Комендант общежития, женщина с редкой фамилией Талантова, поселила меня в финский домик. Здесь уже жили наши ребята, среди которых оказался еще и Пересторонин. Домик имел большую застекленную веранду, все удобства, приличную мебель, радиолу и телефон. Мой почтовый адрес оказался: Новгород (областной), п/я 18.
На работу в производственную зону нас доставил красный автобус. Еще два ряда колючей проволоки вдоль взрыхленной полосы земли, КПП и снова сосновый лес на невысоких холмах.
Автобус останавливается у здания, огражденного очередным витком колючей проволоки. Сдаем пропуска часовому. В просторном тамбуре вынимаем все металлические предметы и кладем их в персональные ящики.
В большом высоком зале стоят несколько изделий в разной степени готовности. Это и есть сборочные площадки, на которых мне предстоит работать. Но полковник Нырков так не думает и, лукаво подмигнув голубыми глазками, говорит:
— Начнем мы с вами с самой важной и ответственной работы — заполнения формуляров на блоки изделий. Заполняя формуляры, вы в полном объеме представите весь комплекс работ, познакомитесь с новинками и привыкните к документации. Идите и помогайте Келеберденко.
— Тебя бросили на формуляры? — встретил меня Келеберденко. — Это у деда такая привычка — сажать новичков на эту писанину. Работа страшно нудная, но ответственная. Особенно — вносить изменения и собирать под ними подписи. Думаю, что с твоим приходом я от этой тягомотины освобожусь и пойду на сборку.
А в это время члены сборочной бригады взялись за цепи подъемных устройств. Эта ручная работа сохранилась и здесь. Видимо, устарелые инструкции и перестраховка оказались пока сильнее технического прогресса. А потому по всем трем степеням свободы груз по-прежнему передвигали три человека, умело орудуя отполированными до блеска цепями.
Стоящий на цепях Мухлынин смеется:
— Видели бы эти цепи американцы…
— Засмеяли бы, — подхватывает Нырков, — сказали бы: «Совсем обнищали русские — моторы поставить не могут». Но ничего, яйца молодые — выдержат.
Только после первого дня работы и разговоров с товарищами мне стало ясно, куда меня отправили разгневанные полковники из Управления.
Попал я на один из арсеналов, где собирались и хранились в боеспособном состоянии первые атомные бомбы Советского Союза. Таких арсеналов в те годы было семь. Разбросаны они были по территории всей страны: Закарпатье, Подмосковье, Новгород, Свердловск, Дальний Восток. Все они были в ведении Министерства среднего машиностроения (МСМ). Начальниками арсеналов с легкой руки Берии назначались начальники областных управлений КГБ. Так полковник Филиппов Б. Н. был раньше начальником КГБ по Иркутской области. Его дальнейшая судьба такова: после Новгорода в 1958 году он был направлен на Урал, получил генерал-майора и умер в Свердловске-45. В 1958 году арсеналы и сборочные бригады были переданы из МСМ в Министерство Обороны. В свои лучшие годы количество арсеналов достигало 25, а количество сборочных бригад — 75. Одной из первых сборочных бригад руководил мой нынешний начальник — полковник Нырков Г. Г.
Личность Лаврентия Павловича Берии неотделимо связана с созданием советской атомной бомбы. Он был председателем Спецкомитета, созданного 20 августа 1945 года Государственным Комитетом Обороны для решения проблем Атомного проекта. Под его руководством строились промышленные предприятия по добыче, обогащению и переработке плутония. Он пристально следил за проведением конструкторских работ и изготовлению советских атомных бомб. Он же поставил во главе атомных арсеналов своих верных людей из КГБ.
