надо для рук, которые любят мять женскую плоть, гибкая, с хорошими сильными ногами и упругой задницей, с которой она на ежедневных тренировках и балетных занятиях сгоняла лишний вес, — моя первая балерина Нина Стрельникова быстро вошла во вкус верховой езды на моем пенисе и вытворяла на нем черт-те что, уже забавляясь своим мастерством и искусством.
Конечно, я научил ее минету и — спустя какое-то время — пробился ей в задний проход, и теперь мы уже с ней на пару занимались поисками новых изысков.
Помню, однажды я ждал ее после очередного спектакля «Бахчисарайский фонтан», она танцевала там танец негритянки, и — я впервые увидел — вышла на сцену вся выкрашенная какой-то черной краской, неузнаваемая негритяночка темно-шоколадного цвета с зелеными глазами.
О, что было с моим Младшим Братом! Он вздыбился, он вскочил, он напрягся, вытянувшись из шестнадцатого ряда чуть ли не прямо на сцену.
Я бросился за кулисы. Я перехватил ее, когда она, еще в отплесках аплодисментов, бежала в гримуборную, чтобы каким-то маслом снять с себя черную краску и выскочить ко мне на улицу.
Я остановил ее: «Стоп! Поехали прямо так!»
— Как так? Я же вся в краске, черная! — изумилась она.
— Вот именно! Сегодня ты будешь черная, негритянка!
— Но мы измажем все простыни!
— Черт с ними! Я хочу тебя негритянкой!
И еще много раз после «Бахчисарайского фонтана» я забирал ее неразгримированной, и с «негритянкой» на такси, в самом центре России, под изумленными взглядами обалдевших прохожих, мы мчались на квартиру моего приятеля и пачкали его простыни черной ваксой, каким-то темно-шоколадным гримом. Но зато — черная женщина с зелеными глазами, негритянка со льняными волосами прижималась к моим чреслам с новизной первого обладания…
Да, вот что такое влияние театра!
Теперь вы понимаете, почему я стал театральным администратором, а потом — администратором телевидения…
Сейчас уже трудно восстановить хронологическую последовательность побед юного сексуального бандита, да и ни к чему, кому это интересно?
Но вот уверенность в совершенстве усвоенного от Верховной Учительницы метода и результаты применения этого метода — волшебные, удивительные результаты — это, пожалуй, заслуживает внимания. Итак, следующая глава:
Глава V
Как я излечиваю женскую импотентность
Трудно поверить, что огромное количество красивейших женщин, имеющих уверенный и постоянный успех у мужчин, часто — замужних, так и не познали удовольствие оргазма…
Эта фраза сама просится в лекцию какого-нибудь занудливого очкастого сексолога или психотерапевта.
Я уверен, что во время такой лекции этот очкарик будет говорить о раскрепощении духа, умственной настройке на предмет удовольствия, утренней гимнастике и теплых ваннах, а на приеме в своем кабинете будет пальцем «разрабатывать» во влагалище у пациентки какие-нибудь «заторможенные эрогенные точки».,
В лучшем случае это кончится тем, что, выкачав из пациентки немалые деньги, он уже навсегда приучит ее к пальцу и, говоря высокопарно, навек лишит Божественного удовольствия пользоваться нормальным мужским членом.
Женщин, прошедших такой курс лечения, прошу ко мне не обращаться!
Не терплю перелечивать.
Но вот лечить — пожалуйста.
Никакой утренней гимнастики, никакой психотерапии и прочей нудистики, включая пальцетерапию.
Лечу только пенисом — собственным, трудолюбивым и многострадальным.
Лечу по методу своей Верховной Учительницы и, как любой врач, признаю только свой метод и горжусь особо трудными, клиническими случаями.
Вот типичный случай из практики моего Бюро Половой Помощи, как я сам себя называю.
«Пациентка» Петрова, 30 лет, английская переводчица из «Внешторга», стройная, красивая брюнетка, похожая на американскую актрису Одри Хепберн.
Мы познакомились на какой-то загородной новогодней вечеринке, где она была Снегурочкой и королевой вечера, где все мужики наперебой лезли с ней танцевать, пили шампанское из ее туфель и на руках носили ее вокруг новогодней елки.
Трахнул ли ее кто-нибудь из них в ту новогоднюю ночь — не знаю, я не лез к ней, я был с какой-то своей очередной девочкой, которая меня вполне устраивала на эту ночь.
Потом мы всей компанией катались на лыжах в хвойном подмосковном лесу, потом гуляли в пригородном ресторане и, как всегда бывает, шумно разъехались по домам, пообещав друг другу, что и следующий Новый год будем встречать вместе.
Прошел и год, и два, и три — мы с ней не встречались. И вдруг лицом к лицу столкнулись на улице Горького.
Привет — привет, как жизнь, как дела — обычный дежурный треп при случайной встрече, обмен телефонами, и — разошлись.
А через неделю, как-то поздно вечером, после одиннадцати, когда нормальные люди уже и не звонят друг другу, я случайно нашел в кармане бумажку с ее телефоном и — набрал номер.
Сонный недовольный голос сказал: «Алло».
— Ты уже спишь, дорогая? — спросил я нежно, балуясь.
— Кто это?
— Ну кто это может быть? Ты уже в постели? Я сейчас приеду. Ты уже приняла ванну?
— Андрей, это вы? Что за шутки?
— Алла! Такая роскошная женщина, как ты, не имеет права пропадать в своей постели в одиночестве. Я не могу этого допустить. Моя мужская совесть не позволяет. Я уже отсюда вижу тебя всю под одеялом — это потрясающе, меня уже в жар бросает. Я беру такси и еду к тебе!
— Андрей, вы пьяны, я сейчас повешу трубку.
— Это будет роковой отбой. Я не доживу до утра. Жди меня, я буду у тебя через восемь минут, целую.
Конечно, я никуда не поехал, у меня и адреса-то ее не было, но дня через три-четыре я позвонил ей опять и повел ту же игру, только еще активней.
— Все! Все! Не могу больше! — кричал я в трубку. — Где ты была? Где ты пропадала все эти дни?! Я ломился к тебе в дверь! Я не спал ночами! Я умираю от желания! Срочно — прими душ и в постель, я буду у тебя через две минуты, мне будет некогда ждать, пока ты разденешься!…
— Андрей, у меня гости!… — прервала она.
— Никаких гостей! Всех — вон! И сама — в постель, немедленно! Я уже выезжаю!
Так продолжалось с месяц.
Я звонил ей примерно раз в пять-шесть дней и кричал в трубку: «Ой, как я тебя хочу! Ой, как я тебя
