свой почти не тронутый стакан в правой руке и иногда только чуть-чуть взбалтывал его, наблюдая при этом за всплывающими пузырьками газа. У этой таканы и вправду замечательный вкус: сладковато-терпкий, чуть с кислинкой, и тонкий еле уловимый аромат киви.
Холодные отпотевшие стенки стакана приятно студили ладонь. Задумавшись, Виктор и сам не заметил, как задремал.
— Вставай, Вик, пойдём, — позвала Глория, чуть коснувшись пальцами его затылка. Виктор тут же вскинул голову, и влажные волосы сосульками упали на лоб.
— Веди его спать, — произнесла Гаргата, — он устал сегодня за день не меньше твое-го. — Она осторожно вытащила стакан из его руки, а потом как-то незаметно вытол-кала гостей в коридор. Они — Глория шла первой — прошли по коридору, поднялись в лифте, снова куда-то шли. Виктор здесь не ориенќтировался, поэтому просто шёл следом. Ряд одинаковых дверей слева и справа уходил за спину, и во всём этом чув-ствовалась нежилая, какая-то казенная тишина и чистота.
Глория остановилась у одной из дверей, удивительно похожей на все остальные, приложила к поверхности раскрытую ладонь — дверь бесшумно открылась, исчезая в стене. Не успели они переступить порог, как домашний компьютер включил свет. Неяркий, голубовато-нежный, он заструился из плафонов, встроенных в стену, вспыхнули ночники у кровати на столиках и на столе у дивана. А в дальнем углу на столе в полумраке хищно сверкнул рубиновый зрачок видеофона.
Виктор, поворачиваясь кругом, разом оглядел всю комнату и восторженно про-шептал:
— А хорошо вас здесь устроили. С нашими коттеджами не сравнить…
— Ужинать будешь? — голос Глории раздался из соседней комнаты. 'Из кухни' — догадался Виктор.
— Нет, спасибо, — ответил он и, заинтересовавшись книжной полкой, подошёл, вы-тащил наугад одну из книг: 'Генная инженерия. Основные воќпросы'. Странно. Глянул на другую книгу: 'Хромосомы и мутанты. Вопросы начинающих'. Третья: 'Направленное мутирование'.
— Это Гаргата дала мне эти книги, — Глория появилась на пороге спальни уже в домашней одежде: платье из ткани, сотканной вручную, скреплённое на плечах удивительными пряжками, переливающими всеми цветами радуги. Широкий пояс, искусно сплетённый из какой-то травы, скреплялся такой же пряжкой значительно ниже талии, а широкие концы его с богатыми кистями чуть не касались пола. Так по описаниям одевались все женщины-гриффитки, но Виктор видел Глорию в этом наряде впервые. — Сейчас любые книги — такая редкость, — продолжала Глория уже из кухни, — а эти достались ей от отца. Он у неё генный инженер, получает новые мутаќции животных… А, кстати, как она тебе?
— Кто? — Не понял сразу Виктор. — Гаргата?
— Да.
— Она очень хороший человек, эта твоя подруга, — ответил после секундќного раз-мышления. — Если б не она, я не знал бы, куда пойти. Она приќютила меня на два с лишним часа, пока искала тебя по всему комплексу. Мы и поужинали с ней вместе.
— Но ведь ты же до этого не был с ней знаком? — спросила Глория. Она скользила по комнате в своём невиданном наряде со стаканом молока в одќной руке и с пе-ченьем — в другой.
— Она узнала меня первой, — произнёс Виктор, он взял с полки информационный диск, искрящаяся в полумраке надпись гласила: 'Гены и хромосомы'. — Что это?
— Понимаешь, я сейчас как технолог задействована мало, вот и решила немного сменить специализацию, — как-то неуверенно заговорила Глория, видно было, что вопрос этот застал её врасплох, — помочь немного Гаргате… Кстати, а как ты сам здесь объявился? — Она вдруг решительно сменила тему. — Здесь же закрытая зона!
— Да? Да, закрытая! — Виктор усмехнулся, как будто вспомнил о чём-то, связанном с этим вопросом. — Я четыре дня не мог выбить разрешение на поездку сюда. Мне позволили 'ввиду исключительности наших отношений'. Цитирую, кстати! — заме-тил он. — Но не дали разрешения на полёт аэролёта, и меня, как рядового инженера или строителя, отправили на вездеходе. Меня — пиќлота первого класса!
— На сионийском вездеходе, как я поняла, — уточнила Глория. Рассказ Викќтора, его возмущение и негодование вызвали у неё невольный смех. — И, по-моему, это ещё не конец всем твоим приключениям. Я права?
