- Полный хлам, Миша, возьму только на запчасти и исключительно из уважения к вам, как к аккуратному, добросовестному клиенту.
Мне оставалось только согласно 'мотнуть гривой'. Зато за все остальное он заплатил довольно щедро. Наши усилия не прошли даром, и после чистки автоматы и карабины выглядели вовсе не так плачевно, как до нее. Полученные деньги я снова честно поделил пополам и тут же отдал одну половину напарнику.
- Да, Миша, подождите, чуть не забыл! - останавливает меня окрик Сергеича прямо на пороге.
Я оборачиваюсь, и вижу в руках торговца, похожего сейчас не столько на доктора из 'Формулы любви', сколько на Мюллера в момент произнесения знаменитого: 'Штирлиц, а вас я попрошу остаться...', черный металлический тубус, примерно двадцати сантиметров длиной и пяти - в диаметре. Не опознать в нем ПБС способен разве что слепой, или человек бесконечно далекий от армии и всего, что с нею связано. Я - не первое, и уж точно не второе, и поэтому радостно бросаюсь назад.
- Сергей Сергеич, дорогой вы мой человек, неужто достали?
- Спокойнее, Михаил! - слегка осаживает он мой пыл. - Это всего лишь корпус. Ни обтюраторы, ни патроны пока не готовы. Но и то, и другое будет в течение ближайшей недели-полутора. Так что, готовьте деньги.
- Да хоть сейчас! Сколько?
- Погодите, Миша, прямо сейчас - не надо. Вот когда все будет готово, тогда и побеседуем.
- Сергей Сергеевич, скажите честно, вам уже говорили, что вы - изверг?
- Простите, если расстрою, Миша, но говорили, и неоднократно, - ехидно улыбается тот. - Так что оригинальным быть у вас не получилось.
- Да ладно, - вздыхаю в ответ я. - Не очень-то и хотелось. Значит, говорите, полторы недели, не больше?
- Возможно даже меньше, - дружелюбно обнадеживает он меня на прощание, а потом внезапно меняет тон на деловой. - А теперь, простите, молодые люди, но у меня на самом деле приемка товара!
Парни мы с Толей толковые, 'тонкий' намек понимаем с полуслова, и распрощавшись покидаем 'Ратник'.
По дороге к Комендатуре я рассказываю Толику о некоторых особенностях болгарской жестикуляции. Тот только удивленно пожимает плечами.
- А с чего это у них все так, не по-людски?
- Да кто ж их поймет, напарник. Наверное, им так больше нравится. Хотят отличаться от окружающих.
- Ну, не знаю, если от такого отличия одни проблемы, что тебе, что окружающим, то на фига оно вообще нужно?
- Сложный вопрос, Анатолий, - улыбаюсь я. - Предлагаю тебе задать его нашим болгарским союзникам.
- Не, Миш, - машет на меня руками Толя, - что-то не хочется. Ты их рожи видел? А если у этих головорезов с чувством юмора плохо? Из-за кивков башкой с союзниками перестрелку устраивать? Да пусть живут как хотят!
- Вот, похоже, именно поэтому они до сих пор и не переучились! - с самой серьезной физиономией подвожу черту под разговором я.
Толик только хихикает в ответ, и тут же замирает, обводя широко раскрытыми глазами площадь перед Комендатурой, на которую мы только что вышли.
А зрелище перед нами предстало вполне впечатляющее. Вдоль стены, окружающей двор комендатуры, выстроились в линию, будто на параде шесть грузовых 'Камазов' и четыре БТРа-'восьмидесятки'. Все грузовики выглядели братьями-близнецами того бронированного монстра, которого мы видели возле оружейной лавки. Такие же огромные, уродливые из-за дополнительных листов брони, но могучие и грозные. БТРы смотрелись не так устрашающе, несмотря на то, что тоже имели не предусмотренные изначальным проектом бронеэкраны. Хотя, с другой стороны, БТР и не должен никого пугать, у него задача другая. И установленный на 'восьмидесятках' КПВТ с этой задачей вполне эффективно справляется. И не только КПВТ... Приглядевшись чуть внимательнее, я понимаю, что самый дальний, почти полностью скрытый от меня корпусами других машин бронетранспортер - не 'классический' БТР-80, а 'Нона' на его базе. Да уж ребята на сопровождении явно не экономят! 'Нона', с ее 120-мм пушкой - противник серьезный. Она может 'фугануть' осколочно-фугасной миной на семь километров, а обычным снарядом - почти на девять. В ближнем бою, правда, от нее толку не много, но для ближнего есть 'восьмидесятые' с их калибром 14 с половиной миллиметров. Тут обстановка была явно попроще, чем перед 'Ратником'. Болгары, хотя и приглядывали по сторонам, но уже без той настороженности, что видна была в караульных у лавки Сергея Сергеевича. Две пары бойцов демонстративно сняв автоматы с предохранителей и не выпуская их из рук, охраняли подходы к машинам, остальные же, либо сидели на 'броне', либо болтали друг с другом или бойцами Охранной Роты, что стояли на входе в Комендатуру и... Блин, они курили!
