— А дальше? Надо про то, что я ее не стою?
— Ага. Как сказал Уайльд, если бы вы, мужики, получали женщин, которых достойны, плохо бы вам пришлось.
— Слушай, ты это серьезно? — Горчаков задумался. — В смысле, что за цветы баба может простить все, что угодно?
— Ну, не все, а многое. И не только за цветы. Не забудь про то, что надо встать на колени и сказать, что ты дурак.
— Да? — с подозрением спросил Горчаков. — Интересно, а если бы твой Стеценко пришел к тебе с веником, встал на колени и поклялся, что он дурак, ты бы к нему вернулась?
— Вернулась бы, — твердо ответила я. И сама верила в то, что сказала.
Проснувшись утром, я с удивлением обнаружила, что стремление соблазнить кого-то не исчезло. В соответствии с настроением я оделась в довольно прозрачную блузку, да еще и расстегнула на ней ровно на одну пуговицу больше, чем позволяли приличия, плюс изящно причесалась. Видимо, судьба заметила мои старания: через полчаса после начала рабочего дня открылась дверь моего кабинета и вошел относительно молодой и довольно привлекательный мужчина, одетый в недорогой, но приличный костюм. Он ослепительно улыбнулся и сразу перешел к делу:
— Вы следователь Швецова?
— А вы кто? — в свою очередь поинтересовалась я. Не то чтобы у меня в голове сразу щелкнуло “это он”, но я припомнила слова Горчакова про то, что когда мужчина впервые видит женщину, он сразу задает себе вопрос “да или нет?”, и в дальнейшем ведет себя с этой женщиной в зависимости от ответа. Наверное, с женщинами происходит то же самое, и при виде визитера в моей черепной коробке прозвучал ответ “да”, что означало — с этим кандидатом все возможно. Конечно, если он не представитель преступного сообщества, не состоит на учете в психоневрологическом диспансере, не болен СПИДом и не знаком со Стеценко. В общем, он мне понравился.
Но вместо того, чтобы четко назвать свое полное имя, должность и цель визита, он широко шагнул к моему столу и протянул мне руку. В тот самый момент, когда я подала ему свою, одновременно открыв рот, чтобы сообщить, что мужчина не должен первым протягивать руку женщине, это женщина решает, хочет она поздороваться за руку или нет, — он нагнулся и поцеловал мне пальцы.
— Коленька, — представился он, не переводя дыхания.
— Э-э… — проблеяла я, не зная, как реагировать на его поведение.
Отпустив мою руку, он откуда-то достал удостоверение, раскрыл и продемонстрировал его, и более того, вслух рассказал то, что было там написано:
— Старший оперуполномоченный отдела по раскрытию умышленных убийств районного управления внутренних дел капитан милиции Васильков Николай Васильевич. Для вас — Коленька.
Понятно, этот экзотический экземпляр со среднерусской внешностью прибыл из того района, откуда мне прислали два дела о трупах в лесопарке. Быстро, однако, их район действует. Интересно, это их общая тенденция или Коленька такой легкий на подъем сам по себе? Я слегка расслабилась. Теперь осталось выяснить, не болен ли он СПИДом и не знаком ли со Стеценко. Но он мне не дал рта раскрыть:
— А вы моложе, чем я думал.
— А…
— Да я справочки-то навел, с кем работать придется. Или вы просто выглядите моложе?
— Вы по поводу Кати Кулиш? — осведомилась я, прорвавшись в паузу, но Коленька покачал головой.
— Я знаю, что у нас был такой труп, но там ведь отказник? Да? А я по Вараксину приехал.
Несмотря на несвойственную операм куртуазность, этот Васильков после целования ручек вел себя нормально, дельно и серьезно.
Я вздохнула. Ну, по Вараксину, так по Вараксину. По этому делу тоже работать надо, сейчас все и обсудим. Для начала, конечно, надо съездить в этот самый лесопарк, посмотреть место происшествия своими глазами.
— Ну что, поехали на место? — тут же спросил Коленька, будто прочитал мои мысли. Не дожидаясь моего ответа, он резво вскочил и, сняв с вешалки мой плащ, подал его мне.
— Вы на машине? — спросила я, и Коленька сделал круглые глаза:
— А то! Неужели я предложил бы даме проехаться на трамвае?
Он потряс плащом, и я вынуждена была всунуть руки в рукава.
— А почему Коленька? — задала я ему вопрос, закрывая кабинет.
— А мне нравится, когда меня ласково называют.
Про себя я отметила, что это меня не раздражает. Он производил впечатление вполне вменяемого.
— А что это вы так резво прискакали? Дело к раскрытию или труп — важная персона?
— Да просто люблю работать.
Сказал он это с серьезным видом, и я стала спускаться по лестнице, раздумывая, издевается он надо мной или на самом деле такой незатейливый.
В машине — очень старой, но ухоженной “восьмерке”, только не “Ауди”, а “Жигулях” — я попросила нового знакомого рассказать мне суть дела, поскольку бумаги прочесть я еще не успела, а дорога предстоит длинная.
— Вот и правильно, — заметил Васильков, — читать там нечего. Кроме протокола осмотра трупа, ничего там нет. Все вот тут, — он постучал себя по лбу.
