Как Карл не старался, он слышал только разрозненные слова, никак не складывающиеся в осмысленные предложения. Если и пытался древний деревянный воин его о чём-то предупредить (по одной версии искусная статуя, по другой магический пленник), у него это плохо получалось.
Карл продолжил путь, оставив деревянного стражника, умирающего от сердечного приступа, далеко позади.
Следующую статую, да не одну он встретил всего через несколько шагов, когда завернул за угол. Поражённые неизвестной болезнью, или чужеродным магическим проявлением десять человек в средневековых богатых одеждах замерли на мостовой. Они пытались от чего-то заслониться руками, кто-то явно творил магические пассы, быть может пытался создать зеркальный щит, но похоже им это не помогло. Как и в случае с первой статуей Карл был уверен, что видит последние минуты жизни изображённых в дереве людей. Все десять человек были мужчинами в богатых беретах с металлическими значками, изображавшими родовые гербы, в пышных камзолах с надутыми рукавами и обилием золотых побрякушек, свисавших с шеи и пояса. Пальцы унизаны перстнями с драгоценными камнями и просто из золота. Лица изъедены неизвестной болезнью, или заклинанием, местами сквозь кожу проглядывали кости. Лица искажены, рты исковерканы предсмертной мукой.
Карл обошёл стороной группу средневековых горожан и пошёл дальше. Несколько раз он оглянулся, поражаясь тому, что неизвестный скульптор не только вырезал статуи из дерева, придав им максимальную достоверность, но после раскрасил их, подобрав естественную палитру.
Теперь статуи стали встречаться буквально на каждом шагу. Чаще всего мужчины, но встречались и женщины и дети, из разных временных эпох и социальных слоёв, их объединяло только одно – все они умирали и чаще всего насильственной смертью.
Вот женщина в простой серой одежде времён Первой Магической Войны за Светоч, её руки воздеты над головой, и Карл мог бы поклясться, что они выплетают заклинание, но из груди торчит лезвие меча. Глаза выпучены в предсмертной агонии и кажутся живыми.
Вот мужчина лет шестидесяти, страдающий подагрой и лицетрясом, судя по всему он жил лет пятьсот назад, но скорее всего до Второй Магической Войны. Об этом говорил богатый чёрный плащ, защищённый магическими символами, чьё значение в ходе Второй Магической было утрачено. В руках мужчина держит дорогой кошель, видно приготовился за что-то расплачиваться, и не ожидал предательского удара стилетом в спину.
Вот двое детей, объятые пламенем. Дворовая шалупонь, проводящая все дни напролёт на улице, и балующаяся хитроумными проказами и злыми шутками. Дети явно заигрались и сами пострадали от своих же собственных рук.
Вот в роскошной собольей шубе и лисьей шапке руссийский поданный. Такого ни с кем не спутаешь. Дородный, с основательной бородой и добрыми глазами. Он держал в руках шпагу, объятую магическим пламенем, и ему вроде ничего не угрожало. Он был живым и ничто не предвещало скорой гибели, но Карл отчего-то был уверен, что у этого правила нет исключений. К руссийцу Карл подошёл поближе, обошёл по кругу, стараясь рассмотреть каждую деталь, каждый штришок резца. Без сомнения перед ним стоял боевой маг, при чём принадлежащий к ложе Белого Единорога, только вот лицо его было Карлу незнакомо. Скорее всего руссийец погиб задолго до пришествия в ложу Карла. В распахе шубы Карл углядел дорогой кафтан свободного кроя с нашитым родовым гербом князей Шермаковых. Известный род, в своё время немало сделавший на благо Руссийской империи и ложи Белого Единорога, ныне захиревший, утративший былое величие и влияние. Последний его представитель князь Ульян Шермаков был замешан в каком-то скандале (Карл никогда не следил и не запоминал великосветские сплетни) и вынужден был удалиться в родовое имение Шермаково на Волгу. Самое важное что знал про этот славный род Карл Мюнх, что пожалуй они единственные кто наследовали не только дворянство, но и магию по крови. И вот он видел перед собой вероятно одного из достопочтимых и славных прадедов скандального Ульяна Шермакова.
