захлопнул скрипучие двери, подпёр снаружи, снова заходил по улице. Звук его бо-тинок, однообразный и шаркающий, доводил Яниса чуть ли не до безумия. Сколько можно это слушать? Что они там все? Пока я помирать готов.
…Сесть на этот раз не дали. Джейк так и остался стоять, чувствуя спиной присут-ствие часового. А так всё, в принципе, осталось как всегда: те же люди, та же об-становка, за исключением предложенного стула.
Нет! Не как всегда! Совсем не так!
И Джейк это почувствовал. А стул — начало. Подготовка к серьёзному разговору, когда тебе сразу дают понять: никто с тобой больше миндальничать не собирается. Всё, поиграли, хватит! Сейчас начинается самое серьёзное! Такая беседа, какой она и должна была быть с самого начала.
— Ну, что, рядовой? — Ламберт усмехнулся, повернувшись к пленному.
— Что? — вырвалось у Джейка против воли.
— Продолжим рассказывать сказки? Или как? — Джейк в ответ только моргнул, не понимая, к чему клонит капитан. — Что толку отпираться? И так всё давно ясно.
Джейк промолчал и на этот раз, но ничего другого Ламберт от него и не ждал. Парень этот не глуп и не так наивен, как это кажется на первый взгляд, поэтому и отпираться вряд ли будет. Сам понимает, что глупо это и бессмысленно. Так, мо-жет, сам всё расскажет? И обойдётся дело без 'Триаксида' и без расстрела. Хотя Ли на нём настаивает, аж из кожи лезет. Ему не хочется лишний раз всю документацию заполнять. Его можно понять, но лень эта никак не сравнима с человеческой жиз-нью. — Ты, конечно, неплохую историю придумал, неплохо выложил, вполне прав-доподобно, — похвалил Ламберт. — Но… Но плохо то, что вас двое. Двое! Ты позабо-тился о себе, много для этого сделал, но даже ты не смог бы заставить мыслить своего напарника так, как тебе было нужно. Вы потому и не справились, не смог-ли…
Лицо парня было неподвижным, словно слова эти не доходили до его сознания, и глаза, странно остекленевшие, смотрели в одну точку, где-то у Ламберта за спиной, над левым плечом. И Ламберт, глядя в это бледное, ничего не выражающее лицо, подумал, сердясь на самого себя: 'Не надо было его тащить сейчас. Какой с этого прок? Допросить сначала второго, а потом уже решать, как быть с этим… Расстре- лять? Этого и хочет Ли. Но с расстрелом всегда успеется… А вдруг это тот самый, за которого 'информаторы' из ОВИС обещают премию? Мне-то, конечно, ничто не светит при всяком раскладе, но лейтенант-то должен был допускать и такую воз-можность…'
— Сколько вас было? Меньше десятка — это точно! — заговорил Ламберт, заходя откуда-то издалека, сам ещё не до конца не понимая, о чём пойдёт разговор. Он просто очень сильно хотел, чтобы этот парень понял, что беседа эта — последняя попытка, предпринятая для его спасения. Только дай знать, что ты был связан ко-гда-то с ОВИС, что именно ты можешь и знаешь, как сломать индикатор, и ты останешься жить, даже глубокого допроса проводить не будем, просто передадим в целости и сохранности 'овисовцам' — и всё. А там они пусть сами решают, как с тобой быть… — Ты должен знать, кто из вас когда-то состоял в штате ОВИС, — уже открыто заговорил об этом Ламберт. — Кто из вас сумел это сделать?
— Что? — Ниобианин удивился искренне и даже перевёл глаза на капитана, глянул прямо в лицо.
— Сломать индикатор, вот что! — Эта непонятливость стала раздражать Ламберта, хоть он и старался держать себя в руках.
— Индикатор? Индикатор личности? — переспросил Джейк, лихорадочно соображая, к чему весь этот разговор. Неужели Алмаар и про это успел рассказать? Почему же тогда не рассказал, что это он сам такой умелец? Уж ему-то точно было бы приятно похвастаться своим мастерством. Такое ведь не всякому под силу. Да, это он мог бы, пожалуй… Или?.. или сионийцы нашли капитана? Вот это прыть! Уже и обсле- дование провели! Даже если и так, зачем он им нужен, этот человек из ОВИС, быв-ший?.. — Да не знаю я ничего, не знаю! — устало ответил Джейк и снова отвёл взгляд, и зря — сразу стало ясно, что он соврал. Он и сам понял свою ошибку, как только заметил, как похолодел взгляд капитана.
— Всё ты знаешь! Всё!!! — выкрикнул со злостью Ламберт. Он стремительно шагнул вперёд Джейку навстречу, будто хотел ударить или хорошенько встряхнуть. Но пленный не шевельнулся, не отступил, не попятился и даже защититься не попы-тался, лишь встретил его взглядом, глядящим в упор.
