чистом виде. А наша земная коммунистическая технократия стала возможной только потому, что изменились мы, земляне: двести лет назад подобное обернулось бы всего лишь очередной утопией или, хуже того, жесточайшей диктатурой.
Да, помню, подумал Максим — я пришёл к такому же выводу, когда размышлял, а не ввести ли нам здесь систему распределения по образу и подобию земной.
— С точки зрения этики саракшиане столь же примитивны, как обитатели Саулы или арканарцы. В Республике ненавидят олигархов и государственных чиновников, погрязших в коррупции, но посади почти любого из этих ненавидящих на место ненавидимых… Их праведная ненависть — это ведь самая заурядная зависть: несправедливо не то, что богатство нажито нечестным путём или награблено, а то, что оно награблено кем-то, а не ими самими. Это как у первобытных племён: если наше стойбище разорили, это плохо, а вот если мы разорили чужое — это хорошо, это очень хорошо. И пока в сознании саракшиан господствуют подобные императивы, здесь ничего не изменится — ни-че-го. Поэтому я считаю абсолютно необходимым включение излучателей, — Сикорски откинулся на спинку кресла. — Болезнь зашла слишком далеко — нужна радикальная терапия, а то как бы не пришлось прибегнуть к хирургии, причем к хирургии без анестезии.
— А вы уверены, что такую акцию КОМКОН санкционирует? Это же масштабное вмешательство в историю чужого мира, чего прогрессоры стараются всячески избегать!
— Так любил свою собаку, что отрезал ей хвост по кусочкам, — буркнул Странник.
— Какую собаку?
— Не обращай внимания, это такое старинное выражение, ирония над полумерами. Никогда не понимал такого подхода: или уж делай дело, или… Ладно, не будем спорить с авторитетами, тем более заочно. А насчёт согласия КОМКОНа — знаешь ли ты, что подобный проект уже существовал?
— Первый раз слышу, — Максим недоуменно посмотрел на Сикорски. — Когда? Где? Что за проект?
— Неудивительно, что ты о нём не слышал — ты был ещё мальчишкой. Проект этот был выдвинут целой группой арканарских прогрессоров, трезво оценивших положение дел на планете и понявших, что «гомеопатией» они будут вырвать аборигенов из серой трясины средневековья тысячелетиями, причём любая флуктуация развития социума будет сводить на нет все их многолетние кропотливые усилия и отбрасывать прогресс на исходные рубежи — что, собственно, и получилось в Арканаре в пятьдесят втором… А суть проекта — массовая позитивная реморализация всего населения с помощью гипноизлучателей, установленных на трёх экваториальных спутниках планеты. Гипноиндукция — это тебе ничего не напоминает?
Максим потрясённо молчал.
— Но этот проект так и не был принят? — спросил он, справившись с изумлением.
— Не был, но лишь по одной причине: в КОМКОНе сочли, что применение передовой земной техники нарушит естественный ход истории — это всё равно что вооружить крестьян-повстанцев скорчерами для выжигания замков тамошних феодалов. А на Саракше ситуация несколько иная, принципиально иная: пси- генераторы изобретены самими саракшианами, это факт их истории, а не подарок могучей земной науки и техники. И факт этот можно использовать по всякому, как огонь Прометея — и для приготовления шашлыков, и для аутодафе. У нас на Земле внутриатомная энергия использовалась и в ядерных бомбах, и в ядерных реакторах, так почему же применять пси-генераторы для зомбирования — можно, а для позитивной реморализации — нельзя ни в коем случае? Конечно, должна быть проведена всесторонняя проверка с учётом возможных последствий — ущерб здоровью облучаемых, и так далее, — но принципиального запрета на использование излучателей «в мирных целях» я не вижу. Если таковой видишь ты — я готов выслушать твои доводы, только, пожалуйста, без общих фраз о «неэтичности воздействия на мозг»: ты ведь не приходишь в ужас при мысли о том, что земная медицина лечит воздействием на мозг целый ряд тяжелейших заболеваний, а те же прогрессоры с помощью гипноза походя изучают инопланетные языки.
— Предположим, вы меня убедили, — сказал Максим, подчеркнув первое слово. — Но остаётся вопрос: кому можно доверить такое? Кто будет сидеть за пультом пси-генератора?
