сыром виде?
Ответом мне было суровое мотание головой – Шерман предпочитал молчать, если было можно обходиться без слов. И все-таки он добавил:
- Здесь каждый защищается, как может: эти обжоры наращивают массу тела и толщину шкуры, а та мелюзга сбивается в стаи под покровительством какой-нибудь дряни из чертей. Сейчас сам увидишь…
- Мы что, мы к ним пойдем? – попытался выведать я план предстоящих действий.
- А есть варианты? – буркнул немного недовольно волк.
- Нет, – вздохнул я в ответ.
И в самом деле, пока я ничего не понимал в этом мире, и не мне было указывать, что кому делать. Вдоволь налюбовавшись вдохновляющим тошноту пейзажем, мы стали месить ногами грязь вокруг вонючего болота по направлению к копошащимся вдали существам.
Вскоре я смог рассмотреть, чем занимаются эти маленькие уродцы. Они ковырялись, кто по колено, кто по пояс в болоте, что-то там вылавливая и собирая в корзины из грубо сплетенных ветвей – видимо из того же мертвого леса. Вид их был ужасен, если учесть, что когда-то это были люди. Этих, больше похожих на безволосых шимпанзе существ, было невыносимо жалко: их труд был не только безрадостен и тяжел, но и просто отвратителен.
Я уже полетел к несчастным, как говорится, расправив крылья и набрав побольше воздуху для пламенной речи в защиту прав обиженных и угнетенных, как почувствовал, что мой зад, вернее штаны меня не пускают. Оглянувшись, увидел, что они крепко зажаты в тисках волчьей пасти. Мой, полный возмущения вопль был прерван рыком:
- Куда прешь, самоубийца.
Так что мне на ходу пришлось перекроить праведное возмущение в осторожный вопрос:
- А что, нельзя?
- Если хочешь, чтобы тобой закусили, то можно, - волк обнажил свои зубищи то ли в оскале, то ли в ухмылке – поди тут разбери. Я вдруг вспомнил про свои, тоже немалые зубы и спросил:
- Слушай, а я-то на человека похож?
- Ты самый человекообразный в этом мире, - волк с трудом выговорил мое высоконаучное определение и добавил. – Даже одет, как человек. Морда, правда, подкачала, но не настолько как у них или меня. Сдается, что ты все-таки черт, а не ангел.
Я удивленно смотрел в серые глаза и не мог понять, шутит ли эта зверюга или говорит всерьез. В любом случае узнавать в деталях подробности своего уродства мне расхотелось, как и доказывать что я не тот ангел, а этот. Не один ли бес? Доказывать свою сущность здесь надо делом – словам все равно никто не поверит. Поэтому я деловито спросил:
- Они опасны?
- Я же говорил: здесь опасны все! Неопасных давно съели, - и мне опять были явлены клыки во всей их устрашающей красе. Шерман смилостивился и пояснил. – Я, например, с такой стаей не справлюсь. И тебя, вот такого, без подготовки, они просто на клочки разорвут.
Я постоял, подумал и решил:
- И все-таки пойду. Если меня разорвут, то хоть из этого мира вырвусь, и надеюсь не вниз. А ты, если не хочешь проваливаться дальше, в драку не лезь.
Шерман был явно озадачен таким логическим вывертом, так как больше не сказал ни слова. Только уже из-за спины я услышал тихий рык:
- А про снуфов забыл?
Я не стал отвечать, так как отвечать было уже некогда. Впереди серый народец выкарабкивался из навозной жижи и группировался в оборонительно-атакующие порядки. То есть человечки побольше вышли вперед, вооруженные дубинками и острыми камнями. Вырабатывать разные научные тактики времени не осталось. Поэтому я решил просто поднять руки кверху и трубным гласом возвестить:
- Братья и сестры, я пришел к вам с миром! Я хочу пом… - почему-то моя аудитория не стала не то что рукоплескать или молиться, а даже не дала минуты изложить мирные инициативы. Мой лоб посетил немалый булыжник. Хорошо, он был на излете и я не потерял сознания, а только плюхнулся задом в грязь. В отличие от меня, агрессивно настроенные аборигены сразу же воспользовались позиционным преимуществом и гуртом бросились на меня.
