чарами и снова тихонько позвал:
— Жаба-а-а… А ты сволочь, Жаба…
Шорох повторился.
— Жаба-а-а… Все знают, что ты сволочь, Жаба… — старательно имитируя тупую настойчивость пьяного дурня, протянул меняла. И тут же поднес трубочку к губам.
Ставня рванулась наружу, в окне возникла голова Жабы. Хромой резко выдохнул ему в лицо струю сонной магии. Глаза бандита закатились, лицо в проеме окна медленно пошло вниз… Хромой, бросив амулет, быстро подхватил Жабу за плечи и, поднатужась, втащил в окно. Затем захлопнул ставни и присел, шаря по полу в поисках своей трубочки. Найдя ее, меняла медленно поднялся и оглядел комнату. Все было в порядке: в углу мирно сопели хозяева, под окном скорчился спящий Жаба… Хромой отволок его к обитателям дома — так, чтобы магия нанизанных на тесьму амулетиков распространялась и на бандита. Затем он подошел к окну и снова оглядел улицу — ни души. Хромой сдернул с гвоздей ветхую занавеску, накрыл ею спящих («простудятся еще») и тихонько вышел из дома. Аккуратно затворил дверь, пересек улицу и без стука вошел в лавку Шугеля. Маленький старьевщик не успел и головы поднять, когда Хромой уже захлопнул дверь изнутри и с грохотом задвинул засов.
— Здорово, Старая Грязь!
Когда засов со стуком вошел в паз, старьевщик поднял голову и изумленно уставился на «постоянного клиента»:
— Ты чего, Хромой?
— Нам предстоит серьезный разговор, Шугель. Приготовься.
— К чему приготовься?
— К тому, что не нужно делать резких движений. И руки держи на столе — так, чтобы я их видел.
— В чем дело-то, Хромой? — теперь в голосе маленького старьевщика слышалось волнение.
— Я задам тебе несколько вопросов, на которые ты мне ответишь. По поводу Семи Башен.
— Ладно, — легко согласился Шугель и вдруг резко махнул правой рукой.
Из его рукава в воздух взвилось облачко радужно светящейся пыли. Хромой, защищаясь, выбросил вперед ладонь, выхватывая другой рукой меч. Пыль окутала менялу, окружила словно вязким коконом, сковывая движения. Круговое движение меча, и воздух очистился, вновь стал прозрачным. Но место за столом перед Хромым пустовало, Шугель выкатился из-за стола и вприпрыжку понесся к двери. Всего-то несколько шагов — он успел преодолеть их прежде, чем Хромой вскочил и бросился вдогонку. Странно дергаясь всем телом, словно чувствуя в опасной близости острие клинка, старьевщик дернул засов и наполовину распахнул дверь:
— Жаб… — крик замер на половине.
Шугель одновременно понял, что его телохранителя нет на обычном месте и ощутил холод лезвия на своей шее.
— Спокойно, Шугель, — объявил Хромой, — спокойно. Закрой дверь, запри и вернись за свой стол. Поговорим… Стоп. Медленно сбрось плащ. Сними эти цацки с шеи. Закатай рукава…
— Но…
— Шугель, лучше не рискуй. Теперь сними пояс.
— Хромой, с меня штаны упадут, — плаксивым тоном заявил старьевщик. — Зачем тебе мой пояс- то?..
— Лично я на поясе и за поясом храню всякие интересные штучки, — спокойно пояснил меняла. — Почему бы тебе не поступать также? Это же удобно… Отлично, а теперь — к столу! Нет, не на свое место, а вон туда.
— Хромой, ты же говорил, что мы приятели…
— Правильно, поэтому я тебя прошу — заметь, прошу! — рассказать мне все. По-приятельски.
— Но я же тебе все сказал! Хотя это не твое дело!
— Извини, Старая Грязь, но все, что касается Семи Башен, — мое дело. К тому же другой твой приятель — Жаба — решил, что имеет право гонять меня от двери этой лавки. Я обиделся.