— Мы, земляне, — спокойно ответил Сикорски. — Я — или ты, Максим.
— Мне это претит, — Каммерер вскинул голову. — Логика у вас, конечно, железная, но есть ещё и моё эмоциональное восприятие такого решения.
— Эмоции, как говорит один небезызвестный тебе саракшианин по имени Колдун, должны контролироваться разумом, — холодно заметил Странник. — Ты у нас живая легенда Саракша — Мак Сим, сокрушитель Зла и носитель Сбывающихся Пророчеств, — кому как не тебе управлять пси-излучением, дабы сеять в душах людских Мировой Свет? Ну, об этом мы с тобой ещё поговорим.
— Не понимаю, — пробормотал Максим. — Какие ещё пророчества?
— Забыл тебе сообщить за всеми нашими делами, — извиняющимся тоном произнёс Сикорски. — На годовщину заключения мирного договора с Пандеей — ты в это время был на Земле, на курсах, — на твоё имя пришёл оттуда ценный подарок: Изумрудная Ветвь, это высший пандейский орден и одновременно памятный знак, с гравировкой «Пророчество исполнилось». А какое пророчество имеется в виду, тебе лучше знать. Возможно, — Странник уколол Мака зелеными иглами глаз, — это как-то связано с тем, что через девять месяцев после переговоров у Гааг-До у великого кёнига Торира Энгу родился наследник, рождение которого чуть ли не целый месяц пышно праздновала вся Пандея.
— Я пойду, Рудольф, — сказал Максим, поднимаясь. — Мне надо подумать.
— Думай, время ещё есть. Ответ с Земли всё равно придёт не раньше чем через месяц после получения нашего прогноза и моего предложения по запуску пси-излучателей — они там в КОМКОНе тоже будут думать.
Выйдя в коридор, Максим какое-то время стоял неподвижно, собираясь с мыслями.
Мыслей было много.
Существует теория позитивной реморализации. Из неё следует, что любое существо, обладающее хоть искрой разума, можно сделать порядочным.
Они налезали друг на друга.
Ваш затуманенный и оглушённый совестью разум утратил способность отличать реальное благо масс от воображаемого, продиктованного вашей совестью.
Но одна из них была очень простой и чёткой.
В этом мире растёт мой маленький сын, и если этот мир погибнет, вместе с ним погибнет и мой сын.
— Ваш мир совсем не таков, как вы его себе представляете. Нет никакой монолитной небесной тверди, окружающей вас со всех сторон наподобие кокона, в середине которого горит Мировой Свет. Вы живёте не внутри сферы, а на поверхности шара, летящего в чёрной пустоте, где плавает ещё великое множество подобных шаров. И Мировой Свет не один — их тоже великое множество, просто они очень от вас далеки, а специфика вашего мира — вашей планеты — такова, что не видите бездонного неба над головой, неба, в котором сияют звёзды. Но вы сможете увидеть эти звёзды, если разорвёте цепи тяготения, приковавшие вас к вашей земле, оторвётесь от неё и взлетите высоко вверх — так высоко, что ваш мир, оставшийся далеко внизу, под вашими ногами, превратится в шар, и будет уменьшаться по мере того, как вы будете подниматься всё выше и выше.
Его слушали, затаив дыхание. Он выворачивал мир наизнанку, но ему верили — как можно не поверить самому Маку Симу, живой легенде Саракша? И вера эта подтверждалась: давно известные формулы, переворачиваясь с ног на голову (точнее, с головы на ноги) вдруг обретали истинный смысл, и казалось странным, как это раньше не замечалось очевидное. А землянин Максим Каммерер видел, как в глазах его слушателей вспыхивали искры разума — разума пробудившегося, способного понимать, сопоставлять и делать выводы. Позитивное излучение не зомбировало — оно очищало разум, как очищают от камней и древесных пней поле перед посевом. И семена, которые сеял Мак Сим, падали на подготовленную почву.
Интересно, подумал он, а что ощутили бы древние греки (или не греки?), если бы они узнали, что Земля вовсе не покоится на трёх слонах, стоящих на спине исполинской черепахи? А слоны — что испытали