Но булыжник благотворно подействовал не только на их храбрость, но и на мои бойцовские качества, которые раз уже меня спасли при встрече с волком. Все произошло мгновенно. Я сумел отбить одного, второго – эти уродцы с их бараньим весом отлетали от меня как теннисные мячики, но проблема была в их количестве. Уже после второго удара в одну мою руку вцепился зубами один из самых шустрых, я еще отбил третьего, и начал колотить нападающих теми, что повисли у меня на руках, но понял, что это конец.
Хорошо волки народ свободолюбивый, а еще, если учесть что в шкуре волка был упрямый человек, то станет понятно, что Шерман не остался наблюдать за этим безобразием со стороны. Надо мной мелькнула серая тень и брызнула кровь, сопровождаемая многоголосым воем. Я, почувствовав, что хватка моих противников ослабла, быстро подключился к драке, то есть заорал благим матом:
- Всем стоять, – и поймал своего, уже можно сказать, друга за загривок.
Как ни странно, это подействовало и все замерли, удивленно уставившись на меня. Судя по дикой головной боли, я догадался, что опять немного высунулся из под своей брони. Ну конечно, им здесь ангела увидеть, все равно что ясное солнце посреди полярной ночи. Но и мне такие фокусы терпеть несладко. Ай, ладно, все равно здорово! Зрелище было – закачаешься! Кучка перемазанных в грязи и истекающих кровью уродов, включая меня с волком, замерла в немом восторге пытаясь определить, что же такое хорошее на мгновение их посетило?
А я про себя клял на чем свет стоит свою тупость: ну почему заранее не подумать, что нужно являть свою сущность народу, вместо того чтобы лекции о вреде курения читать? Но себя не поколотишь – к тому же с этим превосходно справились мои маленькие оппоненты. Я мельком взглянул на руки и впервые поблагодарил местное правление за то, что я не совсем человек – оказалось, мне почти не причинили вреда – настолько крепкая шкура покрывала мои конечности. Чего нельзя было сказать об одежде, но все равно, какой бы драной, грязной и серой она ни была, я на фоне всех окружающих красовался почти царским облачением.
Однако терять миротворческую инициативу, подпертую сзади клыками Шермана, было нельзя, и пришлось быстро расширять занятый мною плацдарм внимания:
- Друзья! – я понял, что более глупого начала после столь энергичной потасовки было невозможно придумать, но невозмутимо продолжил. – Вы можете мне не поверить, но имея перевес в силах, мы с волком не имеем никакого желания или нужды нападать на вас. Более того, я хотел бы побольше узнать о вашей жизни и, может быть, чем-нибудь помочь, - как-то противно пресно все это прозвучало, и я, скривившись, добавил. – А вообще-то ребята, покажите-ка, чего вы там копаете в этом дерьме!
Этот вопрос «ребята» поняли сразу и, засуетившись, потянули меня за рукава к своим плетеным корзинам. В ближайшем же кузове обнаружилась куча просто душераздирающих по своей противности и величине червей. Они были размером до полуметра и толщиной в два пальца, к тому же скрипящие хитиновыми кольцами и покрытые щетиной.
Из сбивчивых, но деловых объяснений маленького народца я понял, что червей они не едят – те были несъедобны для людей. Оказывается, здесь была отработана тонкая технология выживания. Вся эта вонючая гадость медленно текла по болоту уходя куда-то дальше. Бегемоты жрали что-то там, прямо посередине, а течение тащило их особо калорийное дерьмо прямо к берегу. И уже здесь в нем разводились эти черви в огромных количествах.
Я был бы в восторге от такой экологической цепочки, будь она хоть на йоту эстетичнее. Вся дьявольская шутка заключалась в том, что эти несчастные были интегрированы в эту цепь выживания. Они постоянно должны были набирать определенное количество этой извивающейся гадости и относить своему благодетелю: Момону.
Тут у меня от их сбивчивых объяснений мозги съехали в кучу – я никак не мог понять, что это такое. В конце концов, решил сам посмотреть на их покровителя, но для этого нужно было еще насобирать червей. Я обреченно взглянул на Шермана – в ответ мне опять укоризненно покачали головой.
- Ну и ладно, ты все равно не поможешь, - пробурчал я и, вздохнув побольше вонючего воздуха,
