– Да, наша военная машина робыть, як «Зингер» – безотказно! Нам эти ненцы – тьфу! Соплей перешибем!.. – громко говорил в гостиничном ресторане здоровенный, лет двадцати трех танкист-украинец, накладывая себе полную тарелку макарон по-флотски. Ресторан был приспособлен под штабную столовую, и теперь тут было полным-полно офицеров самых разных родов войск. – А якшо мы з ними не управимся, так я брательнику эрдэ кину – он в особых частях служит, они специальну подготовку проходять, – продолжал украинец и через окошко на кухню обратился к повару ресторана: – Шеф, ты местный?
– Местный. А что? – ответил повар.
– Слухай, а правду болтают, што у ненок м…а не вдоль, а поперек?
Этот блеф доисторической, прямо скажем, свежести каким-то совершенно мистическим образом десятилетиями передается от одного поколения прибывших на Север мужчин к другому Еще не было мужика, который, прилетев в Заполярье, не попался на удочку этой нелепости…
Я взяла себе на завтрак пшенную кашу и брусничный кисель – не есть же с утра макароны по- флотски! Свободных столиков не было, но не одна, а сразу три офицерские компании гусарски предложили мне место за их столами. Я села к тем, у кого стол был почище. Конечно, я оказалась в центре интересов этих офицеров. После короткой, с примесью флирта, церемонии знакомства один из них сказал с целью завладеть общим и моим вниманием:
– Братцы, а вы слыхали, как хабаровский десантник Ваня Бугаев германских диверсантов тут поймал? Не слыхали? Ну! Это же главная хохма дня! Весь штаб знает! Слушайте! Два немца – один из обрусевших, какой-то заготовщик пушнины, а другой – вообще не немец, а американец немецкого происхождения, но это не важно, – короче, два иностранца еще до нашей высадки оказались в ненецком совхозе «Светлый путь». Сидели они себе тихо, пили чай с баранками, и вдруг прямо с неба падает на тундру хабаровский десант. И в этом десанте – прапорщик Ваня Бугаев. Тут нужно заметить, Анечка, – специально для меня пояснил рассказчик, – что этого Ваню Бугаева, как и всех десантников, подняли ночью по боевой тревоге, сунули в «Ми-10», когда он еще со сна портянку на сапог накручивал, и куда его везут воевать, он, конечно, не больно-то расслышал. Короче, прыгает Ваня Бугаев из вертолета в тундру, врывается спросонок в правление совхоза «Светлый путь», а те два иностранца как увидели нашего солдата, так у них по привычке и вырвалось «Хенде хох!». Ну, они это друг другу сказали, но Ваня Бугаев от этого «хенде хох» совершенно обалдел и орет не своим голосом: «Гитлер капут! Гитлер капут! Ура!!!»…
После того как все отсмеялись, рассказчик добавил с улыбкой:
– Вы думаете, Ваня Бугаев «строгача» за это схватил? Ни фига подобного! Наоборот – благодарность от КГБ! Потому что этот американский немец или немецкий американец – черт его знает, как правильно! – короче, один из этих немцев оказался какой-то важной персоной. Некто Зигфрид Шерц, которого удмуртские гэбэшники прошляпили, оттого он и попал в тундру. Прогуляться, сукин сын, решил по Советскому Союзу! А Ваня Бугаев его – хап за шкирку. «Гитлер капут», – кричит… Анечка, вы куда?
– Дела, – улыбнулась я, – спасибо за компанию…
Мне некогда было рассиживаться в ресторане и слушать армейские байки: я должна была найти Худю Вэнокана. Но его не было ни в вестибюле, ни в ресторане, ни в штабных комнатах на втором и на третьем этажах гостиницы. Зато, открыв на третьем этаже какую-то очередную дверь, я наткнулась на своего начальника старика Зотова и начальника Салехардского управления КГБ майора Шатунова. И опешила: посреди всех событий, в самом центре штабной суматохи и напряженно-боевой работы эти двое выглядели буквально курортниками – они сидели посреди двуспального гостиничного номера в одном нижнем белье, небритые, и резались в карты. На столе была пустая бутылка из-под коньяка, остатки закуски. Правда, закуска у них была – хуже не придумаешь – консервная банка селедки в томатном соусе…
– Доброе утро, – сказала я. – Вы не видели Худю Вэнокана?