Почему Сталин поручил эту ответственную и тяжелую работу именно Берии, а не кому-то другому, обладающему более высокими техническими знаниями? Во-первых, потому, что Берия обладал выдающимися организаторскими способностями, подкрепленными репрессивным аппаратом, который был в его руках. Во-вторых, через его ведомство советская разведка постоянно поставляла секретную информацию о работах американских и английских ученых, занятых осуществлением Манхэттенского проекта — разработкой и изготовлением атомной бомбы США. Берия занимался шпионажем заинтересованно, эффективно и увлеченно.
В-третьих, Сталин знал, что Берия неравнодушен к использованию атомной энергии для военных целей и еще в конце 1939 года, по словам его сына Серго Берия, предлагал советскому правительству начать работу над созданием атомной бомбы[22].
В связи с этим получила распространение версия того же Серго Берии, которую он впервые высказал в интервью английской газете «Индепендент». Он утверждал, что создатель американской атомной бомбы Роберт Оппенгеймер тайно приезжал в Москву в 1939 году, за шесть лет до того, как Соединенные Штаты произвели взрыв атомной бомбы. Приезжал под другим именем, через Францию, ночевал вместе со своим спутником в доме Берии и был очень огорчен, что не достиг никаких результатов. А предлагал он, ни много ни мало, осуществить проект создания атомной бомбы здесь, в Советском Союзе.
В телесериале «Сталин Live» есть эпизод, когда Сталин и Берия принимают у себя высокого и худого физика, удивительно похожего на Оппенгеймера. Сталин интересуется разрушительной силой этой бомбы. «Оппенгеймер» говорит, что мощь ее такая, что может уничтожить половину Европы.
— Такая война, которая уничтожит Европу, нам не нужна, — отвечает Сталин.
Иосифу Виссарионовичу Европа была нужна неразрушенной, целой, где можно было бы проводить коммунистические эксперименты по созданию нового общества без эксплуататоров и эксплуатируемых. Атомную бомбу он назвал «страшилкой». А когда узнал, что для ее создания надо построить целую промышленность, подчинив ей практически все ресурсы страны, и вовсе охладел к такой идее.
Тогда мудрый Берия предложил Оппенгеймеру осуществить свой проект в США на деньги американцев. Естественно, что все результаты исследований и конструкция атомной бомбы будут переданы через наших агентов в СССР.
— Создавайте бомбу в Америке, а мы вам поможем, — заключил Лаврентий Павлович.
Товарищ Сталин только понимающе усмехнулся и запыхтел трубкой.
Американский ученый Дэвид Холлоуэй, специализирующийся на изучении советской ядерной программы, сомневается в том, что Оппенгеймер мог быть гостем Берии. А десять ведущих светил в Москве сделали совместное заявление, осуждающее попытки дискредитировать достижения советских ученых, якобы работавших по шпаргалкам, которые добывала для них разведка. Но об этом мы поговорим дальше, а пока версия Серго Берии выглядит интригующе правдоподобно.
Почему бы Оппенгеймеру, который боялся, что Гитлер первым сумеет использовать ядерную энергию в военных целях, не предложить СССР опередить Германию? Тем более, что в то время ни у США, ни у Великобритании не было никаких программ создания атомного оружия. О том, что среди ученых, которые оказывали помощь советским атомщикам, были Роберт Оппенгеймер а также всемирно известные физики Нильс Бор, Энрико Ферми и Лео Сцилард, пишет в своих книгах и высокопоставленный сотрудник КГБ генерал-лейтенант Судоплатов П. А.[23]
В конце 30-х годов идея создания атомной бомбы для ученых была вполне реальной. Работали в этом направлении в Москве и Харькове. Сейчас известно, что именно в Харькове была подана первая в мире заявка на изобретение под названием «Об использовании урана в качестве взрывного и отравляющего вещества». Из-за бюрократических проволочек она так и не была реализована.
Несколько дней я работал с формулярами: определял вес и характеристики отдельных блоков и вносил их в специальные бланки. Далее требовалось все просуммировать и определить общий вес изделия. Суммировал в столбик, как в школе, в результате чего каждый раз получал разные цифры.
