ослепительно черноволосый, скачущий на горячем мустанге по прериям…
— И что ж мне, из-за этого, ходить в китайском пуховике? И в пластмассовой бижутерии?
— А самой заработать? На меха и бриллианты?
— Вот ты, Машка, совсем уже двинулась без мужика, — поморщилась женщина всех времен и народов. — Такие, как ты, заставляют нацию деградировать и принудительно стирают половые различия. Мужикам ведь стоит намекнуть, что женщина сама может заработать на приличную жизнь, как они расслабятся. Такие, как ты, лишают мужчин стимула к жизни. Выхолащивают их мужское достоинство.
Мне стало смешно.
— Да? Ну тогда не достоинство и было. А потом, где это написано? Что мужчина должен зарабатывать на меха, а женщина — принимать подарки? Почему не наоборот?
— И не просто принимать, а благосклонно принимать, — уточнила Регина с видом магистра философии. — Это написано в Библии.
— Что-то я сомневаюсь.
— Ну, какая разница, где это написано. Есть же неписаные законы…
— А может, я с ними не согласна?
— Тем хуже для тебя, — подвела итог Регина и быстро сменила тему. — Можешь посмотреть на себя, полюбоваться.
Я развернулась к зеркалу и, рассмотрев себя, подумала, что если работа визажиста заключается в том, чтобы открыть клиенту глаза на недостатки его внешности и лишить последних остатков уверенности в себе, а также и надежды на мало-мальское счастье в личной жизни, то можно считать, что Регина своей цели достигла.
— Ты считаешь, что мне идет такой макияж?
— А что? — удивилась Регина. — По-моему, нормально. В конце концов, ты никогда красавицей не была…
— Типа — нечего и начинать? — нервно осведомилась я.
— Зато косметика — наикачественнейшая, — успокоила меня подруга.
Лучше бы она существовала отдельно от меня, подумала я, но не стала выяснять отношения.
— А где чадо твое? — спросила Регина, складывая свои негуманные визажистские орудия в чемоданчик.
— Доделывает уроки и ложится спать.
— Есть проблемы?
— Есть. Учителя жалуются.
— На что? — заинтересовалась Регина; поскольку ее младший сын был практически ровесником моего Гошки, мы с ней всегда готовы были поговорить на эту тему.
— Мороженое жрет на уроках, по школе бегает.
— Ха, — фыркнула Регина. — Это разве проблемы? Школу еще не поджег? Учительницу не изнасиловал?
— Тьфу, что ж ты говоришь?!
— Ночует дома?
— Как видишь.
— То-то же. Вот у нас проблемы. Мой младший у девочек ночует. И ничего не сделать.
— Как это?
— Вот так. Звонит мне вечером и сообщает, что домой на ночь не придет.
— Ни фига себе! А хоть у одной девочки ночует? Или у разных?
— У разных, — вздохнула Регина. Я задумалась, представив, что бы я ощущала, если бы мой свиненок с абсолютно детским взглядом не пришел ночевать, оставшись у девочки. Мне ничего не оставалось, как посочувствовать Регине. Я и посочувствовала, отметив, что раз не у мальчиков он остается ночевать, то это еще не самый плохой вариант.
После того как Регина ушла, я отправилась в ванную и с большим удовольствием стала смывать с себя все это великолепие. Умывшись, я понравилась себе гораздо больше, поскольку перестала походить на инопланетянина с розовыми глазами.
Рассматривая себя в зеркало, я услышала за спиной шарканье тапочек. В ванную заглядывал мой заспанный сыночек в трусах и халате.
— Ты чего? — спросила я, удивляясь, чего ему надо посреди ночи.
Щурясь на яркий свет, он пробормотал:
— Я просто… уже спал, но вдруг вспомнил, что у меня на завтра… в общем, нет чистых трусов и носков…
— Ну и что?
— Ну вот я и пошел посмотреть… не появились ли… каким-то чудесным образом на батарее чистые трусы и носки…
