подавись!» И подавился Клык. Только ноги сбрякали с лавки.
Княжна с улыбкой смотрит на их, разопревшие от криков, лица. Но улыбка не добрая. Злая улыбка.
— Видишь, Ратимир? Мне ли, девке глупой, с ними управиться? А ты верить не хотел.
И слов таких не было. Но возражать не стал. Говорит, значит знает для чего. А она перевела строгий взгляд на сидящих перед ней.
— Или не согласен кто со мной? Тогда пусть меч рассудит. Витязь Радогор, постоишь ли за меня?
Радогор без слов шагнул вперед, спустился на ступеньку и потянулся рукой к рукояти меча. Но по глазам увидел, охотников нет. На памяти еще Свищева нелепая смерть И Клык перед глазами.
— А коли так, то и говорить не о чем. — Княжна поднялась с кресла. — Садись, князь Ратимир. Отныне это твое место. Одень венец и княжескую гривну. А вам всем к целованию меча идти.
Постояла, ощупывая каждого взглядом. Подумала, подумала и повернулась к Охлябе.
— Сотник Охлябя, тебе смотреть велю, кто мимо пройдет. Я же к дружине пойду.
Охлябя, как, впрочем, Неждан и Гребенка, были ошеломлены, если и не больше Ратимира, то уж, во всяком случае, ни как не моеньше. Из простых воев разом выскочили в немалые чины. Хлопал бездумно глазами и, даже, несколько раз хватался за меч, в ожидании, что бросятся все на них сейчас оружно и без, чтобы порубить, порезать на мелкие куски и разбросать по лесу бесславно. Но шло время и ни кто не бросался на них, и он стыдясь, убирал руку за спину. Приказ княжны привел его немного в чувство.
— Ягодку тебе оставляю. Он ничего не упустит. Все на память отложит. Еще и мать — бэриху пришлю, если этого мало будет. — На губах княжны появилась зловещая улыбка. — Она на них давно зуб отростила.
И первая вышла за порог, посмеиваясь и поигрывая глазами. Мол, как я управила, Радогор?
Перед теремом ровными рядами стояли вои в полном боевом доспехе. Радогор окинул ряды беглым взглядом. Не густо, так определил он. И наклонился к Владе.
— Не жаль тебе терема, моя княжна? — беззвучно спросил он. — Улеглось бы все. Не одни сейчас. Кого то бы в овраге рядом со свищом закопали. Места хватит. А кого то серебром бы приманили. И живи себе в сласть.
Влада шутки не приняла.
— Не могу я смотреть на них, Радо, больше. Гляжу. А вижу матушку с нянюшкой. Не смогу простить их смерти. И с камнем на душе жить не хочу. И не буду. Не все же они им смерти желали? А я на каждом вину вижу.
— И с этим свыкнуться можно.
— Или не хочешь?
Ее ответу помешал Ратимир, который появился у них за спиной. И уже с княжеской гривной на груди. И Влада, храня на лице значительность и строгость, направилась к воям. Радогор, Ратимир и трое новых сотников шли в том же порядке, что и стояли за ее креслом.
— Что набольшие? — Не оборачиваясь, спросила она.
— В себя до сих пор прийти не могут. — Хмуро отозвался Ратимир. — Обратала ты их, княжна. Как и нас всех, впрочем.
— Обвыкнут в новой упряжке. Ты только вожжи потуже не забывай натягивать. И кнут держи наготове. А управится Радогор с тем Упырем в дрягве — болоте, так легче будет.
Остановилась перед строем и обвела воев строгим взглядом, не пропустив ни одного. А потом ровным и спокойным голосом произнесла.
— Вот вам князь Ратимир, вои батюшки моего, коего не могли вы уберечь. — Сделала короткую паузу, чтобы перевести дыхание. — И ли не хотели.
Воины хранили молчание. И она облегченно вздохнула.
— Охлябя. — Повела рукой в его сторону.
— Неждан…
— Гребенка…
Подождала, пока Гребенка не встанет рядом с друзьями.
