единственный способ успокоить нервы и немного расслабиться.
Курить! Курить!
Но ниобианин этот сидел и смотрел так, словно читал мысли, видел это раздраже-ние и недовольство. И Ламберт под этим взглядом почему-то стыдился этой своей привычки и даже объяснить сам себе не мог, почему. И лейтенант тут ещё шелестел своими бумагами, нервировал всё больше. Ламберт поднял голову, глянул на патрульного у порога, на его неподвижное, как камень, лицо, и приказал:
— Увести! И первого сюда, пожалуйста!
Не успела дверь хлопнуть, а сам уже вытащил из кармана пачку сигарет, вытрях-нул одну, закурил. Долго крутил в руке тяжёлую трофейную зажигалку. Самодель-ная, сразу видно. Хорошая вещь. Такую сейчас нигде не купишь. Если только на заказ делать? Интересно, и откуда она у ниобианина?
Несколько раз щёлкнул клапаном — язычок появлялся сразу же. Хорошо отрегу-лированное пламя.
Ламберт смотрел несколько секунд на огонёк, совершенно ни о чём не думая. Потом быстрым движением пальцев перекинул зажигалку на другую сторону, на-жал на кнопочку — глаз дракона, чьё тело хитрым переплетением распласталось через всю зажигалку. Выскочила тонкая длинная игла, и солнечный свет заиграл на ней бликами. Снова нажал — игла спряталась.
И ведь сразу-то и не заметишь, что зажигалка не простая, с секретом. Опасная игрушка, опасная…
Оторвав взгляд, Ламберт встретился глазами с лейтенантом, тот смутился, ут-кнулся в папку, спросил вдруг:
— Капитан, как долго вы собираетесь их допрашивать?
— Я? — Ламберт усмехнулся, убирая зажигалку в карман на груди, убрал и в упор глянул. — Вы же видите, они говорить не торопятся… А у нас с вами всего одна ам-пула… — При этом слове лейтенант снова вскинул голову, глянул недовольно. Сидел он спиной к окну, против света, и выражение его лица сложно было понять, но ка-питан ощутил это недовольство. Оно проявилось и в голосе лейтенанта, стоило тому заговорить:
— А не проще было бы выбрать одного из них — любого! — и сделать инъекцию! Мы же только зря время теряем, а остальные могут быть уже далеко отсюда, да и кто из нас знает, чем они сейчас заняты, может, подкладывают взрывчатку куда-нибудь или ещё что похуже…
— А у вас есть предложения? Вы можете уже сказать, кто из них двоих сможет больше всего выдать нужной нам информации? — Ламберт скривился, раздавил оку-рок, бросил его в пепельницу, небольшую мисочку, выточенную из дерева, остав-ленную на столе предупредительными хозяевами. — Вы знаете, я так подумал сейчас, а куда они от нас денутся? На нашей-то земле? Везде наши солдаты, дороги пере-крыты — куда ни сунься! Да и через дорогу они вряд ли пойдут… И в реку — тоже! Надо быть сумасшедшим, чтобы пробовать её переплыть… Вы видели Чайну после этих дождей? Нет? Наши на переправе уже тревогу бьют: вода выше всех уровней мыслимых поднялась. А по горам дожди до сих пор идут… — Ламберт задумался неожиданно над своими словами. — Никуда не уйдут… — И самого осенило: а ведь он же прав, чёрт возьми! Ну, куда нам торопиться? Успеется! Возьмём! Получат они свою премию, получат… И эти, в Разведке, успокоятся, и 'овисовцы', а мы, армей-цы, уже полдела сделали: у нас уже двое есть, в руках, и никто их выручать не при-дёт, не такие ниобиане дураки, чтоб ещё раз пробовать, ещё раз рисковать… А мы-то их 'расколем' как-нибудь… Может, и 'Триаксид' ещё не понадобится… И тебе же, лейтенант, работы поубавится, отчёт за использование этой дряни писать не придётся. Ничего, посмотрим ещё…
Он стоял, в задумчивости барабанил подушечками пальцев по столу и слушал собственные мысли.
