похожие на свист.
– Для тебя это стоит того, - услышал он ее слова. Он горько рассмеялся.
– Что-то подобное я уже слышал, - подняв голову, он наблюдал, как она идет к двери с самодовольным видом. - Капюшон не сочетается с твоей одеждой и выглядит просто смешно.
Она помедлила у двери.
– А ты, как ты-то выглядишь?
Он сидел в полумраке, привалившись к стене, сбоку от его головы торчала холодная железная скоба. Сколько раз он пытался вырвать эту скобу из стены… Тянул за нее, расшатывал, дергал, но она ничуть не ослабла. Потом он внимательно осмотрел цепь, пытаясь найти слабое звено. Ничего. Он даже подумал, а не взять ли цепь в обе руки и не вырвать ли кольцо из крайней плоти…
Нет, только не это.
Он не мог опять перенести ту вспышку боли, которую испытал, когда ему разорвали крайнюю плоть, боль, которая охватила его ярким, нереальным взрывом цвета и окутала с ног до головы. И еще он боялся стать калекой.
Наверное, это было трусостью…
Во всяком случае, он дошел до точки, когда внезапно пришло осознание того, что он заслужил свою судьбу. Нет ничего случайного и неожиданного в том, что произошло с ним. Это нельзя назвать невезением. Все эти годы он демонстрировал себя на сцене… Что такое танец, как не демонстрация тела? Собственно, он рекламировал себя.
Прислонившись лбом к стене, он почувствовал ее прохладу, но и это не принесло облегчения. Он ощущал себя беспомощным, ни на что не способным и тупым. Заслужил он свою судьбу или нет, хотелось бы знать, какова она, эта судьба. Единственное будущее, которое он видел, - это бесконечное, безысходное настоящее. Он сидел у стены в состоянии, похожем на транс или полусон. Мозг его пребывал в каком-то подвешенном состоянии, будто в голове не действовали законы земного притяжения.
Ему вспомнилось предложение Астрид. Неожиданно он почувствовал, что это ему нравится. Даже если представление будет пародией на танец, он все же будет танцевать. Это отвлечет его, возможно, подтолкнет к каким-то действиям. Он вернулся на свою подстилку. Свернувшись калачиком и подложив руку под голову, он стал обдумывать, что можно было бы станцевать. Все прежнее пришлось сразу же отбросить как не подходящее к случаю. В конце концов, у него есть возможность выразить через танец свое отношение к тому, что с ним произошло. Для этого больше всего подходит что-нибудь классическое, то, что все знают и любят, то, что уже стало своего рода клише. Ему нужно выразить иронию, ощущение парадокса. Ночью он проснулся и понял, что будет танцевать «Лебединое озеро». Уже лет десять он не танцевал классический балет, но «Лебединое озеро» знал достаточно хорошо, поскольку во время учебы в Лондоне ходил почти на все представления этого балета. Больше всего ему подходил третий акт, который часто называют «черным актом». Во втором акте Принц встречает Одетту, которую злые чары превращают в белого лебедя. Только юноша, который полюбит ее, сможет расколдовать Одетту. Принц клянется, что он и есть этот юноша, однако в третьем акте Принц встречает Одилию, черного двойника Одетты. Принц влюбляется в нее, принимая за Одетту, и объявляет о своем намерении жениться на ней, таким образом предав Одетту. Сказанного не вернешь, и балет заканчивается трагически для обоих: Одетта навсегда остается лебедем, а Принц тонет в озере.
Посмотрев на десятиметровую металлическую цепь, лежащую рядом с ним матово-тусклым клубком, он безрадостно улыбнулся. Конечно, придется импровизировать. Многие па будет невозможно исполнить. Получается, что в течение следующих двадцати четырех часов ему предстоит полностью переделать всю хореографию с начала до конца. Зато есть возможность проявить изобретательность.
Это будет очень необычное «Лебединое озеро» - в трактовке, которой никогда никто не видел и больше не увидит.
Особое представление, только на один вечер.
Лебединое озеро в Цепях.
