минут.
Пожав плечами, он отступил назад:
— Ну заходи.
Клер прошла мимо него в комнату, погруженную в темноту, и он снова закрыл дверь. Из темноты послышался ее голос:
— А почему ты не включишь свет?
— Мне так легче сосредоточиться, — ответил Паркер. — Говори, я весь внимание.
— Но я ничего не вижу, — пожаловалась она.
Он прошел мимо, точно зная, где стоит его кровать, и снова улегся.
— А тебе не на что тут смотреть, — ответил он. — Хочешь говорить — говори.
— Почему ты постоянно стараешься нахамить мне?
— Я тебя не звал сюда. Ты сама пришла, — напомнил он.
Наступило молчание, и он мог чувствовать, как она борется сама с собой, пересиливая собственное самолюбие, решая в конце концов воздержаться от широких жестов и отложить другие проявления гордости до лучших времен. Поэтому, когда она наконец заговорила, голос ее был спокойным, даже каким-то отрешенным.
— Где здесь можно найти стул?
— Слева позади тебя.
Клер быстро прошла на указанное место, не споткнувшись и не задев ничего по дороге. Присев, она поднесла к сигарете зажженную спичку и закурила. Глядя на нее при свете маленького желтого пламени, Паркер почувствовал, как его начинает одолевать желание обладать именно этой, конкретной женщиной. Он перевел взгляд на потолок и увидел размытые, причудливые тени, пока не догорела спичка.
— Все должно состояться через девять дней в этом отеле, — сказала она.
— Только подумать! Пока Лемке сидел за решеткой, у него, оказывается, с горя, последние извилины распрямились.
— Почему?
— А потому что он напрочь забыл все, что знал раньше. Ладно, ты и Лабатард — что с вас взять — вы новички-дилетанты. Но уж Лемке должен знать...
— Что он должен знать?
— Правило номер один: не назначать встреч в том городе, где предстоит работать. Правило номер два: не останавливаться в отеле, в котором будешь воровать. Правило номер три: не работать в долг с оплатой по реализации товара. Ведь мы не сможем притащить твоего Билли в суд, если он вдруг потом не сможет с нами расплатиться.
— Но вы можете убить его.
— И много я с этого поимею?
— Я имею в виду, что Билли не осмелится обмануть вас, потому что он всех вас очень боится. Он знает, что вы его убьете, если он с вами не расплатится.
Возразить тут было нечего, и поэтому Паркер просто закрыл глаза и ждал.
Минуту спустя Клер снова заговорила:
— Я понимаю, что определенный риск все же есть, но ведь во всем и всегда есть свой риск, разве не так?
Она, видимо, еще надеялась услышать от него ответ, и тогда он сказал:
— Ты давай продолжай, не молчи, а то я усну.
— Я говорю, разве можно везде и всегда обойтись без риска?
— Кажется, ты пришла сюда, чтобы рассказывать мне что-то, а не задавать вопросы.
— Ну ладно. Мой муж был пилотом «Трансокеанской авиакомпании». А Билли — это брат мужа его сестры. Когда мой муж погиб, Билли начал ухаживать за мной. Я отказала ему, но он все равно не перестает твердить, что хочет быть мне просто другом, что хочет помочь. А мне нужны деньги, много денег. Я сказала ему об этом, и он обещал сделать так, чтобы они у меня были.
— Короче, ты сказала ему, что не отдашься ему просто так, но, может быть, согласишься за деньги, — заключил Паркер.
— Если он еще и рассчитывает добиться этого, то я здесь ни при чем. Он говорил, что хочет просто помочь, а я знаю, что мне нужно больше всего в данный момент, и я сказала ему об этом. Он ведь, вообще-то, уже проворачивал подобные делишки и раньше. Нанимал воров, которые грабили других дельцов, занимающихся монетами. Отследить монеты совершенно невозможно, за исключением каких- нибудь исключительно редких.
— Тебе нужно больше, чем можно взять с одного торговца?
— Мне нужно семьдесят тысяч долларов.
— Семьдесят штук. Вот это называется дружба.
— То, что я делаю, никого не касается.
— Правильно. А то, чего я не делаю, тоже касается только меня.
Наступила неловкая пауза, а затем Клер снова заговорила, но голос ее стал гораздо мягче.
— Извини. Я знаю, как это ужасно звучит, но я делаю то, что должна сделать.