Надо же! А вот в здешних краях я курящих и не видел пока. 'Долбившие' на блок-посту анашу боевики Непримиримых - не в счет. Скорее всего, в первые годы после Тьмы, особенно когда похолодание пошло и все начали к грядущей 'ядерной зиме' готовиться, в здешних краях стало как-то не до выращивания табака, даже самосада. А сигареты из старых запасов, наверняка, довольно быстро закончились. Вот и пришлось народу отвыкать от вредной привычки в принудительном порядке. А когда дела на лад пошли - табака уже и взять-то негде. А тут - вполне обычные сигареты, правда, без фильтра. Вроде 'Астры' или 'Примы'. Значит, братушки, помимо оружейного, еще и табачное производство сохранили. Молодцы!
Обойдя, на всякий случай, болгарских 'зорких часовых' по небольшой дуге, мы с Толяном подходим к проходной. Парни на входе оказались знакомые, ну да, интересно, после наших с Курсантом ежедневных утренних пробежек остался ли в Комендатуре хоть один не знающий нас охранник?
- Привет-привет, спортсмены, - здоровается с нами старший наряда, дочерна загоревший, с выцветшими на солнце почти добела пшеничными волосами и усами, и оттого здорово похожий на негатив, крепыш-старшина в лихо сдвинутом на самую макушку берете. - Далеко путь держите?
- И тебе не кашлять! - в тон ему отвечаю я. - До начальства твоего.
- Извините, мужики, нету никого. Уехали.
- Что, и Комендант и Исмагилов?
- Ага, вместе укатили. Там наши в Ханкалу из рейда какого-то серьезного 'бородатого' приволокли, а до кучи, говорят, еще штук пять на месте привалили, - лицо старшины лучится такой гордостью, будто он лично притащил в штаб перспективного 'языка', в одиночку порешив перед этим пяток Непримиримых.
- Красавчики! - соглашаюсь я. - Хорошее дело сделали, нужное.
- А то! Не одним же вам, наемникам, геройствовать, - беззлобно подначивает меня один из бойцов. - Мы тоже кой-чего могем.
- А кто ж спорит, хлопцы? Толковых бойцов на Терском Фронте много, но не всем повезло к Убивцу в отряд попасть! - отшучиваюсь я.
В ответ раздается дружный хохот. Шутку поняли и оценили даже стоявшие неподалеку болгары.
- Ну, как говорится, на нет - и суда нет, завтра заскочим. Бывайте, ребята. Несите службу бодро, ничем не отвлекаясь...
Цитату из 'Устава караульной службы', как-то совершенно случайно сорвавшуюся с языка, собравшиеся у проходной встречают новым взрывом всеобщего веселья.
- Ну, что, брат, - позевывая, спрашиваю я Толика на крылечке 'Псарни', - сейчас на боковую? А то ночка у нас выдалась еще та...
Вместо ответа - умоляющий и немного обиженный взгляд. Вопль: 'Ты же обещал!!!' на лице напарника крупным шрифтом набран. Вот, блин, молодежь пошла - никакого, понимаешь, почтения и понимания!
- Ладно, черт с тобой, уговорил, тащи свой подствольник, а то мне твои молящие глаза будут в кошмарах сниться! Опять же - ужин скоро, все равно вставать, а выспаться до него я так и так не успею.
Толя пулей улетает в свою комнату, а я, продолжая широко зевать, отправляюсь к себе. Вот интересное все-таки животное человек! То ходил-ходил, делами занимался, с людьми общался - все нормально. А тут в одну минуту нахлобучило, и, что называется: 'Поднимите мне веки!'. Почувствуй себя