На следующее утро, он начал репетировать, и в процессе работы в голову приходили все новые и новые идеи. Удивительно, но Астрид оказалась права. Она сказала, что цепь станет для него проверкой на изобретательность, так оно и оказалось. Было совершенно очевидно, что некоторые прыжки, такие как double tour en l'air [4], он просто не сможет исполнить, но именно это дало ему возможность проявить себя, изменив одну из самых известных устоявшихся фигур классического балета. Даже Нуриев, ставя «Лебединое озеро» с Фонтейном в 1966 году, не дерзнул вносить свои изменения в четыре пируэта, которыми заканчивается танец Принца в третьем акте. По иронии судьбы цепь дала ему определенную свободу. Она помогла ему внести изменения в танец, стала также некоей метафорой, позволившей ему выстроить свое собственное, личное видение балета. Он по-своему интерпретировал само содержание. Когда Принц исполняет соло после встречи с Одилией - черным лебедем, он выражает в танце свой восторг оттого, что встретил единственную любовь. Но если Принц танцует соло в цепях, тогда его восторг иллюзорен, он находится в двусмысленной, трагикомической ситуации. Нужна собственная интерпретация «Лебединого озера» с новым подтекстом: он покажет и высмеет любовь этой троицы к нему, любовь, которая, вместо того чтобы быть радостью, несет в себе силу разрушения.
В тот день обед ему принесла Гертруд.
– Итак, - произнесла она, ставя возле него поднос с едой, - ты решил танцевать для нас.
Он кивнул:
– Я собираюсь станцевать «Лебединое озеро». Ну, не все, конечно, а только часть.
– Прекрасный выбор. Думаю, нашей публике это очень понравится.
– Мне пришлось внести некоторые изменения - ясно улыбаясь, он поднял с пола цепь.
– Да, - сказала она в легком замешательстве, - конечно. Она с трудом поддерживала этот разговор и явно испытала чувство облегчения, когда он перешел к более практической теме. Если они хотят, чтобы он танцевал для них «Лебединое озеро», то ему нужно послушать музыку.
Днем появилась Астрид со звуковой системой и дисками с «Лебединым озером», записанным в шестидесятых годах Венским филармоническим оркестром под руководством фон Караяна. Установив динамики и подключив проигрыватель, она отступила назад, сложила перед собой руки и пристально уставилась на него. Казалось, он, впрочем как обычно, возбуждает в ней массу различных чувств - враждебность, настороженность, триумф, - которые с трудом сочетались, и потому ее образ всегда виделся ему каким-то размытым, словно не в фокусе. То, как она иногда замирала перед ним, напоминало ему крылья колибри: они как бы застывали в движении, создавая иллюзию неподвижности, которая возникала в результате очень быстрого возбужденного движения.
Наконец она заговорила. По ее мнению, ему не следовало бы давать это оборудование; если он только попробует использовать его в каких-то других целях, кроме прослушивания музыки, то последствия будут очень серьезными. Он кивнул, показывая, что понял. Тогда, почти не меняя интонации, она сказала, что все они с нетерпением ждут его выступления завтра вечером и уверены в большом успехе. Он опять кивнул в надежде, что она уйдет из комнаты. Она еще мгновение пристально смотрела на него, потом повернулась к двери.
Как только дверь за ней закрылась, он поставил диск, увеличил громкость до максимума, сел у стены и стал ждать.
Зазвучала музыка.
Он провел в тишине дни и недели, слыша лишь поскрипывание досок в доме, дрожание стекла в окне люка и шорох женских плащей по полу. Его лишили музыки. Он почти забыл о ее существовании. О силе ее воздействия, силе и мягкости. Пусть это даже «Лебединое озеро», произведение, которое не имело для него большого значения. Он прослушал музыку всего балета, с начала до конца. В полном оцепенении. Обычно музыка оказывала на него немедленное физическое воздействие - он начинал двигаться, иногда даже танцевать, - но только не в тот день. Он оставался в одном положении в течение полутора часов - ноги вытянуты вперед, спина упирается в стену. Когда он поднял руки к лицу, то, к собственному изумлению, понял, что оно мокрое от слез.
Ему трудно было их разглядеть из-за яркого, слепящего света, в кругу которого он стоял. Похоже, что публика состояла как из мужчин, так и из женщин, одетых в вечерние туалеты. Он разглядел на лицах
