– Они могут достать где угодно.
– Пожалуй, вы правы. Хорошо. Вас проводят из дворца через потайной выход. Не хочу, чтобы о вашем визите стало известно кому-нибудь из местных вельмож.
– Спасибо.
Чиновник поднялся, давая понять, что разговор закончен. Он почему-то не спросил ни о месте, где собирался остановиться купец, ни о времени его отъезда. Ничего не было сказано и о возможном содействии гостя в спасении Дихрона и Вирлена.
Два лакея, стоявшие за дверью кабинета, по безмолвному приказу тайного советника составили компанию торговцу. Они действительно повели купца незнакомым маршрутом, а когда открылась четвертая на их пути дверь, один из сопровождавших отошел в сторону, второй толкнул Анварда. Дверь тут же захлопнулась.
– Эй, ребятки, а вы ничего не напутали?
Ответом пленнику была тишина в уютно обставленной комнате с решетками на окнах.
«Похоже, мой покупатель обеспокоен тем, чтобы я не продал эти сведения кому-нибудь еще. Эдак и прикончить могут. Хотя не должны вроде. Иначе зачем было платить деньги и размещать меня в столь уютной камере?»
Заключенный осмотрел свою тюрьму, добрался до кровати и завалился спать. В данный момент повлиять на ситуацию он не мог, а потому решил немного восстановить силы. В скором времени они наверняка окажутся нелишними.
«Судя по всему, совершать утренние пробежки в ближайшее время мне не придется. А жаль, я только настроился».
Изучение голосовой магии и шаманства не доставили Тичу особых хлопот. В кличах и девизах борьбы карху, как он теперь начал понимать, были заложены основы магии слова, а боевые комплексы упражнений по древнему искусству, которые мастер заставлял повторять по пять раз за тренировку, содержали главные элементы чар движения. Слепой колдун лишь пояснил, как из этих первокирпичиков строить дома.
Одно было непонятно: как незрячему чародею удавалось замечать ошибки в движениях ученика. На любую оплошность учитель реагировал немедленно, делая поправки. Правда, Тич довольно быстро исправлялся.
– Не верю, что тебя никто не учил до меня, – часто повторял сосланный волшебник, отмечая успехи подопечного.
– Учить-то меня все-таки учили, но не говорили чему, – откровенно сознался привратник.
– Так не бывает, малыш.
– Ладно, сформулируем иначе: я был слишком глуп, чтобы понять смысл обучения, но старался запоминать трудную науку, надеясь, что понимание придет потом. Так оно и вышло.
Старик задумался над словами парня и в итоге решил, что тот прав.
– Советы мудрецов следует выполнять, даже когда тебе неясен их смысл.
С плетениями у парня получалось не так удачно. Ему никак не удавалось нарисовать сразу несколькими пальцами сложный узор. Потратив более суток, кархун сумел освоить лишь одно простейшее заклинание.
– Не мой стиль, – начал оправдываться ученик. – Моя память просто не способна вместить в себя столько информации, – пожаловался Тич.
– Молодой человек, – покачал головой старик, – людская память содержит в себе сведения о каждой секунде с момента рождения до самой смерти плюс часть информации, полученной от предков. Другое дело – как извлечь необходимое в нужный момент? Как заставить себя подчиниться памяти движений, и не только тех, которые совершал когда-то сам, но и тех, кои удавалось видеть хотя бы мельком. Именно с этого я и начну обучение магии мысли. Первое…
Колдун рассказал, каким образом осуществляется полное погружение в себя, как отодвигается блок избирательной памяти, с помощью чего запускается поиск нужного отрезка и какими методами отсекаются сопутствующие данные.
– В результате ты за пару секунд можешь выудить даже то, что мельком видел или слышал тридцать лет назад.
– Я не смогу.
– Почему?
– Мне только двадцать семь, – напомнил ученик.
– Не беда, узнаешь, что в этот день делала, например, твоя мать.
– Не может быть!
– А ты попробуй.
– Вот так сразу?
– А чего тянуть? Все, что для этого необходимо, у тебя имеется. Немного усилий – и сможешь выяснить, какая погода стояла, к примеру, в день твоего рождения.
Насчет простоты учитель сильно преувеличил. С Тича сошло семь потов, прежде чем он преодолел первое препятствие на пути к собственной памяти. Старик сказал: сознание само подскажет момент погружения, но никак его не обозначил. Тем не менее парень снова и снова обращался к внутреннему «я», пытаясь слиться с подсознанием. Вспышка и наступившее за ней состояние необычной легкости произошли, когда кархун уже начал сомневаться в возможности докопаться до нужного уровня своего внутреннего мира.
«Ух ты!» – нахлынувшие эмоции тут же выбросили его обратно. Парень громко застонал от досады.
– Чего ворчишь? Небось обрадовался раньше времени. – Старик явно ожидал нечто подобное. – Сознание – штука капризная, туда со щенячьими восторгами прорываться негоже.
«Мог бы и сразу предупредить, умник! – мысленно выругался ученик. – Теперь опять все начинать сызнова».
– Отдохни, малыш. Вряд ли сознание раскроется тебе в ближайшие два часа.
– Я не устал. – Взмокший ученик ощущал страшную сухость во рту, но отступать не желал.
Атака на непокорный бастион началась с усиленным упорством. Лоб Тича прорезали уже не три, а пять вертикальных морщин, зажмуренные глаза подергивались от неимоверного напряжения, а кулаки были сжаты до такой степени, что на ладонях стали проявляться красные пятна.
Парень осуществил погружение через час, с избирательной памятью разобрался еще через полчаса, но тут столкнулся с собственной неподготовленностью. Он заранее не решил, что собирается искать в памяти, и чуть снова не сорвался с достигнутых высот, успев схватиться за подсказку учителя. Память устремилась ко дню его рождения. Самому первому. И хотя погода в тот далекий день мало интересовала настойчивого исследователя, эксперимент надо было доводить до конца.
Сначала в сознании замелькали знакомые образы и пейзажи Инварса, волшебник подключил отсекатель сопутствующей информации, и поиск внутри себя ускорился, тени прошлого замельтешили, слившись в серую мигающую картинку. Затем туман рассеялся. Тич увидел мрачное небо с облаками багровых оттенков, чуждый ему пейзаж, который видел лишь раз накануне прибытия на летающий остров и услышал совершенно незнакомые голоса.
– Плохой день ты выбрала для родов, Мавсин. Мало того, что красное солнце на небе, так еще и засуха стоит, какой уже десять лет не было, – говорила женщина лет пятидесяти.
– Мама, зачем ты меня коришь? Когда ребенку вздумается, тогда он и появляется на свет. – Вторую Тич не видел, но четко знал – та испытывает сильные муки. И физические, и моральные.
– Был бы у тебя муж, я бы и слова не сказала. А что теперь? Твой папаша сгинул пять лет назад, ничего нам не оставив, думала, хоть с зятем повезет. Говорила тебе, не стоит с волшебниками любовь крутить.
– Мама, но он же такие подарки дарил. Ты сама советовала держаться за него двумя руками.
– Ну и держалась бы, зачем надо было раньше времени в постель к нему лезть?
– Ой!
– Что такое, дочка? – Из голоса старшей женщины вмиг исчезли поучающие интонации. – Началось?