Карл отошёл от деревянной статуи на несколько метров и ему показалось, что руссийский князь шелохнулся. Карл уже не обращал внимание на то, что все статуи пытались ему что-то нашептать. По большей части шёпот их был не переводим, а различить время от времени можно было лишь отдельные слова. Но вероятность движущихся статуй напугала Карла, лишённого в этом таинственном городе магической силы. Ещё не хватало столкнуться с множеством оживших големов. Без магических способностей справиться с ними он не мог.
Карл шел дальше, стараясь не оглядываться и не касаться статуй. Ему казалось, что не такие уж они и деревянные. Статуи время от времени шевелились, теперь он это явственно видел. Только движения их были настолько незначительны, что вздумай они устроить на него облаву, Карл успел бы добежать до канадской границы, пока они доползли бы до соседней улицы.
А статуи всё шептали и шептали, и шёпот их становился всё более навязчивым, словно они пытались ему о чём-то сказать, о чём-то предупредить. Только вот как не пытался он разобрать их пророчества, ничего не получалось.
Карл уже догадался, что все статуи, встреченные им на пути, отображали магов, живших когда-то на Земле. И большинство магов умерли насильственной смертью, это особо не удивляло, поскольку магия во все времена использовалась не только в мирных, но и в военных целях, а маги как и солдаты погибали часто. Но были и такие маги, что умирали в собственных постелях.
И Карл нашёл подтверждение собственной теории. Для этого он вошёл в первый же попавшийся жилой дом. Скудная обстановка комнат, словно комнаты служили лишь схематичными декорациями для разыгрываемого здесь представления, большая кровать под балдахином и ссохшийся от времени старец с остановившимся взором. Он тоже шептал и пытался о чём-то предупредить Карла, но его шёпот был также неразборчив. Для убедительности Карл дотронулся до тела старца и ощутил под рукой окрашенную деревянную статую, уложенную под настоящее одеяло.
Карл вышел из дома и побрел в сторону набережной. Он видел достаточно чтобы задуматься и слишком мало, чтобы понять, о чём пытались предупредить его живые статуи некогда живших на Земле магов.
Шаг за шагом Карл приближался к набережной. Всё больше статуй он встречал на пути. Они стояли на каждом шагу, каждая со своей историей и композицией и совсем не связанные друг с другом. Шёпот их становился всё сильнее и отчётливее, и вот он уже слышал не просто слова, но отдельные фразы.
– … время перемен…
– … гибель сущности…
– … извращение естества…
– … необратимо…
– … необратимо…
– … цветок изначалья…
– … гроза бесконечья…
– … небытиё для…
– … стержень вращения…
– … БЕДА!!!!
Речетативом, в черёд друг за другом эти фразы били рудным кайлом в разум барона Карла Мюнха, пытались предупредить, предостеречь, предотвратить неизбежное, но… голова гудела, словно растревоженный улей, перед глазами плясала карусель миров, а в ушах монотонно звенел колокольный звон.
Карл чувствовал, что ещё чуть-чуть, и он свихнётся, съедет с рельс разумности. На набережной Карл остановился. Перед ним расстилалось сказочное ласковое безмятежное море, только он не видел его. Его разум червоточинами прогрызали слова-предупреждения/предостережения/пророчества, произносимые шёпотом. Карл зажал уши, попытался их заткнуть, упал на колени и закричал.
А мёртвый, забытый всеми, находящийся в межвременье город слышал его крик, но не мог помочь. Город знал, о чём пытались сказать Карлу Мюнху деревянные скрипящие статуи, но сам не мог говорить, хотя и знал, что непонимание барона может обернуться для него гибелью, страшной и окончательной.
Карл очнулся и в первые секунды не понял, куда все исчезло, куда провалился безымянный мёртвый город, наполненный скрипящими статуями могущественных магов. Он сидел за рабочим столом, уронив обессилено голову на руки. Ярко светила настольная лампа под зелёным абажуром, освещая разложенные листы, испещренные мелким почерком, аккуратным и легко читаемым.