— Жаба мне не приятель. Он же здесь по делу, — немного успокоенный рассудительным тоном менялы, объяснил Шугель. — А кстати, где он? Что ты с ним сделал?
— Ты слышал такое название: «дыхание Гергуля Старого»?
— Что? У тебя есть «Гергуль Старый»?! — выдохнул старьевщик. — Меняюсь на что хочешь! Хромой, я тебе дам «уши Эллиента», вот эту «пыльцу гунгиллиной розы» и… «глаз Дурда»!
— «Глаз» у меня есть… Шугель, не заговаривай мне зубы, а лучше сразу расскажи, что с этим делом.
— А что? Я тебе уже все сказал, я показываю за плату мой план Семи Башен. Вот и все!
— Не все. Вчерашний северянин глуп и нищ. Он не мог заплатить много. Если твои клиенты таковы…
— Один богаче, другой беднее, — пожал плечами старьевщик. — Я никому не отказываю.
— Я знаю. Но Раш? При чем здесь он? Он бы не польстился на такие гроши, как твоя вчерашняя выручка. Однако он приставил к тебе доверенного человека. Утром тебя сопровождал еще один.
— Ну… — Шугель замялся.
— Лучше говори сразу. Я не шучу. Послушай, Старая Грязь, я уже вломился сегодня в чужой дом, я напал на Жабу… Как видишь, я довольно крепко увяз в этом деле — значит, все равно не отступлю. Ну так?..
Несколько минут старьевщик боролся с сомнениями, Хромой его не торопил. Наконец Шугель тяжело вздохнул и решился.
— Раш поставляет мне клиентов.
— А-а, так их много, клиентов!.. Ты берешь количеством, это кое-что объясняет… А откуда клиентов берет Раш? Хотя да, он в порту… Его люди…
— Ага, несколько человек специально рассказывают в купеческой гавани эти сказочки о Меннегерне…
— Понятно, портовые попрошайки… И, конечно, они все упирают на то, что сокровища эльфа так и не найдены?
— Ну да. И еще в других портах об этом говорят. Раш — это не деревенщина какая-то, вроде твоего Обуха, у него есть друзья в разных городах по берегу…
— Погоди, Шугель, погоди… При таком подходе у тебя должно быть очень много клиентов, даже слишком много. А что, неужто ни разу никто не вернулся и не спросил с тебя за обман?
— Ты что, Хромой? Они же никогда не возвращаются!
— Почему? Ведь эльф…
— Какой эльф, Хромой? — старьевщик осклабился. — Они сами друг дружку режут. Я каждому новому клиенту в подробностях расписываю все о предыдущем! Понимаешь? И следующие гробокопатели, едва прибыв на место, первым делом выслеживают тех, кто обосновался в руинах до них и…
— Ах ты гнида!..
Старьевщик почувствовал, что его ноги отрываются от пола и он взлетает в воздух… Шмяк! Ударившись спиной о столешницу, Шугель поперхнулся собственным вдохом.
— Так ты что ж, тварь, на смерть их посылаешь?! Они друг дружку там режут, а ты здесь их денежки считаешь?!. — рука Хромого, стискивающая складки ткани у ворота старьевщика сжалась сильнее.
— Пусти!.. Задушишь!.. — с трудом прохрипел распростертый на столе Шугель, отчаянно дрыгая конечностями и с ужасом косясь на занесенный над ним клинок.
Хромой немного ослабил хватку, медленно приходя в себя.
— Пусти, Хромой! — энергичнее воззвал старьевщик. — Я же что? Что я мог сделать? Это Раш…
Хромой убрал руку и медленно провел ладонью по лицу, словно снимая невидимую паутину.
— Да, это все Раш! — быстро заговорил крошечный старьевщик, сползая со стола. — Это все он. А я разве мог не подчиниться? Что я мог, если он велит? И я же не приказываю этим уродам резать друг дружку! Они сами!
— Но ты рассказываешь им о предыдущих партиях.
— Ну да, всего лишь рассказываю! А дальше — они сами. Говорят, что местные — ну, кто живет
