– О тайнике известно также «А-3», – прошептал органист. – Это Лиза.
– Ах так… – Клос направился к двери. – Вы нарушили директиву Центра. Кто вам дал на это право? Почему раньше не доложили мне? Почему…
– Лиза – моя близкая родственница! – Органист уронил руки на клавиши органа. – Я уже сказал, что знаю ее много лет и ручаюсь за нее головой. Вы должны встретиться с ней. Знаете где?
– Знаю. В кафе «Дорота» на Франкфуртерштрассе.
Клос подошел к двери в тот момент, когда ее кто-то от-крывал. Он отскочил в сторону, машинально положив руку на кобуру с пистолетом. На пороге появился мальчик лет десяти.
– Это ты, Руди? – спросил органист.
– Я, дедушка, – ответил мальчик, не спуская глаз с Клоса.
– Кто это? – спросил Клос.
– Мои глаза и ноги, – ответил органист. – Это мой маленький связной, мой внук…
2
Кафе на Франкфуртерштрассе было единственным из многих небольших вроцлавских кафе, которые во время войны сохранили свой прежний вид. Пожилые мужчины играли здесь в шахматы и домино, попивая пиво или вино, иногда чай или суррогатный кофе.
В это уютное заведение нередко заглядывали находившиеся в отпуске солдаты и офицеры вермахта со своими девушками, и значительно меньше здесь было офицеров в коричневых мундирах.
В этот день в послеобеденное время в «Дороге» было немноголюдно. В нише за столиком сидел солдат вермахта и гладил коленки девушке. Около окна пристроился профессор фон Липке, находившийся на пенсии. Он часто играл здесь в домино с мужчиной в форме железнодорожника. Фон Липке, завсегдатай кафе, имел свой столик и коробку домино. Все знали, что живет он на скромную пенсию и подрабатывает в благотворительной организации по отправке посылок для фронтовиков.
Трудно было предположить, что этот пожилой человек, ходивший с тростью и выводивший каллиграфическим почерком номера полевых почт на посылках для солдат, руководил подпольной антифашистской организацией. Это был Артур Второй. Вот уже более месяца он вел искусную игру.
– «Пять – пусто»! – сказал он, хлопнув костяшкой домино по столу.
Мужчина в форме железнодорожника, Хорст Кушке, внимательно присматривался к своему партнеру. Эту фамилию он носил с тридцать девятого года. Имя Станислав он сменил на Хорста и долго не мог привыкнуть к этому.
– Ваш ход, господин профессор, – объявил он и посмотрел на кельнершу, которая прошла мимо них и поставила на соседний столик пивные кружки. – У меня «пусто – шесть»!
– Господин Кушке ошибся, – негромко сказал фон Липке. – Прошу докладывать… Что нового?
– У меня «пусто»!… Транспорт из сорока восьми «пантер» прошел сегодня утром…
– В каком направлении?.. Ставлю «дубль – шесть»!
– На Харьков… У меня также шестерка, господин профессор!… Послали бригаду для ремонта железнодорожного полотна на линии Острув – Калиш…
– Вы проигрываете, – сказал Липке. – Играете неосторожно, от случая к случаю. Так нельзя.
– Понимаю.
– Слушайте меня внимательно. Задание особой важности… – Липке говорил твердым голосом. Он никогда не терял самообладания, и Кушке, побаиваясь его, всегда восхищался им.
– Слушаю.
– Приведите приговор в исполнение. – Профессор внимательно смотрел на Кушке. – Приговор, – повторил он через минуту. – В нашей группе действует агент гестапо.
– Мне никогда не поручали таких заданий.
– Вот я тебе и поручаю. – Липке неожиданно перешел на «ты». – Слушай меня внимательно. Лессингерштрассе, 16, недалеко от Лессингсбрюке.
– Это он выдал Артура Первого?
– Не люблю лишних вопросов. Не «он», а «она»…
– Задание будет выполнено, – пообещал Кушке.
Липке не спеша укладывал костяшки домино в коробку.
– Снова вы, господин Кушке, проиграли партию, – объявил он. – До следующего раза.
– До следующей встречи, господин профессор.
– В обычном месте в девятнадцать, – негромко закончил профессор. – Здесь встречаться больше не будем.
– Понимаю.
Кушке вышел из кафе первым. В гардеробе плащ ему подала Елена. Он поцеловал ей руку, а потом, поскольку здесь, кроме них, никого не было, прикоснулся губами к ее волосам. Они были женаты уже двенадцать лет. Познакомились весной двадцать девятого года и летом поженились. Именно тогда она сказала: «Теперь ты будешь Хорстом. Так нужно, соглашайся». Елена и втянула его в подпольную организацию. Прежде она работала в польской библиотеке. Когда гитлеровцы начали повальные аресты, ей удалось спастись. «Мне просто повезло. Я родилась в рубашке», – иногда говорила она, но в последнее время к этому разговору возвращалась неохотно.