– А? Ты еще здесь? – рассеянно сказал мне Зотов. – Я думал, ты уже в Уренгое…
– Вы же сами мне вчера приказали заняться здесь ненецкими слухами о Ваули Пиеттомине…
– Ах да, правильно… – вспомнил он. – Но что-то вид у тебя не того… Что-нибудь случилось?
– Какой у меня вид? – Я встревоженно прошла в ванную, поглядела на себя в зеркало.
Лицо, прямо скажем, было не первой свежести, но и ничего ужасного. А Зотов, дотошный старик, все-таки углядел, что со мной что-то случилось этой ночью! Я спешно занялась косметикой, а из комнаты тем временем доносилось: «Король бубей!.. Девятка!.. Дама козырная!..» Черт возьми, почему они не работают, когда вокруг такое творится? Прикрыв пудрой темноватые круги под глазами, я вышла из ванной.
– Вот бабы! – сказал Шатунов Зотову. – Дунут-плюнут себе на лицо – и опять шик-блеск, смотрится как конфетка!
Даже стиль этой фразы был необычен для Шатунова. Еще вчера это был подтянутый, резкий, скупой на слова майор КГБ, а сегодня, будто демонстративно, он на глазах всей гостиницы играет в карты с Зотовым – небритый, в нижней рубахе, на столе – коньяк. И разговаривать стал не служебно, а нормальными, обиходными словами. Потому и я спросила открыто ему в тон:
– А что вы тут развлекаетесь?
Зотов, уже занеся над столом руку с очередной картой задержал эту руку на весу и взглянул на меня удивленно:
– А ты не знаешь?
– Что я должна знать?
Вместо того чтобы метнуть карту на стол, Зотов опустил руку, повернулся ко мне всем корпусом и спросил насмешливо:
– Ты, собственно говоря, где ночь ночевала?
Я заставила себя усмехнуться:
– Ну-ну… это мое личное дело…
– Понятно! Конечно, офицерья много поналетело… – проворчал Зотов, возвращаясь к игре, и добавил, словно сообщая что-то малозначительное: – Нас отстранили от работы.
– Что-о?! – изумилась я так громко, что они оба взглянули на меня, и Зотов добавил:
– Ну ничего страшного. Все равно, когда говорят пушки, музы молчат… – И повернулся к Шатунову: – Ходи, майор…
Но я резко накрыла рукой карты:
– Вы можете объяснить толком, что случилось?
– Решительные у тебя кадры, – усмехнулся Зотову Шатунов и сказал мне: – Все просто. Из Москвы прилетел сам генерал Чебриков. И меня, и твоего начальника тут же отстранили от должностей. А после того как армия наведет здесь порядок, нас отдадут под суд…
– За что?
– За то, что не поймали сбежавших зеков. За то, что не раскрыли подготовку ненецкого восстания и не пресекли его в самом зародыше. Короче – за всю эту заваруху. Кого-то же надо сделать козлом отпущения! Чебриков и Богомятов выбрали нас, майора Оруджева, Петра Тусяду и полковника Синего. Для них чем больше список, тем солидней…
– Но ты не беспокойся, детка. – добавил Зотов, – тебя в списке нет. Так что можешь лететь в Уренгой, там вместо меня уже, наверно, назначили кого-то. Заодно скажешь моей старухе, чтобы не переживала: срок мне по старости не дадут, а просто разжалуют, ну и лишат офицерской пенсии. Да черт с ней! – Тут он в сердцах шлепнул картой по столу и выругался: – Вот ведь какая наша система: всю жизнь ей служишь, можно сказать, как пес, а чуть что не так – тебе коленкой под зад и даже – без пенсии!
Если бы еще вчера кто-нибудь в присутствии майора КГБ Шатунова сказал нечто подобное о нашей советской системе, я не сомневаюсь, что остальную часть своей жизни этот человек провел бы в местах, отдаленных от парового отопления и других благ цивилизации. Но сегодня Шатунов даже бровью не повел, метнул на стол очередную карту:
– Валет трефовый…
Мне стало их жалко – и Зотова, и Шатунова. Сидят тут вдвоем, хорохорятся, пьют коньяк и играют в карты, а на самом-то деле если сам Богомятов и Председатель КГБ Чебриков выбрали Шатунова и Зотова виновниками всего, что случилось в тундре, то одним лишением офицерского звания и пенсии это не обойдется. Но зачем мне говорить им об этом и портить им и без того испорченное настроение?