— Как они вам, капитан? — спросил Ли неожиданно. — Они не напоминают профес-сионалов. Это не спецвойска. Особенно этот первый, с ногой… — На этом слове лей-тенант невольно сбился, вспомнил, видимо, тот эпизод при первом знакомстве. — У него перелом, да? Он попался так глупо. И даже не оказал сопротивления…
— А вам бы хотелось, чтобы он завалил двоих-троих моих солдат? — Ламберт стук-нул по столу кулаком. — Нет уж! Я рад, рад несказанно, что мы смогли взять их дво-их без потерь, без лишней крови. И они заговорят, никуда не денутся, кем бы они ни были!
Ламберт в раздражении заходил по комнате, а Ли снова спросил:
— А как вы думаете, кто из них первым заговорит? Готов поспорить, что этот, по-следний, будет более разговорчив… Хотя, в первую минуту он показался куда твёрже и сильнее…
— Вы тоже это заметили! — Ламберт усмехнулся. — Да! Но что-то мне говорит, что парень этот не так прост, как кажется…
— Да, не хотелось бы ошибиться, — проговорил Ли, немного помолчав. — Но помните одно: 'Триаксид' — крайнее средство. Если мы не оправдаем его использование, все затраты, — мне голову снимут!
— И не только вам, лейтенант.
________________________
'Снова лицезреть этих двух недоумков!' — думал Янис со злостью. Этих двух сио-нийцев он уже успел возненавидеть всей ненавистью, на какую был способен, за одну только боль, причиняемую ему при каждом шаге. Солдаты-конвойные зато веселились без устали, подталкивая автоматами, волокли под руки через ступеньки крыльца — развлекались, одним словом!
А вот и стул! Жёсткий табурет, точнее…
Но главное есть возможность отдохнуть, успокоить ногу, дать ей время на отдых. Хоть на этом спасибо.
Лодыжка уже распухла, болела — не прикоснуться. Помня о выходке этого плечи-стого типа в камуфляже, Янис осторожно спрятал ногу под стол, правда, для этого пришлось продвинуться поближе и сесть на край табуретки. Ну, это ничего! Судя по всему, и на этот раз надолго не задержат…
Этот опять топтался у стола, как и в первый раз, мял в руке пачку с сигаретами. При мысли о куреве в горле приятно стеснилось. Столько уже дней ни одной затя-жечки. Ох!
Хотя нет! К чёрту! Ведь бросить же решил! Раз и навсегда!
Назло капитану, назло всем! Но не просить ни у кого и никогда… И уж тем более у этого сионийца…
А тот уже, знакомо чиркнув зажигалкой, зажёг сигарету, затянулся во всю глуби-ну лёгких, положил пачку и зажигалку на стол. Янис аж подался вперёд, чуть со стула не падая. Зажигалка! Родная зажигалочка! Сам её делал… Пять лет с ней не расставался… А сколько ей замков вскрыл за эти пять лет! А наручники?! Легко, в секунду!
Смотрел на неё, затаив дыхание, глаза распахнув, даже рот приоткрылся. А сио-ниец спросил с ухмылочкой:
— Сигарету?
Ведь понял же, понял этот взгляд, и знал всё, специально зажигалку на стол бро-сил. За живое задеть, отыграться за всё и на будущее, наперёд. Сволочь! Хитрая сволочь!
— Не курю! Спасибо! — Янис откинулся назад, ответил с язвительной улыбкой, взглянул на сионийца снизу вверх, а сам подумал про себя: 'Никогда! И в жизни больше не притронусь!..'
А ароматный дым приятно щекотал ноздри. Он вдыхал и помимо воли наслаждал-ся, забыв обо всём, даже о боли забыв, не слушая никого и ничего перед собой не видя. А сиониец всё спрашивал о чём-то, долго, нудно, повторял одни и те же во-просы одинаковым голосом, и вдруг заорал почти в самое ухо:
— Я с кем разговариваю, рядовой?
— А пошли бы вы… — ответил чисто автоматически, так, как почти всегда отвечал когда-то следователю в участке, и тут хлёсткий удар по губам вернул к действи-тельности.
Голова дёрнулась в противоположную сторону, и в ушах зазвенело, а на губах и во рту — знакомый привкус крови. Она потекла вниз по подбородку, щекоча кожу, а Янис, сидел, уставившись на сионийца, и часто моргал, чувствуя отчаянную ту-пость собственного положения.
Он в своей жизни часто схлопатывал, и посильнее, но от этого ещё больше начи-нал злиться, укрепляясь в решимости, до упрямства, нечеловеческого упрямства. И тогда он многое мог стерпеть, очень
