— Он будет жить у нас.
И некуда деваться.
Таким вот образом, в бою чуть нос не потеряв, и
симметричный ему орган (относительно чего поможет
циркуль вам определить) чуть было не сточив совсем, Игорь
Ильич Цуркан вдруг оказался зятем Степана Кондакова.
А был в ту пору Степан Андреевич человеком не
простым, влиятельным, могущественным даже, и не столько
должность тут играла свою роль, хотя, конечно, безусловно,
вес придавала определенный его словам, желанья и поступки
наполняла смыслом государственным, но в первую очередь
благодаря отношениям неформальным, приятельским, что
связывали Степу и Бориса, а, проще говоря, управляющего
делами и первого секретаря, отца тогдашнего Юносибирской
области, Южбасса, творца морей, плотин и дамб, а также
чемпиона сбережения энергетических ресурсов, Бориса
Тимофеевича Владыко.
Случай, по правде говоря, редкий, но так уж вышло,
сложилось, сохранили, по жизни как-то умудрились пронести
тепло прозрачной, без закуски, соседи бывшие по закутку
гаражному, пионеры автовождения, владельцы (одни из
первых в захолустье города Кольчугино) проворных, юрких
'Москвичей' за девять тысяч, парторг и механик водоотлива
прославленной трудом ударным шахты 'Ворошиловский
стрелок'. Ну, сами знаете, дискуссии мужские под козырьком
открытого капота, ключей трофейных торцевых позвякиванье
деловитое, стартера обороты трудные, и, наконец, клубочек
долгожданный голубой из выхлопной трубы. Ну вот и все,
пора ветошки наступает и алюминиевой посуды, бидончика с
напитком, что сохраняет цвет даже отбулькав восемь метров
толстых, тонких и прямых, давно томящемся в тенечке, в
уголке.
Конечно, ясно кто, как правило, с разнообразным
инструментом управлялся, а кто затем умело здравницы
произносил. В общем, привык Борис Тимофеевич считать
Степана Кондакова хозяйственным, сноровистым, умелым. Но
главное, сложилось рано мнение, и отложилось убеждением в
его партийной голове, дабы все ездило отлично, плавно, время
от времени обязан кто-то закатывать рубашки рукава и масло
под ногти загонять. То есть, ценил Степана, да.
Ну, а тот сознаемся, ох, этим пользовался,
пользовался, пользовался.
Во всяком случае, нет, не напрасно, не зря Игорь
Ильич Цуркан снес героически однажды те испытания, что
выпали на долю двух важнейших, многофункциональных
частей его в суровых чушковских буднях закаленного,
воспитанного тела. Жизнь Жабы заметно изменилась после
пупсика на бампере и ленточек цветастых от радиатора и до
багажника.
Возьмем хотя бы для примера, институт
технологический пищевой промышленности, в котором он,
железной волей Тихона ведомый исключительно,
перемещался третий год с курса на курс. После внезапной
смены Игорьком среди сезона вида спорта, сие учебное, тогда
такое молодое заведение, не только не распростилось с
юношей, наоборот, объятия раскрыло широко, засеменило ему
навстречу с улыбкой плотоядной, и Жаба, ни дня не
числившийся в комсомоле до того момента, не только
книжечку с парадной радугой наград и штампиков 'уплачено'
сейчас же получил, но, вот те раз, оказался первым справа от
кресла председательствующего на заседаниях бюро.
Кстати, возможно, да, конечно, тут оплошал Степан
Андреевич, ошибся, ведь мог же, спокойно, без церемоний с
переходящими знаменами дать зятю его диплом и сделать
завпроизводством какой-нибудь шашлычной или директором
пивного зала на Красноармейской, эх, то-то горя не знал бы
нынче, но странных предрассудков пленник, этот циничный и
неглупый человек зачем-то вел его номенклатурными полями
заповедными куда-то в завтра светлое:
— Ну, подожди еще годок и будешь ты в ЦК с
квартирою на Юго-Западе.
Увы, теперь и на общагу МГИМОвскую, и ту губ не
раскатишь. М-да.
Руководитель соседу бывшему уж боле не
благоволил, безоговорочному покровительству пришел конец.
Добилась своего, достигла цели шайка швец-царевская, со
старой чоновкой и особисткой бабкой во главе поссорили
Владыко с Кондаковым.
Сошлись когда-то на автомобилях, и они же, средства
передвиженья, развели знакомых давних, не брезгавших в
иные времена соленой кильки хвостиками мокрыми из
гастронома за углом. Не верил, не верил, не сразу сдался
Борис Тимофеевич, но факты, факты, насекомые без
крылышек (ать, пальцем бы размазал, но нельзя, секут), умело
собранные материалы заставили признать, способствовал
Степан, способствовал невольно, бескорыстно (тут никаких
сомнений не допускал товарищ Первый), но оказался
соучастником позорных, грязных махинаций отдела сельского
хозяйства со льготными талонами и чеками 'Сибирский
урожай'.
— Борис, да я ж и мысли допустить не мог, что это все
они затеяли без твоего согласия.
Подвел, подвел, и был безжалостно понижен,
разжалован в директора и сослан в Зеленогорский районный
торг.
Вот так, теперь мог Жабу пристроить, ну, если только
командовать сельпо в Усть-Ковалихе. Впрочем, несмотря на
это, надежды и бодрости привычной духа не терял:
— Держись, — зятька не уставал учить, — Не суетись, еще
