Я уже говорил, что люблю города больше, чем их обитателей. Знакомство с Сентополисом только укрепило меня в этом. Его дома, площади, улицы, неожиданные укромные уголки в десяти метрах от оживлённых магистралей – всё это пришлось мне по душе. Забыть бы о борьбе кланов, купить пакетик жареных орехов и бродить по городу ночь напролёт, постепенно открывая для себя его секреты...
В Сентополисе было четыре главных центральных района, в которых сосредоточилась административная и деловая жизнь полиса. Вокруг каждой станции подземки имелся свой анклав, в принципе обеспечивавший всем необходимым его обитателей. Окраинные кварталы мне понравились даже больше центральных, потому что дома там не громоздились друг на друга, было много свободного места и воздуха... Я так увлёкся экскурсией, что не заметил, как пролетело время. Мне нужно поспешить, если я не хочу показаться даме неучтивым.
Ната пришла уставшей и невесёлой. Она рухнула за столик, уронила голову в ладони и некоторое время сидела так, не двигаясь и не говоря ни слова. Я не беспокоил её и не спрашивал ни о чём, хотя ни разу ещё не видел такой измученной.
Наконец она подняла на меня глаза.
– Прости, Митер, я сегодня не в форме... Наверно, испорчу тебе вечер, поэтому можешь уйти. Я не обижусь.
– Куда я пойду? Мне надоела моя комната, ноут и Клан. Позволь мне просто посидеть с тобой.
– Что ж, давай поскучаем вместе. Не знаю, что со мной сегодня... ужасно кружится голова... Даже улыбку не могу изобразить – она получается кривой. Мне хочется уйти в тёмную комнату, запереть дверь и никого не впускать. Просто лежать на спине и смотреть вверх, воображая, что там нет потолка, а вокруг нет стен, что комната – бесконечна... Все вокруг только и делают, что говорят со мной, а я так хочу просто помолчать. Но все ждут от меня слов и улыбок. Потому что если уж и я не буду улыбаться и веселиться, то кто же тогда?.. Вы все такие угрюмые и мрачные, даже ты, Митер...
Она помолчала пару минут, кромсая ножичком лежавшее перед ней яблоко.
– Я начинаю понимать, в чём преимущество вольных адептов, – тихо продолжила Ната. – Вы работаете в разных полисах, и в каждом можете быть не таким, как в предыдущем. В одном – весёлым, в другом – мрачным, в третьем – печальным.
– Если у тебя так много масок, в конце концов путаешься в них и забываешь настоящее лицо, – заметил я, только чтобы вывести её из ступора.
Она посмотрела на меня, оторвавшись от нарезания яблока.
– А не всё ли равно, Митер, какая из масок – твоё лицо? Оно тоже – лишь маска.
Мы замолчали. Мне было неловко нарушить тишину первым. Вдруг она опять подняла голову, но смотрела не в мои глаза, а куда-то сквозь меня – словно я стал прозрачным дымом.
– Расскажи мне, Митер, что ты делаешь в своей комнате, когда больше не можешь работать? Просто лежишь без сил? Спишь? Развлекаешься в Сети? Или уходишь из дома и расслабляешься в клубах?
– Зачем ты задала этот вопрос? Ты хочешь отнять у меня моё последнее пристанище?
– Какое пристанище?
– Не имеет значения. Зачем ты спросила?
– Просто хочу помолчать и послушать чей-нибудь рассказ.
Она подозвала официанта и заказала белого вина.
– Что с тобой, Ната? Не припоминаю, чтобы ты любила алкоголь.
Она лишь безучастно пожала плечами, всё так же глядя сквозь меня:
– Люди меняются... Послушай, ответь на мой вопрос – мне это важно.
– Не знаю, что тебе сказать. Я ещё не освоился со статусом постоянного адепта. Привык быть вольным и перемешаться в пространстве, не задерживаясь нигде дольше, чем того требуют обязанности. Обычно я просто гуляю по улицам, грызу орехи...
– Орехи? – Она впервые за вечер улыбнулась.
– Да, простые орехи. Жареные или солёные. Это моя страсть, не могу остановиться.
Она хмыкнула и стала наливать вино в свой бокал, внимательно следя за тонкой искрящейся струйкой.
– Иногда просто лежу, смотрю в потолок, размышляю. Бывает, покопаюсь в Сети, полистаю что- нибудь из электронной библиотеки. Недавно вот купил себе книгу какого-то Гуттена, но пока ещё не читал.
– Что за книга? – спросил она, сделав глоток.
– Фантастика... Я не люблю реалистов... Кажется, там в форме фантасмагории автор развивает свои философские идеи.
– Так этот Гуттен – философ?
– Нет, скорее, просто писатель. И поэт – в конце есть его стихотворения.
– Мне нравятся стихи. Хорошо бы их послушать.
Я опустил руку в карман плаща и вытащил книгу, которую так и не удосужился просмотреть с момента покупки.
– Вот она.
– Прочитай мне любое стихотворение... Я действительно неважно себя чувствую – голова кружится, всё двоится перед глазами.
Я перелистал несколько страниц с рваными рядами строчек, рождённых больным воображением автора. Внезапно какая-то строфа привлекла моё внимание, и я начал читать – медленно и тихо, с трудом попадая в ритм и размер:
