Черные врата

оползня.

Кудесник осознает, что он окажется на дороге вала этой лавины. И, если он побежит вперед, то едва ли успеет убраться с ее пути. Тогда Кудесник разворачивается и бежит назад. И краем глаза он видит, как ширится над ним фронт стронувшихся и подпрыгивающих, и все быстрее неудержимо стремящиеся вниз камней.

Майор хотела залечь и пристроить на рюкзаке свой «Кедр», чтобы из него удобней было стрелять, когда появится это нечто, производящее грохот, из текучей стены тумана. Но времени не хватило. Майор не успела добежать метров двадцать до намеченной точки.

Она остановилась и смотрит, как проявляется, наконец, это. Стремительно обозначиваясь, пронизывая и разрывая туманную пелену.

Конница!

Как это можно было б уже давно угадать по звуку, заполнившему ущелье. Ведь он же представляет собою не что иное, как многократно умноженный и усиливаемый эхом грохот копыт! Но почему-то наше сознание нередко сбрасывает, исключая из рассмотрения, очевидное, лежащее на поверхности. А все же у нее была какая-то мысль… все-таки, не признаваясь в этом самой себе – она знала.

Как будто черный огонь вырастает из-под земли и пляшет, растекаясь по каньону стремительно во всю его немалую ширь. Бесчисленные черные гривы и плюмажи взвиваются, разметывая белесое… Остановились и распались на части вертикальные реки. Разреживает и дробит пелену лес копий – колышущиеся параллельные древки, упертые основанием в стремена…

Какой-то дикий анахронизм?

Но ведь если действительно он – Безумец, то чего ждать, что будет он поступать логично? В мозгу сатаны сверкнули образы его старой гвардии, брони да аргамаки, черные, драконовыми крылами стелящиеся плащи, тяжелые копья… И он швырнул их вперед – как есть, какими он их себе представил вот только что, заходясь припадочным хохотом…

И… возможно, что в этот раз он даже и прав: разве было бы… достойно как-либо иначе начинать… Битву?

Подумать это занимает у Майора никак не долю секунды – меньше. Привычная жестокая улыбка потянула чуть в стороны уголки ее рта, глаза сузились.

Майор стреляет от пояса длинной очередью, не целясь. По мчащейся прямо на нее черной кавалерийской лаве промахнуться попросту невозможно. Трассирующие пули летят по ущелью широким веером и едва ли пропадет попусту хоть одна, усмехается про себя Майор.

И тем не менее никто из врагов не падает, выбитый на скаку. Не поднимаются на дыбы задеваемые случайно лошади, избивая ногами воздух. Кинжальный автоматный огонь, который должен бы был выкосить уже изрядную брешь, не причиняет врагам, по-видимому, вовсе никакого вреда… Неужели Кудесник был прав, когда он говорил ей, что против них эффективно, скорей всего, не такое оружие?

Но все же у нее впечатление, что слитный аллюр врага замедлился и чуть сбился. Или же это она обманывает себя, выдавая желаемое за действительное?

Попробуем по-другому! Майор бросает рукоять «Кедра», как только разряжается полностью магазин, который поменять уже не осталось времени. Граната «Ф-1» удобно ложится в ее ладонь.

Майор питает слабость к этой системе, что снята с производства, но не с вооружения. Новая наступательная граната, пришедшая на смену «лимонке», дает побольше осколков, но вряд ли про нее скажешь, что она по женской руке! А неудобный хват иногда влечет за собой неточный бросок.

Сейчас-то хоть какой бросок должен принести результаты! Если, конечно…

Граната разрывается в гуще всадников.

Ярчайшая вспышка пламени освещает стены ущелия, кавалерийскую лаву – летящие вперед кованые кирасы… глухие шлемы… Все это замирает на миг, как выхваченное из небытия чудовищным стробоскопом. Какие-то невиданные лицевые пластины с округлыми глазницами, напоминающие стальные гротескные черепа…

Похоже, что осколки имели успех не больший, чем пули. От светового удара шарахаются, впрочем, две лошади, оказавшиеся наиболее близко к месту, где произошел взрыв. При этом одна из них, дернувшаяся наиболее резко, опрокидывает черного всадника, что скакал с ней рядом.

Что ж, и на том спасибо, как говорится!.. В руке у Майора следующая уже граната, освобожденная от кольца.

Ее нет смысла бросать.

Храпящие оскаленные морды чудовищ, напоминающие лошадей лишь отчасти, летят на нее вперед со скоростью разогнавшегося хорошо поезда. Через секунду всадники будут вокруг нее.

Майор ограничивается тем, что вскидывает над собою высоко руку с железным яйцом с бегущей внутри искрою. Какой-то из врагов дернул повод, намереваясь опрокинуть ее своим конем, но…

Кудесник обернулся и стоит посреди каньона, переводя дыхание.

Он мог бы себя поздравить с тем, что тронулся с места вовремя, чтобы сменить позицию. Промедли он хоть мгновение – а именно так случилось бы, если бы Кудесник не угадал оползень – катящиеся камни сбили бы его с ног и прыгающие обломки скал молотами б накрыли тело. И, перемолотое, лежало бы оно сейчас там, где высунулся, покрывая шестую часть ширины каньона, овальный серый шевелящийся еще язык, спустившийся со стены.

Кудесник слышал автоматные очереди, пока бежал, а затем и разрыв гранаты. И видел блики на скалах, что дала вспышка.

Увидел он и вторую вспышку и сразу же он почувствовал, что граната не была брошена…

Но эта смерть не была напрасной, Кудесник знает. Конечно, ни разлетающиеся осколки, ни пули не причинили вреда врагам. Но нечисть инстинктивно боится СВЕТА. Ее хоть несколько задержал, ее хотя б на пару секунд оглушил огонь, трепещущий, который вспыхнул при автоматной очереди. И уж конечно заставил шарахнуться ее свет, вырвавшийся при разрывах гранат!

И этого хватило, чтобы Кудесник успел поменять позицию и перевести дух.

И вот он теперь готов применить оружие, которое представляет собой опасность для черной гвардии!

В руках Кудесника кольт. Семейная реликвия, что ему оставил в наследство дед – деникинский офицер. Участник Ледового похода, за который сохранил он памятную медаль: терновый венец и меч.

Свинцовые же пули в патронах, что в барабане кольта, заменены серебряными. Кудесник хорошо помнит, как тщательно он их отливал, сосредоточенно произнося мерные старинные заклинания по своей Книге. Над пожелтевшими пергаментными страницами всходил дым. Потрескивала и курилась чертогон- трава – аконит – положенная на край горна…

Кудесник чуть сгибает ноги в коленях, приподнимая перед собой оружие. Левая ладонь его поддерживает рукоять револьвера снизу. Кудесник целится в ближайшего всадника. Мушку и прорезь трудно различить в этом слабом, серебряном свете звезд.

Серебряный, – в сердце своем подбадривает себя Кудесник нехитрой шуткой. – То есть у этого света точно такое качество, как у пули. Но это не простая случайность… это – срабатывает белая магия подобия!