— Ваши начальные люди. Сотниками будут в дружине. — Как не пыталась оставаться спокойной, но комок подступил к горлу. Судорожно протолкнула его внутрь и севшим голосом закончила. — Не хотели служить мне, послужите им. Я неволить вас не хочу. Вам Верховье беречь. С остальным же как князь Ратимир приговорит.
Воины молчали, не зная, что сказать и как поступить. Княжна же отступила в сторону. Открывая им Ратимира и взяла Радогора за руку.
— Пойдем, Радо. Не будем мешать. Князь и без нас управит. А воеводы помогут. — И не весело улыбнулась. — А ловко я все упрапивала? И охнуть не успела.
Остановилась, повернулась к нему лицу и заглянула в глаза.
— Как тебе сейчас меня бросить, сироту? Бесприютную и бездомную горемыку? Ты же не захочешь, чтобы я в куски пошла, Радо?
— Хитра! — До последнего приберегала. И мне словечком не обмолвилась. — Согласился Радогор. — Вечером к матушке Копытихе едем, как обещали. А там и дальше пойдем, если новый князь позволит.
С бабкой Копытихой у княжны были связаны самые лучшие воспоминания и она не возражала. Тем более, что там ее ждала пахучая копна свежей травы и обещанная жаркая баня. Припомнив и это, она заулыбалась.
— Но только прежде укажу Ратимиру ключаря, пусть сам все перечтет. Насыплю в кошель золота и серебра на дорогу, сколько позволит, гостинцев бабке наберу, а там и ехать можно будет.
Не пущу, пока все своими глазами не уивжу, княжна Владислава. Не лодию беру, и даже не княжество, порубежье на себя принимаю. В граде управлюсь и объезд. Здесь кому — то быть надо.
— А сотники твои? — Вмешался Радогор, переглядываясь с княжной. — Не веселиться спешим. Дрягва с Упырем ждет. Пока жив он, граду спокойному не быть. Да и девица меня там одна совестливая ждет. Обещал поспешить.
Влада тут же представила эту совестливую девицу, не удержалась и прыснула в ладонь.
— У тебя одна рядом уже стоит. Глаз не сводит. Куда тебе больше? — Хмуро буркнул Ратимир. — Мне бы сейчас дружину мою, все было бы спокойнее. А то не только с собой позвать, попрощаться не успел.
— Хорошо. Ратимир, поживем еще. Но к бабке Копытихе все же на ночь съезди. — Решился Радогор. — Дружина твоя уже в дороге. Со дня на день ждать надо. А на стенах я был. Все до последней доски проверил и обошел не на один раз. У князя покойного до всего глаз доходил. Разве что на вратах несколько плах заменить… Припасы воинские, хлебные и иные уцелели. Свищ для себя княжение брал, зорить не позволил.
Развернулся и быстрым шагом решительно подошел к воям, которые все еще не могли опомниться от происходящего.
— Вот, что я хочу сказать вам, вои Верховья. — Сдержанно начал он. — По душе вам был старый князь или нет, говорить не буду. И не хочу. Ладно ли вам жилось со Свищом, не спрашиваю. А люб вам князь Ратимир или нет, говорить рано. И не в них дело. Не князьям служите, не дружине набольшой, земле своей, народу. Родичам своим. Забудете это, ввяжетесь в прю, и останетесь, как я… без роду, без племени. Про это помнить надо. Князья приходят и уходят, земля остается. Князь Ратимр прям. Лукавить не умеет. Душой открыт. Меч на поясе два десятка лет носит. И воеводы новые службу знают, есть чему поучиться у них. Воев в обиду не дадут. Но и вины не спустят Вам же на полночь глядеть надо, чтобы враг к вратам не подошел…
Совсем не надеялся, что услышан будет. Порубежье. Не раз сходились в мечи с набегами. Не проймешь таких словами, хотя у самого горло сжалось, когда о роде — племени слово вставил. И уже отходя, добавил через плечо.
— Княжна сегодня ближе к вечеру кормовые отдаст, что князь вам задолжал. Воеводы позаботятся.
Не все же они своей волей дались на руки Свищу с Клыком. Ког то обманом и посулами завлекли. Кого угрозами согнули. А строптивых верно попросту зарезали без всякого лукавства, когда князя Гордича не
