Он разочарованно взмахнул рукой и тут же судорожно втянул воздух от нового приступа резкой боли.
- Видят боги, я буду весьма рад избавиться наконец от этой напасти! - прошипел он.
Памела передвинулась, чтобы не лежать рядом с ним, а устроиться поперек, лицом к нему. Она осторожно погладила его плечо, чувствуя, как он расслабляется под ее пальцами.
- Так лучше?
Аполлон кивнул и поцеловал ее ладонь.
- Да, твои прикосновения меня успокаивают. Это единственная сила, способная облегчить проклятую бесконечную боль. Теперь ты видишь, как мне нужно, чтобы ты была рядом со мной?
Памела грустно улыбнулась.
- Аполлон, на Олимпе тебя не будут кусать змеи.
- Нет, но мне будет больно от твоего отсутствия.
- Я знаю. - Памела прикусила губу. - И мне тоже будет больно без тебя.
- Так идем со мной! Ты моя половинка, и я прошу тебя стать моей женой.
Памела ощутила во рту горький вкус будущего без Аполлона. Если бы все было так просто…
- И что мне делать там, на горе Олимп, среди всех этих богов? - Она покачала головой и набрала побольше воздуха, чтобы продолжить, не давая Аполлону возразить. - Как бы тебе того ни хотелось, я все равно не художник. Я не хочу иметь какую-то божественную студию и сидеть там, делая вид, что я ужасно талантлива и что мне интересно создавать что-то там для кого-то.
Она снова качнула головой и вздохнула.
- Аполлон, разве там живет хоть кто-то из смертных? Вообще хоть кто-то?
- Многие нимфы и служанки - полубожественной природы, - быстро ответил он. - И частенько жрицам и жрецам позволяется посетить их бессмертных покровителей.
- Полубожества - не смертные. Жрицы и жрецы всего лишь приходят туда ненадолго; а потом возвращаются к своей обычной жизни смертных, - грустно сказала Памела.
- Но ты будешь моей женой. Я попрошу Зевса даровать тебе бессмертие.
Памела выдернула руку из его пальцев.
- То есть скажем так: я выйду за тебя замуж и меня сделают бессмертной? И чем я потом буду заниматься, целую вечность? Представь: у меня нет собственных владений, как у твоей сестры. У меня нет работы. У меня нет ничего, кроме того, что мне позволено иметь благодаря тебе.
Она увидела, как в его глазах вспыхнуло понимание.
- Это станет новой клеткой, - медленно произнес он. - Я не Дуэйн, но это не делает разницы. Для тебя… ты будешь снова ощущать себя запертой в клетке, более просторной, более удобной, гуще позолоченной, но…
- Но все равно в клетке, - закончила Памела.
Аполлон снова взял ее руку.
- Тогда я останусь с тобой.
Глаза Памелы широко распахнулись, и она энергично затрясла головой.
- Нет! Ты не можешь! Ты Аполлон, бог света! Ты не можешь покинуть свой мир… не навсегда, и ты знаешь, что не можешь. Что тогда случится с людьми? Разве ты не обречешь их на проклятие тьмы?
- Солнце прекрасно может двигаться по небу и без меня. Мои кобылы знают дорогу, по которой должна катиться золотая колесница; они частенько обходятся без меня.
- Аполлон, это было бы неправильно. Ты не можешь уйти с Олимпа. Ты не можешь стать смертным человеком.
- Я ведь был смертным эту неделю. Могу стать им и на всю жизнь.
- Да, но насколько долгой будет эта жизнь? Подумай только, что уже случилось - в твой первый же смертный день! Ты умер! - Слова вырывались у Памелы сплошным потоком. - Неважно, что ты говоришь своей сестре, или Эдди, или себе самому… я была там! Я видела, как все произошло. Да, ты спас мою жизнь, но тут же потерял свою! Если бы не явился Гермес, ты бы уже был мертв!
