незначительный, и на первый взгляд не видно причин, породивших следствия.
Я усматриваю эти причины в директиве штаба 10-й армии от 17 сентября. Эта директива предусматривала отход в ночь на 20 сентября с линии Быстрица Шумск, на фронт Слободка — Ошмяны. Эта директива была известна всему командованию III Сибирского корпуса и являлась основой для планирования его действий. Но весьма благоприятные изменения, происходившие 19 сентября в тылу 10-й армии с развертыванием 2-й армии и оставшиеся войскам еще неизвестными, заставили с одной стороны высшее командование думать о задержке отхода, а III Сибирский корпус другой стороны имел традицию всегда поторопиться с отходом, и действия его резко разошлись с требованиями боевой действительности. Если с предыдущей позиции III Сибирский корпус снялся за 3 часа раньше срока, чем поставил меня в чрезвычайно рискованное положение, то теперь для III Сибирского корпуса вопрос шел о том, чтобы предвосхитить намеченный на ночь отход. Подготовительные мероприятия к этому отходу были с утра в работе. Все стремились занять такое положение, которое обеспечило бы максимальное удобство для ведения боя на завтра, когда корпус окажется, после ночного перехода на новом фронте. Штаб III Сибирского корпуса с утра улизнул в м. Солы, находившееся в 33 км (по воздуху) от фронта, на котором корпус вел бой, которому не придавалось слишком большого значения; но на завтра, когда корпус отскочил бы, как предусматривала директива 10-й армии, на переход, штаб III Сибирского корпуса имел бы уже организованную связь и находился бы в надлежащем удалении за фронтом.
Равно и штаб 7-й Сибирской дивизии, в интересах завтрашнего дня, отошел в м. Слободку, в 20 км за фронт, на котором пока дрались его полки; он предполагал, что его левый фланг будет завтра где-то в районе с. Палоши, и выбрал достаточно боевую позицию, всего в 7 км за этой деревней. Штаб 8-й Сибирской дивизии несколько задержался и успел ориентироваться, что ночью предполагается отход в меньшем против предположенного размера, и удалился поэтому только в м. Островец, за 14 км от своего фронта. Командиры полков III Сибирского корпуса не отставали в предусмотрительности от своего начальства и выслали с утра свои резервные батальоны, с лучшими командирами батальонов и средствами связи, в район р. Лоши; там люди могли отдохнуть, и когда последует — часов в 15 — распоряжение об отходе и позиция будет указана и распределена между полками, эти батальоны дружно возьмутся за ее укрепление, крепко ее займут, и ночной отход явится пустяками — дравшиеся роты просто проскочат за основательно укрепленный и с толком занятый рубеж. В делах сибирских полков сохранилось много соответствующих распоряжений. Можно полагать, что на будущем, еще не указанном рубеже собралось не только высокое начальство, но и добрая половина батальонов III Сибирского корпуса. Корпус был искусен и многоопытен в движении назад перекатами. После 6 месяцев отступления огромный процент русской армии способен был вести оборону лишь в стиле арьергардных боев, и в действиях сибиряков я не могу усмотреть ни малейших следов жесткости.
Арьергардные мотивы чрезвычайно сильно ослабляли устойчивость фронта III Сибирского корпуса. Не было стимулов цепляться за каждый вершок земли, если на переход позади подготовлялся рубеж, куда надлежало отойти ночью, и если резервы отводились туда с утра. А тут еще, сверх того, среди стрелков распространялись зловещие слухи, что в глубоком тылу обозы подверглись нападению, днем со спины доносился пушечный гром, а по ночам на всех сторонах горизонта начинали вспыхивать звездки осветительных пистолетов германского охранения. Мимо спешно уходили гвардейские части, чтобы вступить в бой за наши сообщения; но в воображении массы начальство в первую очередь заботилось о том, чтобы спасти хотя бы гвардию и вывести ее из угрожаемой окружением площади, и пожалуй это было не совсем неверно. В конечном счете, не отрицая процесса разложения сибирских полков, я думаю, что в общем бегстве 19 сентября повинно не столько это разложение, как все командование корпуса, от командира корпуса до командиров полков включительно, подготовившее для него все материальные и психологические предпосылки.
Высокое начальство напротив 19 сентября находилось в благодушном настроении. Среди конницы Орановского и Тюлина полностью развернулся хороший V армейский корпус, 7-я дивизия которого наступала от Бол. Якентавы; у с. Ковали сгущающим конницу элементом явилась, правда слабенькая, 124-я дивизия; из м. Солы противник был выбит уже накануне; гвардия продвигалась восточнее м. Солы.