— Если он всё уже рассказал вам, он и про это расскажет… — сказал всё тем же ус-талым, севшим голосом, но сам внутренне подобрался, приготовился дать отпор, и расправил плечи.
— Да ничего он нам не рассказывал! — с какой-то не по-хорошему мстительной и злой усмешкой произнёс Ламберт. — Неужели ты так ничего и не понял, дурак? Вы оба попались на одном очень простом приёме, о котором даже дети знают… Твой дружок не врал и не отпирался, — При этих словах Ламберт улыбнулся с сарказмом, ясно давая понять, на кого он намекает, — он вообще ничего не говорил! Но легко поверил в то, что проболтался ты…
— Я?!! — Джейк даже отшатнулся, так резко, словно его ударили. Эта чудовищная откровенность была для него куда болезненнее любого удара.
— А ты, зато, так же легко поверил в то, что он оказался слабее тебя! — продолжал Ламберт, напирая. — Вы оба — дураки! Сопляки безмозглые! И вы ведь даже не това-рищи друг другу! Вы не можете полностью доверять не только своему напарнику, но и самому себе! И это не спецгруппа при таком отношении, это какой-то дешёвый балаган!..
При такой взаимовыручке даже поверить сложно, что ты вернулся за ним, и там, в канаве, не бросил… Это просто смешно и глупо! А я считал тебя умнее, чем ты есть на самом деле. Ошибался, значит… А теперь, знаешь, что вас ждёт? Одного допрос с 'Триаксидом', а другого — расстрел! — Лицо пленного ниобианина при этих словах стало ещё белее, он даже дышать перестал, но слышал всё, каждое слово, и уже, видимо, догадался, для чего притащили именно его. — И мне же вас даже пожалеть не хочется! Не могу я этого сделать! Противно потому что! Потому, что вы не сол-даты… Вы вообще непонятно кто!.. Таких, как вы, учить надо, и учить жестоко, добрым щелчком по носу, — Ламберт замолчал, он был рассержен, почти разъярён, и эта ярость перехватывала горло, не дала договорить, хотя и так всё было ясно.
А мальчишка этот залепетал растерянно:
— Но ведь 'Триаксид'… это незаконно… незаконно…
— А кто тебе сказал, что ТЫ пойдёшь на допрос, а не второй? — Ламберт чуть по-вернул голову, удивлённо поднял правую бровь. — Это уже не тебе решать, а нам… И знаешь, что мы решили? — Он чуть качнулся с пяток на носки, и в повисшей тишине было слышно, как скрипнула кожа ботинок. — Тебя мы больше допрашивать не бу-дем. Радуйся! Потому, что это твоя последняя радость в жизни…
— Но ведь… — Голос у Джейка сорвался, он несколько раз беззвучно открыл и за-крыл рот, но так и не смог ни слова сказать, лишь кашлянул хрипло.
— С дружком, конечно, забот побольше будет, — заговорил Ламберт, глядя на плен-ного в упор, — но мы уж позаботимся, место в лечебнице и для него найдётся…
И тут при этих словах Джейка словно прорвало:
— Вы не имеете права! — выкрикнул он Ламберту в лицо и сам не узнал собственно-го голоса, хриплого, срывающегося на звонкий, почти мальчишеский крик. — 'Три-аксид' запрещён… Межпланетной Комиссией… Вы знаете, что вам за это будет?! Вам всем!.. И расстрел этот!.. Это тоже незаконно!.. Все ваши действия незакон-ны!.. Даже применение силы по отношению к военнопленным… Это нарушение прав человека!.. Нам даже пить не давали!.. За весь день ни разу…
Ламберт не перебивал, дал знак рукой солдату у порога, и Джейк сам замолчал, почувствовал, как сильные руки вцепились ему в локти. Он вырвался, сделал шаг вперёд, чуть не толкнувшись Ламберту в грудь, и произнёс уже без крика, но таким голосом, от которого холодом продрало между лопатками: что-то пророческое было в этих словах:
— Вы ещё пожалеете! Вам даже расстрел этот не поможет! Все узнают про это! Все! Вас судить будут… За нас, военнопленных… Вы ещё вспомните моё имя, ка-питан…
— Вы оба дезертиры! Вы даже не военнопленные! Вы даже без знаков отличия! Вы никакой армии не принадлежите! — Ламберт рассвирепел. Его ещё никто ни разу в жизни судом не пугал, и такое он стерпеть не смог. Обе его руки, выброшенные вперёд, ударом в грудь оттолкнули ниобианина назад, к двери. И удар был настоль-ко сильным, что Джейк задохнулся, хватая воздух ртом, еле устоял на ногах, но продолжал смотреть Ламберту прямо в глаза и видел в них ненависть и ярость, те же чувства, с какими смотрел на него Янис пятнадцать минут назад.