— Да, этот проклятый вездеход сломался, не пройдя и половины пути… Рик, на-верное, до сих пор копается в нём… Его отправили сюда с оборудованием для ла-боратории… Мне кажется, это глупо, очень глупо, гонять вездеход по болоту, когда я мог бы за полтора часа обернуться туда и обратно.
— Это решение всего Совета по вопросам внедрения в культуру нашей планеты, — возразила Глория. Она уже допила молоко, воткнула стакан между дисками, сва-ленными на прикроватном столике, и сидела на кровати, собирая волосы на голове в невероятно сложную причёску. Шпильки и зажимы, которые она держала в зубах, мешали ей говорить, речь получалась невнятной, но Виктор сумел понять, что к чему: он уже достаточно изучил её за время их знакомства. — Здесь, в Малахитовых лесах, сохранилось племя, совершенно не знакомое с землянами. С вами! — продол-жала Глория. — Летающие аппараты, да и всякая другая техника пугают их. Пойми, ведь до вашего появления мы и понятия не имели обо всём этом. Колеса?, вот, не знаем до сих пор. Оно нам попросту не нужно!
Мы живём природой, всё: еду, одежду, оружие — нам даёт окружающий мир. Мы — его часть, отдельное звено, неотделимое от него. Мы ничего не меняем, мы не стре-мимся к чему-то новому, мы стараќемся пользоваться лишь тем, что этот мир в со-стоянии дать нам. Мы этим больше всего от вас и отличаемся в первую очередь, — она говорила громким, твёрдым голосом, иногда срывающимся от негодования, видно, всё это уже давно наболело на её душе, а этот момент был единственным, когда она не смогла удержаться и позволила себе выговориться. — Мы, гриффиты, как вы нас сами называете, кажемся вам, землянам, — заметь, я не делаю разницы между вами — сионийцами и ниобианами… Так вот, мы для вас — отсталый, убогонь-кий народец, живущий, на ваш взгляд, примитивной жизнью.
Мы не копаем рудники: деревья дают нам сырьё не хуже вашего металла… Не осушаем болот: нам и так достаточно земли для жизни…
— Что-то я не пойму, — удивился Виктор. — С тобой что случилось, Глория? Ты объя-ви своё мнение Совету, Императору, наконец… Я всего лишь рядовой контрактник. Да ты и сама знаешь, как я отношусь к проблемам интенсивного заселения… Я никогда своего мнения не скрывал. Но мы-то сами ничего не решаем. Над нами стоят фирмы, весь концерн… А вот ты, как местный житель, могла бы попытаться, тебя будут слушать…
— Никто нас не слушает… Мы даже пикетировать пробовали всеми сотрудника-ми… Гриффитам запрещено участвовать в забастовках… И вообще им многое за-прещено, оказывается…
— Я три с лишним часа пешком шёл через это чёртово болото только для того, чтоб увидеться с тобой… И что же? Ты срываешься на мне! Почему? В чём моя-то вина? Я же и сам со многим не согласен… С идеей интернатов, например! Вот уж где полный бред какого-то больного чиновника… Как можно силой отбирать детей у родителей с целью воспитания их в идеалах высокоразвитого общества?
На четвёртой базе бульдозерами сгребли баитовые заросли, в итоге местное племя осталось без пищи, а ведь скоро зима. И знаешь, что мне сказал мистер МакМайстер — доверенное лицо фирмы 'ТИТАНический труд'? 'Мы накормим их концентрата-ми!' — процитировав чужие слова, Виктор горько рассмеялся. — Это творится везде, на западе и востоке, по всему континенту. Ты почти нигде не бываешь, ты не всё ещё видишь. Представь, каково мне!
О гриффитах сейчас мало кто вспоминает, да и вспоминает ли вообще? Пока идёт делёжка, кому интересна их судьба? А дальше будет ещё хуже, поверь мне, Глория!
— Ты опять сводишь всё к одному и тому же, — вздохнула Глория, — Это мой мир, как же я отсюда уеду? Да и не разрешат мне. Гриффитам нельзя покидать планету, та-ково решение Императора.
— Если мы поженимся, для тебя сделают исключение, — возразил Виктор. — Я уже консультировался у нашего адвоката. Закон будет на нашей стороне.
— Как же так? — Глория аж вскочила с кровати, сделала несколько тороплиќвых ша-гов в сторону Виктора, но потом остановилась в нерешительности. — Я не могу уе-хать так внезапно.
— В твоём распоряжении ещё почти десять местных месяцев на сборы, и, я думаю, этого более чем достаточно, — усмехнулся Виктор, видя её растеќрянность. — До конца срока, оговоренного условиями