На обращенном к востоку фронте Флуга было в этот день спокойно; 18 сентября, в день вступления немцев в Вильну, почва под ногами VI конного корпуса, выдвинувшегося на линию Сморгонь — Вилейка, уже горела, и Людендорф отдал приказ о доведении числа пехотных дивизий, поддерживающих его, до 4. В дополнение к израсходованной уже по частям 115-й дивизии была двинута 77-я дивизия, атаковавшая 16 сентября 2-ю Финляндскую дивизию; а I германский корпус, действовавший против Флуга, должен был отозвать из боя 42-ю и 75-ю дивизии. Последнее конечно обусловило длительную заминку в наступательных усилиях немцев, и объясняет, почему бегство III Сибирского корпуса 19 сентября не повлекло катастрофических последствий для фронта 10-й армии. И самое главное, в этот день XXXVI корпус 2-й армии успешно начал штурм Сморгони, который должен был затем повести к истреблению 1-й германской кавалерийской дивизии. Другие корпуса 2-й армии давали себя знать в тылу и на фланге ген. Флуга, представляя прочную для него опору. Можно было уже усмотреть, что хорошо задуманная и энергично начатая немцами операция по окружению 10-й армии терпит неудачу, так как была предпринята слишком поздно, когда наши основные силы вышли из пределов Польши, и находились в столь недалеком расстоянии от Молодечно, что русское высшее командование могло в несколько дней извлечь из них резервы, сформировать 2-ю армию и бросить ее против охватывающих сил немцев. Это был несомненно перелом операции: на решительном пункте, в Сморгони, немцы смогли противопоставить лишь одну истощенную кавалерийскую дивизию русскому армейскому корпусу, потерпели неудачу, и должны были открыть русским захваченную железную дорогу Молодечно — Соли, которой только и могла снабжаться 10-я армия.
Людендорф еще продолжал бороться за размах операции и напрягал все силы; он приказал Неманской армии, стоявшей перед Двинским тет-де-поном, выделить 2 пехотных дивизии (3-ю и 87-ю) и 2-ю кавалерийскую дивизию (усиленную гвардейской кавалерийской бригадой), с тем, чтобы протолкнуть их между оз. Дрисвяты и Нарочь и защитить таким образом свое охватывающее крыло от удара в тыл, с востока{81}. Неудача охватывающего движения в направлении на участок Молодечно — Солы окончательно выяснилась 21 сентября, но Людендорф хотел бороться с этим производством нового, более глубокого охвата на Минск: 22 сентября он приказывал, чтобы смененный пехотой VI кавалерийский корпус двинулся на линию Вилейка — Минск, задержал здесь русских и затем последовательно отходил бы на восток, к Березине, где должны были завершиться 'Канны' для большей части русских армий Западного фронта. Свободный от этой фантастики генерал Фалькенгайн{82} считал операции на русском фронте в основном завершенными; для него дело шло лишь о том, чтобы с возможно меньшим расходом войск и снабжения окопаться на русском фронте на зиму; его интересовал Сербский поход и отражение французского натиска в Шампани; ему ясно обрисовывались требования и возможности войны на измор, и 19 сентября он предъявил Людендорфу, переживавшему жесточайший кризис, требование об отправлении 6 его дивизий на запад и в Сербию; одна из этих дивизий должна была начать погрузку немедленно.
Этот оперативный перелом первым почувствовал ген. Флуг. В 10 час. утра 19 сентября, когда левый фланг Флуга только начинал трещать, его временный начальник штаба телеграфировал начальнику штаба 10-й армии о том, что весь тыл забит обозами, что происходит общее опоздание войск, развертывающихся в составе его группы; так, бригада 43-й дивизии опоздала с подходом на 12 час.; 'при таких условиях и принимая во внимание нахождение в тылу IV Сибирского корпуса (2-й армии. — А. С.), ген. Флуг считает дальнейший безостановочный отход группы ген. Мехмандарова нежелательным и на сегодняшнюю ночь считает вполне достаточным лишь немного выпрямить фронт примерно по линии Корвели — г. дв. Олесино — Палоши — Лоша — Медники. Ген. Флуг настоятельно требует подвоза снарядов и восстановления движения по линии Молодечно — Солы. С ранее указанных пунктов скорого подвоза снарядов ожидать нельзя. 144 Шильдбах'.
Требование Флуга — уменьшить размер отхода центра 10-й армии вполне отвечало настроениям штаба 10-й армии, лучше осведомленного об успехах 2-й армии. Зачем уменьшать размер отхода, когда выгоднее его остановить вовсе? И на телеграфной ленте стал отбиваться следующий ответ командующего 10-й армией: '19/IX
13 ч.5 м. дня.
144.
На завтра 20 сентября приказал группе Мехмандарова оставаться на той же позиции, которую