Она судорожно вздохнула, чувствуя, что дрожит, и крепче вцепилась в его руку.
- Мне этого не вынести, Аполлон. Я не смогу еще раз увидеть, как ты умираешь.
- Тише, тише… - пробормотал он, обнимая Памелу. - Должен быть выход. И мы его отыщем.
- Как? - спросила она, прижимаясь к его груди.
- Я расскажу все отцу. Попрошу, чтобы мне было позволено навещать твой мир.
- А если он откажет?
- Не знаю, но Деметра и Персефона нашли ведь компромисс. Вот и мы найдем. - Он подхватил пальцем ее подбородок и заставил поднять голову. - Я не буду разлучен с моей половинкой. Я клянусь тебе в этом, Памела.
И он поцеловал ее с такой страстью, что и теперь, во дворе, Памела ощущала его поцелуй. Она вздрогнула и снова сосредоточилась на документах, которые держала в руках. Пятница. Солнце зайдет всего через несколько часов, и Аполлону с Артемидой придется пройти через портал и вернуться на Олимп. Она может никогда больше его не увидеть. Волна боли, нахлынувшая на Памелу, была ее собственным, личным ядом.
- Памела?
Она подняла взгляд от портфеля и посмотрела в глаза Артемиде. Богиня выглядела так, словно почти не спала прошедшей ночью, и хотя она постаралась замаскировать это, воспользовавшись чудом современной косметики, Памела все равно заметила темные круги под ее глазами.
- Ты кажешься усталой, - сказала Памела.
- Мысли не дали мне отдохнуть.
- Мысли?
- Я тревожилась за тебя. И за Эдди. - Взглядом богиня отыскала писателя, с обычным оживлением обсуждавшего что-то с поставщиком тканей. - Я поняла, что чем ближе сумерки, тем менее страстно я стремлюсь покинуть ваш мир.
Памела улыбнулась богине. Артемида не стала менее тщеславной, или избалованной, или властной, но знакомство с Эдди смягчило ее. Она стала теплее; из абсолютно холодного, безупречного мрамора она превратилась в настоящую женщину.
- Я буду скучать по тебе, Артемида.
- Так идем с нами! - тут же сказала богиня. - Если тебе надоест на Олимпе, можешь приходить в гости в мои владения. Мои леса всегда будут рады приветствовать супругу моего брата.
- Я не могу, - прошептала Памела, до глубины души тронутая словами богини. - Я не принадлежу тому миру.
- Ты принадлежишь Аполлону! - решительно произнесла Артемида.
- Если я уйду с ним, я потеряю себя. И во мне постепенно не останется ничего из того, что он полюбил.
Артемида вскинула голову и внимательно посмотрела на Памелу.
- Ты очень мудра, моя подруга. Из тебя получилась бы исключительная богиня.
- Леди! - Эдди предстал перед ними, словно Титан. - Надо поспешить. Фебус ждет, и ужин - тоже. Я обещал доставить вас ко входу во «Дворец Цезаря» ровно в восемь часов, чтобы оттуда ваш личный шофер повез вас в аэропорт.
Эдди нахмурился, выражая недовольство историей, которую они сочинили, чтобы он не последовал за Артемидой во «Дворец Цезаря». Артемида сказала писателю, что их греческие родственники пришлют за ней и братом собственный автомобиль ровно в восемь - то есть в момент заката, как выяснила Памела, заглянув в Интернет, - ко «Дворцу» и что она терпеть не может прощания в аэропортах. Аполлон, конечно, смертельно побледнел, когда Памела объяснила ему, что самолет - это нечто вроде огромного летающего автомобиля.
Эдди был крайне несчастен из-за такого поворота событий, но, как обычно, не мог отказать Артемиде в ее царственном требовании. Писатель только глубоко вздохнул, а Памела вдруг подумала, что он выглядит очень старым.
- Я выполню любое твое желание, но ты должна согласиться быть точной. Я подготовил для нас
